Читаем без скачивания Собрание сочинений (Том 4) - Альберт Лиханов

Он частенько приходил с товарищами - то с Сережкой, то с Васей, то еще с кем-нибудь, в тот день был Василий, и они отправились вдвоем хорошо, что вдвоем.

Коля как-то притих, спрятался в себя! Она его благословила:

- Ни пуха ни пера.

Он улыбнулся все такой же нерешительной улыбкой.

Вечером Вася вернулся один, сказал, что Колю Палкин оставил ночевать. Вера Надеждовна ни о чем не спрашивала: у Васи расспрашивать неприлично, а Коля, если захочет, скажет сам.

Коля вернулся утром ранехонько, ничего особенного не сказал и лишь в обед обратился к ней, по-детски наивно:

- Можно, я больше к Палкину не пойду?

* * *

Вот и все про отца. Весной, перед окончанием школы, из небытия явилась мать. Постояли друг перед другом - говорить было не о чем. Она сказала, что у нее есть другой ребенок, девочка, она замужем, живет далеко, в каком-то городке на Урале.

Нет, она не плакала и ничего особенного не сказала на прощанье. Зачем приезжала? Вера Надеждовна думает, для собственного облегчения. За семнадцать лет, возможно, она и думала о сыне, а теперь вот убедилась, можно и не думать: он совсем взрослый, государство вырастило и выучило его, не пропадет.

Не пропадет, конечно.

После десятилетки он устроился работать в почтовый вагон. Сутки в Москву, с ночевкой там, сутки - обратно. Потом два дня выходных, но он не бездельничает, работает в эти дни там же, на железнодорожном почтамте, грузит посылки. Не для того, чтобы подработать, хотя ему и это очень важно, начинает ведь жизнь с нуля, а для того, чтобы не бездельничать.

Первое время жил в общежитии. Интернат на прощание обеспечил кое-какими вещами, так, сущие пустяки: две простыни, одеяло, наволочка, кое-что из одежды. Ну вот, и в общежитии пропала одна дареная простыня.

Коля переживал. Пришел вечером, охает:

- Надо же, а? У нас в интернате и то никогда ничего не терялось! Это надо же!

Вера Надеждовна улыбалась, глядя на него, действительно, надо же какой, в сущности, ребенок. И ни дня не жил в семье, в собственном, родном доме.

Сказала ему.

- Знаешь что, Коля, собирай-ка свои вещички и перебирайся к нам.

- Зачем? - удивился он.

- Жить.

Коля прописан теперь у нее. Живет дома. Из дома идет на работу, домой с работы возвращается.

Что же - как мечталось когда-то - в двухкомнатной квартире теперь появился сын? Сразу - взрослый?

Нет, этих мыслей нет ни у нее, ни у ее мужа, ни у Коли. Они живут как близкие и даже родные люди, но говорить об этом не приходит в голову: ведь не говорят же, в самом-то деле, о таком по-настоящему родные и близкие. Это подразумевается.

* * *

Вот так - очень просто и очень обыденно, без экзальтации, без высоких слов, Коля нашел свою родную семью.

И если уж употреблять слово "делать", искать доброту не благодушно-словесную, а действенную, то вся его история от нуля до двадцати - теперь ему стукнуло двадцать - и есть противостояние одиночеству и родительскому бесстыдству действенной доброты мудро поступающего человека.

Одно лишь уточнение: поступки Веры Надеждовны вытекают из ее знания, и еще прежде - из ее осознания положения вещей. Из того обстоятельства, что она не просто отбывает службу - пусть и в сложном, а все-таки детском учреждении, - а детям служит душой, сердцем, думает, страдает, и, переплавляя все это в себе, - поступает в соответствии с мерой справедливости, понятой и прочувствованной глубоко, человечно.

* * *

Как она относится к Коле?

Из всех определений мне хочется выбрать именно это: умно.

Умно относится. Видит его целиком, а видеть целиком, - для этого мало одной любви. Нужен ум. Нужен педагогический талант.

Главная Колина проблема - невысокий порог требовательности: к себе, к другим, к жизненной задаче и перспективе. Довольствоваться малым - вроде не такая уж плохая установка, особенно в сравнении с "вещизмом" и рвачеством, которого хватает. Но Колин минимализм граничит с аскетизмом, с "нестремлением" к норме.

Скажем, при разговоре о будущем он совершенно бескорыстно относится к собственной пользе, которая при углублении может, правда, выливаться в понятие выгоды. Но о пользе человеку думать не возбраняется, не надо ударяться в ханжество. Особенно Коле, человеку без близких, без поддержки. Все его - при нем.

Вера Надеждовна советует ему подумать о работе, где он получил бы потом комнату, а если женится, квартиру. Разве это рвачество?

