Читаем без скачивания Попадают по-разному (СИ) - Владимир Чистяков

— Он.

— Убит?

— Да. Их командира загрыз, но и тот успел кинжалом его ударить.

— Чего сюда несли?

— Так вон же убитых собирают. Хотели к ним, всё-таки в списках значился, на костёр как и всех…

— На костёр, значит… — в глазах Госпожи играют злые огоньки, — похорон Черныш, конечно, заслуживает. Так! Идите за мной.

Как крикнет.

— Десять человек с сапёрным инструментом — сюда!

Уже все вместе возвращаемся в храм. Проходим мимо врат, где Ярн коней привязывал. Госпожа опирается на стойку с книгой, только сейчас замечаю, под ногами зелёный ковер с птицей, похожей на орла. Верховный старательно вытирает сапоги.

— Вон временная гробница важного церковного хрена. Сдох дней десять назад. Ломайте её. Потом принесёте церковные знамёна. Завернём в них Черныша и тут похороним. А памятник я потом за свой счёт поставлю. Осень! Иди распорядись — если пленные попы поблизости есть — пусть с десяток приведут посмотреть.

Для тех, кто не знает — объясняю: собаке в храм заходить нельзя, их от входа палками гоняют. А уж в святая святых пса похоронить — такого осквернения ни один их храм никогда не видывал. Что же, всё когда-нибудь бывает впервые! Ну а пока, — выхватывает «Глаз Змеи» и вытянувшись вскидывает «на караул», — Последний салют рядовому Чернышу.

Мой клинок вылетает из ножен.

— Допрашивать их будете?

— Нет. Живыми они больше не нужны. Как говорила, их теперь просто не должно быть. Рэдд, ты вроде, последнее время историей интересоваться стал. Записать можешь, что для них, — тяжело и выразительно вздыхает, — «История имеет смысл: это нечто, имеющее начало и конец, центр, связанное одно с другим действие, история идет к факту — явлению Спасителя и идет от факта — явления Спасителя». Что смеёшься? Опять байку про древних императоров вспомнил?

— Именно. Был один, власть захватил, предыдущего императора со все семейством казнил…

— Правильно сделал, — Маленькое Чудовище встревает, — наследники и претенденты совсем ни к чему.

— Мудрецы, как раз на богословии помешанные, в меру сил ругать его стали. Там как раз один такой был, считавший смыслом истории пришествие спасителя. Ну, он их велел на корабль посадить, и к соседям отправить, пусть там богословствуют. У соседей как раз почитатели мёртвого императора собираться стали, что интересно, пока тот был жив, ругали его по-всякому. А как казнили — чуть ли не живым богом стал. Даже к лику святых причислили со всем семейством.

— Корабль хоть из тех был, что развалиться готов?

— Нет, вроде.

— Может, хоть днище пробить приказал?

— Нет. Добрый был тот император слишком.

— Кажется, от матери я что-то такое слышала. Ну, да я не настолько добрая. От меня богослов, если куда и уплывёт, то под лёд.

— Тут реки редко замерзают. Да и говно не тонет.

— Как уже сказала, ко мне таких доставлять в виде туш или чучел, можно так же по частям, но такими кусками, чтобы я убедиться могла, от нужного эта часть или нет.

— По весу принимать не советую, а то читал, как один наместник обещал за голову своего врага золота, сколько она весит. Голову получил, но доставивший не поленился вместо мозга свинца залить.

— Ха-ха. Смешно. Только со мной так не получилось бы. Начать с того, что я знаю, сколько человеческие головы весят. Хотя, с другой стороны, за некоторые, даже по весу в свинце, золота не жалко. За меня этот… Заспиртованный помните сколько давал?

— Так он щедрый был! Из наших земель, да военной добычи расплачиваться собирался, — сильнее, чем надаренная медяшка сиять сложно, но Чудовище умудряется, — Хотя, от тебя ему только сердце нужно было, если живой взять не получится. Это меня он в клетку посадить хотел, и по своим деревням возить. А Кэр-младшую вообще хотел в дальнюю степь продать, за кобылами или овцами ухаживать. Это там рабам сухожилья режут, чтобы не убегали?

— В дальней степи много кто живёт, — как-то совсем без выражения замечает Госпожа.

— Скоро там жить будут только те, кому мы позволим.

— Не ты ли решать собралась уже?

— У нас пушки есть, а них нет. Если к стволу возражающего привязать, да холостым дать, — мечтательно закатывает глазки. Я не видела, но не сомневаюсь, она так делала, — Так что, решать буду в том числе и я.

— Одними пушками не завоешь землю, где собираешься жить.

— Зато, ими можно всех перебить, и жить, как нам нравиться.

— Трупы как-то не могут землю пахать и налоги платить.

— Удобрение из них хорошее получается. А пахать. Сама же говорила, про нехватку земли на юге. Вот их и переселим. Осень пошлём, пусть уговаривает. Она всё равно, как они разговаривает.

