Читаем без скачивания Исчадия разума: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

— То, через что вы прошли сегодня, — заметил я, — ерунда по сравнению с тем, что ожидает вас по возвращении, особенно если вы принесете с собой несколько приличных голов-трофеев.

— Стил, я рад случаю пообщаться с вами, — сказал он. — Я надеялся, что мы некоторое время там пробудем вместе. Вы можете рассказать мне, каких неожиданностей нам следует остерегаться? Ведь вы один из троих, побывавших в меловом периоде!

— Мы пробыли там чуть больше суток, — ответил я. — И увидели немало представителей фауны того времени. Но местность просто кишит необычными зверями, и далеко не все из них попали в поле зрения наших палеонтологов. Вы видели фильм, снятый Райлой?

— О да! Хорошая работа. Пожалуй, чуточку жутковатая…

— Ну, тогда вы видели почти то же, что и мы. Вы запаслись крупнокалиберными ружьями?

— Шестисотками. Теми же, что были у вас.

— Учтите одно, — посоветовал я. — Не дожидайтесь, пока ваши клиенты будут готовы выстрелить. Если какая-нибудь тварь двинется на вас и вы ни в ком из охотников не будете уверены, бейте по ней сами! А каковы ваши клиенты? Что за публика?

— Публика вполне надежная, — ответил Эспинволл, — Слегка староваты, на мой взгляд, но все имеют приличный опыт охоты. Например, в Африке, до того как охотничьи зоны стали там иссякать… У этих людей есть полевой опыт, они не бахвалы и вполне дисциплинированны. Скажем, Джонатан Фридли и его жена. Он добыл в свое время самые крупные из виданных мною бивней. Фридли — председатель совета стальной компании. Потом еще Горас Бриджес. Он президент химической корпорации. Все трое — весьма респектабельные люди. Другие — не хуже.

— Ну, тогда у вас не будет с ними особых проблем.

— Надеюсь. И если даже я сам кого-то из зверей подстрелю, они не будут в претензии и поймут.

— С вашей группой жаждет пойти сенатор Фримор. Он уже говорил об этом с вами?

— Да, он налетел на меня почти с бегу. Я категорически отказал. Не могу взять на себя ответственность. Я бы рад пойти ему навстречу, но подставлять свою шею под удар мне ни к чему. Ему это очень не понравилось. Он выразил легкое негодование. Но я тоже не имею права брать случайных попутчиков, подобных тем, что голосуют на дорогах… Вот если бы захотели пойти вы…

— Нет, благодарю вас, — ответил я. — Сюда должны прибыть и другие группы от вашей фирмы, и мне надо оставаться на месте. Кроме того, я ведь там уже побывал.

— Я вынужден вас оставить, — сказал он, — мне надо еще раз проверить оснастку. Рад был нашему знакомству!

Я протянул ему руку и произнес:

— Удачи вам, Эспинволл!

Я проследил за тем, как они въезжали в туннель, одна машина за другой в ряд, и как по очереди исчезали из виду, пересекая невидимую границу времен.

Райла отвезла сенатора и Кортни обратно в Виллоу-Бенд. Сенатор был весьма не в духе.

Я спустился в яблоневую рощу поглядеть на Кошачий Лик и нашел его оседлавшим дерево на западном краю рощи. Я рассказал Лику, что первый из туннелей уже использован и что в ближайшие дни будут задействованы и остальные. Я спросил, доволен ли он, и Лик моргнул утвердительно. Было чуточку нелепо беседовать с ним таким вот образом. Ведь единственное, на что я был способен, были наводящие вопросы, в ответ на которые он моргал по системе «да — нет». И все же, несмотря ни на что, это была хоть какая-то беседа, и я, стоя перед ним, явственно ощущал исходящее от него дружелюбие, да и он, наверное, чувствовал мою к нему симпатию! Он смотрел на меня как бы полуулыбаясь и тем выказывал мне свое расположение.

Я пытался представить себе, чем же он являлся по своей сущности, и выстроил для себя некую умозрительную схему, согласно которой он, в нашем понимании слова, не был «существом». Он не имел ни тела, ни плоти вообще, и я не мог понять, из какого же вещества он состоял.

Но я все же обнаружил в своем отношении к нему нечто новое. До сих пор я воспринимал его просто как пришельца, чужака, необъяснимого и не подлежащего пониманию. А теперь вот я вдруг понял, что отношусь к нему как к персоне, как к конкретной личности, как к другу! Конечно, все это — в тех пределах, которые определялись возможностями нашего общения.

Я размышлял о тех пятидесяти тысячах лет, которые он здесь провел, и пытался представить себе, чем же они для него были. Я силился вообразить, чем бы они были для меня самого, разумеется, если бы я, вопреки здравому смыслу, мог прожить столько. Но я понял, что эти рассуждения неправильны, ибо отождествлять себя с Кошачьим Ликом я никак не мог хотя бы потому, что мы являли собой совершенно разные формы жизни. Я припоминал то, что узнал о его повадках в последние несколько лет: о неразумных играх в «охотника и дичь» с Эзрой и Рэнджером, о конструировании забавы ради туннелей времени для Баузера (представляю, сколько походов в прошлое совершил мой Баузер!), о случайных беседах Лика с Хайрамом, вернее, о попытках что-то рассказать ему, хотя тот не очень-то мог сообразить, что же ему хотят сообщить. Стало быть, такое общение вряд ли могло принести Лику какое-нибудь удовлетворение! Но ведь все это происходило совсем недавно, в последние лишь годы. А раньше его наверняка могли наблюдать и другие люди (вернее, он им сам являлся), и это, несомненно, их пугало. Я предполагал, что в более далеком прошлом он, должно быть, общался и с индейцами, и с их давними предками. А может, они принимали его за божество или за духа своего племени? Видел ли он мамонтов, мастодонтов и древних предков бизонов?.. Я сперва стоял, потом сел на землю под деревом. Кошачий Лик спустился вниз, и теперь мы были с ним лицом к лицу!

Я услышал, как наверху к дому подъехала Райла, вернувшись из Виллоу-Бенда, поднялся и сказал Лику:

— Я навешу тебя завтра или послезавтра, и мы поговорим подольше.

Райла привезла известие о том, что Бен снова разговаривал с религиозной группой и что они завтра заедут в Виллоу-Бенд. Бен их приведет к нам для собеседования. Он все еще никак не возьмет в толк, чего же им от нас надо.

Из госпиталя, как она узнала, сообщили, что Хайрама пока не выписывают. Бен побывал в Ланкастере, чтобы повидать его, и говорит, что вид у него неважнецкий. Хайрам справлялся сперва о Баузере, потом о нас двоих и о Кошачьем Лике. Еще интересовался, как идут дела у Стиффи. Но, задав эти вопросы, он больше ни о чем говорить не пожелал…

Бен привел к нам этот самый комитет религиозных общин на следующий день. Их было трое, но говорил с нами лишь один из них. Двое остальных просто сидели рядом, покачивая головами или кивая в знак солидарности со своим говорящим коллегой по фамилии Хотчкисс.

Этот Хотчкисс был не из тех людей, кто склонен попусту терять время. Это был крупный мужчина с лицом, словно сошедшим с фрески о Страшном Суде. Оно было вытянуто острым углом, как волчья морда. На таком лице улыбка была бы чем-то совершенно чужеродным, да он, на мой взгляд, вряд ли позволял себе когда-нибудь улыбнуться!