Но Колю это не волнует. Зачем? Он спрашивает вполне искренне. "Ну, женюсь, так будем жить в общежитии, разве мало семей живет в общежитиях, в одной комнате, разделенной занавесочкой?" Это абсолютно искренне.

Еще одна забота - неумело обращается с деньгами. Тоже результат детдомовского воспитания: как бы ни был хорош детский дом, интернат, а там же этих забот нет, не существует практики. Подрабатывал Коля в каникулы, так заработанная десятка - вся его, трать куда хочешь и сразу - жизнь твоя от этого не зависит, ни голодным не останешься, ни голышом: все главные расходы - на государстве.

И вот эта инерция осталась. Не умеет деньгами распоряжаться, не умеет "растягивать" их - от получки до получки. Может истратить все, не думая ни о чем, а это ведь плохо для самостоятельной, для взрослой жизни.

Неряшлив. Не понимает, к примеру, решительно, как это каждый день мыть ноги и надевать свежие носки. Тоже нет привычки, нет традиции.

Вера Надеждовна про то, какие у Коли есть заботы, мне рассказывала не в первую, а в последнюю очередь, щадя, конечно, паренька, выпячивала его достоинства - они главное, хотя заботят, ясное дело, не плюсы, а минусы. Надо минусы переделать на плюсы - забота чисто материнская, - но Вере Надеждовне, влияя на Колю, приходится сейчас не воспитывать, а уже перевоспитывать. Это - раз. А еще в Колиных недостатках она видит проблемы подготовки к самостоятельной жизни - не только подготовки Коли, а, пожалуй, всех "государственных детей". Это волнует, не может не волновать, это беспокоит, с этим что-то надо делать.

Казалось, уж что-что, а инфантильность - не болезнь детдомовских ребят. Ан, нет, она поражена: Коля мечтал - уже после десятилетки - стать киномехаником. Причина? Не улыбайтесь, вполне серьезно: можно все фильмы бесплатно смотреть.

- Коля! Ну сколько фильмов в месяц ты способен увидеть? Двадцать? Прикинь, посчитай, это же не больше десяти рублей. Разве ты их не заработаешь при любой другой специальности?

Задумался. К сожалению, на эту тему - задумался впервой. Опять пробел интернатовский: некому, видать, было всерьез поговорить с Колей.

Но много хорошего - по большому человеческому счету.

Не жадный, точнее - добрый.

Друга Ваську взяли в армию, он посылает ему бандерольку. С чем бы вы думали? С семечками! Васька там, в армии, по семечкам соскучился, написал в письме, конечно, написал между прочим, а Коля тут же откликается: идет на рынок, упаковывает бандерольку, торопится на почту.

Так получилось, что второй его дружок, Сережка, попал на строительство, живет в общежитии, и, как бывает это порой, никому нет до него дела в этом стройуправлении. Вера Надеждовна вмешивалась, ходила в общежитие, разговаривала с воспитателем: обратите внимание, помогите, ведь это же легче легкого, местком может выделить деньги - декабрь, а парень в резиновых сапогах. Воспитатель общежития ничего не сделала, уехала куда-то, и вот Вера Надеждовна видит, что Колька приводит Сережку, достает из сумки ботинки - купил в комиссионке за десятку, отдает ему свою рубашку, свой свитер.

Сережка не ершится, улыбается, но надевает обновки, впрочем, без особых восторгов. И отсутствие лишних слов так берет за душу: они ведь оба детдомовские и понимание товарищества у них такое.

У Веры Надеждовны не наворачиваются слезы, нет, она сдержанный и сильный человек. Лишь потом, спустя полчаса, неизвестно по какой такой причине, вырвется вздох облегчения.

Задумается - почему, и поймет, неожиданно для себя, что в эту минуту размышляла о Коле.

* * *

Бывает, для того, чтобы понять человека до донышка, требуется еще что-то. Давно знаком, много говорил, а малости этой, как соли в супе, все недостает. И у тебя ощущение какой-то зыбкости, неуверенности.

Знать - знаешь, но вот чтоб до конца, до дна - за это не поручиться.

Вера Надеждовна сама подарила мне эту малость.

Почти полтора десятка лет она в Доме, и вот однажды поманили ее пряником: работать в межшкольном учебно-производственном комбинате, где, кроме прочих самых разных специалистов, готовят и воспитателей детских садов. А что - опыт большой, образование - подходящее. Она пошла.

И тут же поняла, пряник-то и мятный, и мягкий, времени полно, дело со взрослыми имеешь, которые к учебе тянутся, - а все же пресно стало, пусто, неинтересно.

Тут она и добавила эту малость.

- Что же это я, думаю, наделала, - сказала Вера Надеждовна. - Я же из детства ушла!

В этих словах ее не было никакой литературности. Под детством она разумеет детские учреждения, работу в них, работу с малышами и для них.