Читаем без скачивания Кот баюн и чудь белоглазая - Александр Ладейщиков

— Срубали в лесу и торжественно вносили на площадь берёзку…

— Да! Украшали её гирляндами, лентами, цветами…

— Девчонки с песнями ходили по домам и собирали колядки — крашеные яйца и пироги с маком и творогом…

— Точно! — восхитился воевода. — Самого непутёвого увальня наряжали цветами…

— Обручали с невестой — берёзой, Майским деревом…

— А потом тащили на берег и кидали в воду! — плотоядно засмеялся Чудес. — С хохотом вытаскивали и шли пировать!

— Это для того, чтобы дождь напоил поля и сады!

— Да? Я и не знал… Ну, это дела памов, а мы дружина.

— Точно! — рассмеялся Коттин. — Пойду пособираю хворост. Буду тут, рядом. Поглядывай!

— Что я, молокосос, что ли? — обиделся старый воин, подыскивая ямку под костёр.

«Забыли, всё забыли! Тысячелетия назад, когда чудь, готы, русь ещё помнили кровное родство — тогда деревенского увальня никто бы и не подумал вытаскивать из реки, — размышлял Коттин. — Его приносили в жертву ревнивому Даждьбогу, чуть ли не ежедневно вмешивающемуся в повседневную жизнь людей. Нет дождя — и жизнь людского рода, а то и племени пресекалась… Несмотря на жестокую, немыслимо жестокую жизнь, люди постепенно становятся человечнее. Очень медленно, но начинают тянуться к светлому, доброму. Когда-то дотянутся?».

Ответ не приходил в голову, и Коттин наклонился за сухой веткой.

«То, что Покон — закон предков, ослаб — это плохо! Народ без памяти крови обречён. С другой стороны, боги оставили этот мир. Стало быть — почувствовали, что люди подросли, сами с вождями и волхвами обустраивают жизнь. А как же быть мне? Остаться в гордом одиночестве? Не может быть! Где-то есть другие бессмертные, которые, как и я, бродят по свету!»

Коттин соорудил шалашик из веток, взглянул на воеводу, безуспешно добывающего огонь, полез в мешок, достал огниво. Долго колдовал над ним, осторожно дул вытянутыми губами, заглядывал снизу, наблюдая, как на бересту летит искра — наконец, огонь уцепился за нежный завиток. Береста вспыхнула, свернулась. Коттин насадил огненный свиток на веточку, подложил в шалашик.

— О! У тебя кресало старинной работы! — воевода потянулся к огниву бывшего Кота, всматриваясь в медную трубочку, в завитки узора.

Вскоре соратники непринуждённо сравнивали огневые приспособления, выискивали достоинства и недостатки устройств, щёлкали грязными ногтями по деталям, рассказывая случаи, свидетелями которых были эти магические инструменты.

— Погоди, надо бы раздобыть ужин, — наконец, сказал Коттин, поднимаясь. Он потянулся за луком, но вокруг стояла тьма и тишина — кого тут добудешь? Коттин пошёл к ручейку, вытекающему из озерца. Бывший Кот ступал осторожно, оглядываясь — вокруг стоял странный туман, морок, ведь в колдовскую ночь над людьми властвовали навьи силы. Правь, однако, почему-то не отвечала на мольбы людей.

На перекате, там, где серебряная вода пела нежную песню, сверкнуло что-то золотое — странник достал меч, светящийся в темноте, ткнул им в воду. Тут же рванул его вверх — через голову перелетела большая золотистая стерлядь.

— Вот здорово! До самого истока дошла! Икру метать! — бывший Кот сделал шаг и замер — вода озерца колыхнулась, кувшинки закачались на волнах — на Коттина, улыбаясь, смотрела русалка, трепеща крыльями.

— Не замёрзла, девушка? Сегодня заморозки! — вежливо промолвил бывший Кот.

— Здесь всегда тепло, в нашем мире не бывает холодов!

— Сейчас полетишь на праздник? Сегодня же волшебная ночь!

— Конечно, полечу! Передать привет твоей знакомой?

— Ой, а где же перстенёк? — Коттин хлопнул себе по лбу, лихорадочно зашарил по карманам. Вывернул один, другой, просунул в дырку палец, тяжко вздохнул.

— Так я полетела!

— Обязательно передай Кваре поклон от Кота Баюна! Я бы и привет передал, но у меня его нет!

Вдруг неподалёку раздался всхлип, потом вой — словно огромный обиженный пёс вышел на прогулку. Русалка вздрогнула крыльями и исчезла — растворилась в воздухе. Но кувшинки по-прежнему колыхались на чёрной поверхности озерца — волшебство не закончилось. Коттин, с рыбой под мышкой, на цыпочках подбежал к костру — там воевода всматривался в Луну.

Коттин выпустил стерлядь, она сочно плюхнулась на траву, возле самого огня, проследив направление взгляда Чудеса, внимательно всмотрелся.

На фоне Луны, на пригорке стоял волк — на задних лапах, вывернутых самым противоестественным образом. Он поднял вверх острую морду со стоячими ушами, страшно, захлёбываясь, завыл.

— Туши костёр! — одними губами шепнул Коттин, кивнув в сторону оборотня.

— Нет, не надо! — прошептал воевода. — Он нас не видит. Если бы видел, давно бы напал!

— Навье колдовство пока действует!

Волколак прекратил выть на Луну, встал на четыре лапы, как-то сразу уменьшившись в росте, юркнул во тьму леса. Посидев на всякий случай пару минут без движения, путники вздохнули, зашевелились.

— В волка обернулся, волколак проклятый! — Коттин нервно прошёлся вдоль берега, присел возле огня. — А жаль, что не в человека — хотелось бы посмотреть на его лицо, запомнить!

— Ну, это чума, я тебе скажу! — голос воеводы был сухим, надтреснутым. — Когда князь велит поймать оборотня — это одно. Как бы и не веришь в это — мало ли сказок бают люди. Половишь, половишь, и перестанешь, за неимением предмета ловли. А тут… ночью, в лесу…

— Нам страшно повезло, — промурлыкал Коттин, — что сегодня навья ночь, и мы случайно забрели в этот мир. Видимо, кто-то забыл двери закрыть. Ты русалок-то видал? У нас они бескрылые… Оборотень нас не заметил, потому что рыскает в нашем мире. Нам же его показали…

— Пришлось бы пачкать благородное железо о чёрную кровь! — проворчал Чудес. — Слушай, а кому это ты привет передавал?

— Да, одной старой знакомой.

— Русалке? — безмерно удивился воевода.

— Ты что, не знаешь, откуда они берутся?

— Слышал, однако, — осторожно промолвил Чудес. — Утонула знакомая девушка?

— Утопшие девушки иногда превращаются в русалок. Если их принимают. Ту, которой я передавал привет — приняли.

— Вон оно как бывает! А если б мы утопли — нас бы взяли в водяные?

— С чего бы это? — засмеялся Коттин. — В речной мир только девушек берут, незамужних!

Разговор стал теплее, нервная дрожь, бившая путников, ушла. Стерлядь, необыкновенно ловко разделанная Коттином, жарилась на углях.

— А праздника завтра не будет, — вдруг опечалился Чудес.

Коттин опешил, задумался. — Какой уж праздник! — мягко промолвил он. — Завтра тризна! Если Долгодуб не солгал, то князя и княгиню положат в один сруб.

— Не солгал он! Я сам видел умирающего князя! Долгодуб послал гридней, чтоб добить его!