— Я лучше тебя отправлю. Ты людей пугать куда лучше её умеешь.

Динка ухмыляется в ответ. Оскорбление матери воспринимает как похвалу. Интересно, кто-нибудь ещё это понимает?

Не обольщаюсь особо насчёт предстоящего ночью в городе. Всё что видела раньше, непременно померкнет. Динкины похождения блекленькой тенью покажутся. Да и там я не рвалась особо.

Тут же… Будет точно невесело. По крайней мере, мне.

Некоторые здания уже взяты под охрану. Большой дворец храата и примыкающие к нему строения. Многие постройки, принадлежащие Наместнику бога на земле, или как там этот, главный церковник, сын свинячий, называется.

Госпожа, чувствуется, там скоро надолго засядет. Бумаги разбирать. Сама засядет, меня и ещё много, посадит.

Знаю, часть её колонны — самые умелые в городских боях, были посланы для захвата этих зданий. На месте попиков, я бы хранящиеся там бумаги, сожгла как стало ясно, помощь не придёт.

Но я мозгами думаю, а они считают, этот орган кровь охлаждает.

Слышала, как командир этого отряда доложил, бумаги не пострадали, и даже нескольких попиков, ими ведавших, захватили.

Командиры колонн разделили город на участки для грабежа. Я не пойду. Динка и Линки плотоядно ручки потирают. Блеск глаз мне совсем уж не нравится. Будто у них чего-то нет. Или кто-то в их храбрости сомневается.

Тут ведь не храбрость потребуется.

— Не пойдёшь?

— Нет.

— Смотри, после надумаешь — поздно будет. Там обозные подтянуться, а они даже двери из домов вынесут. Я на их счёт не обольщаюсь.

— Угу. И ещё изнасилуют всех женщин без различия возраста. Может, и не только женщин. Я на их счёт тоже не обольщаюсь.

Динка корчит гримаску.

— Перетерпят. Знаешь, я несказанно была удивлена, когда узнала, некоторые храатские женщины писать и читать умеют. Ну, так нашла у одного мной застреленного письма шлюхи его. Жаль, не поймёшь, хорош ли был. Из обоих стволов в рожу попала.

Молчу. Стрелять она хорошо умеет. При мне бывало, пулей кавалериста из седла вышибала на предельной дальности выстрела. Правда, и пистолеты самые лучшие.

— Подробно описывала, сколько он ей должен привезти благородных девушек из-за Линии в служанки. Мол ей, крысе такой, нужны искусные девушки. Кстати, это слово она написала с ошибкой. Нас для этого столько учили? Чтобы бляди храатской спинку тереть? И это нам бы ещё повезло.

Снова молчу. Что-то в её словах есть.

— Осуждаешь? Зря. Насчёт представь себя на чьём-то там месте можешь не говорить. Уже представляла. Заживо горящей. Привязанной к столбу. Под гогот убитых нами в прошлых битвах. Но это мы пришли к ним в город. А не они к нам. И теперь пусть платят! За сделанное, за намерения… За всё! Горе побеждённым!

— Ягран с вами поедет?

Кто меня за язык тянет? Какое дело до него?

— Нет. Он в штурме не участвовал. Тётя назначила его временным комендантом лагеря на время своего отсутствия. Но ты не волнуйся, друзья ему обязательно привезут кого-нибудь. Посвежее. Может, даже не тронут.

Как хохотнёт. Будто что-то смешное сказала.

— Дин, казначей вполне будет смотреть сквозь пальцы на то, что будет твориться сегодня в городе. Но не допустит того же самого у себя в лагере.

Снова смеётся.

— Ха! Так немало и таких, кто с ним и добровольно согласится. Может, он и сейчас с кем уже кувыркается. Солдатики ещё не начали, а он уже…

— До этого мне решительно никакого дела нет!

— Ба! Да ты что? Неужто ревнуешь? — хохочет маленькое чудовище на прощанье.

Ревную? Я? Да дела мне никакого до принца нет!

Площадь перед собором вся в движении. Командиры колонн разбили на участки, куда солдаты будут таскать ценности и имущество потяжелее. Это потом делить будут. Туда же уже привезли винные бочки. Как из наших лагерей, так и из подвалов покойного Меча.

Сама площадь обрамлена стенами до полутора человеческих ростов. Кое-где торчат основания колонн и лежат части для них. Знаю, Меч бредил идеей построить самый большой собор мира. Нынешний казался недостаточно величественным для прославления господа. Более того, он должен был вмещать всё население Святого града. Решили строить новый во всю главную площадь, а старый оставить внутри. Стены с колоннами — остатки начатого строительства. Даже до этого барана без рогов допёрло, при первом взгляде ясное мне, лишь с началами архитектуры знакомой — при такой толщине стен сделать их выше нынешнего собора невозможно, не говоря уж о тяжести крыши. Стройка сама собой прекратилась несколько лет назад.