Читаем без скачивания История германского фашизма - Конрад Гейден

Дальше история разыгралась как по нотам Полицей-президент Дортмунда, бывший руководитель штурмовиков, нанес первый удар и 14 июня распустил тамошний «боевой союз». 21 июня штурмовики нанесли этой организации совершенно неожиданный удар во всей Германии. Вместе с полицией они заняли повсюду общежития и помещения «боевого союза», т. е. одновременно и помещения партии дейч-националов. В некоторых местах произошла перестрелка и были убитые. Напрасно Гугенберг протестовал на одном из бурных заседаний кабинета. Красный от гнева, он выбежал из зала заседаний и приказал немедленно послать курьера в Нейдек, где в своем поместье под надежной охраной местной группы штурмовиков имени Розенберга находился президент. Тем временем дейч-националовский фронт сам собой начал распадаться во всей стране. 27 июня Гугенберг заявил о своей отставке, а 28 июля доктор фон Винтерфельдт и два других члена правления партии направились к Гитлеру, который продиктовал им роспуск партии. Требование это было немедленно осуществлено.

Спустя две недели, 14 июля, рейхстаг принял закон «против образования новых партий». Пункт 1-й этого закона гласил:

«В Германии существует лишь одна-единственная политическая партия — национал-социалистская германская рабочая партия».

Было ли государство, где существовала лишь одна партия, действительно государством этой партии? Исчезновение дейч-националов было важно не потому, что теперь в парламенте у национал-социалистов было 52 противниками меньше, а потому, что эта партия являлась парламентской основой консервативного колосса, который в политической жизни все еще стоял рядом с новой национал-социалистской знатью. Главной опорой этого блока являлись президент и рейхсвер, которые в тот момент еще не были «унифицинированы». Опираясь на эту неподвижную силу, господин фон Папен пытался еще принимать участие в управлении страной.

Никто не сможет понять роли рейхсвера в национал-социалистском государстве, не приняв во внимание того, что генерал фон Бломберг сознательно хотел быть неполитическим министром рейхсвера. Уже Шлейхер больше шантажировал, ссылаясь на внутриполитическую мощь рейхсвера, чем действительно пускал ее в ход. Бесславный конец Шлейхера доказал отсутствие политических целей и слабость этих носящих оружие чиновников. Рейхсвер снова уделяет внимание преимущественно военным вопросам и честно служит своему верховному командующему, которым сегодня еще является Гинденбург, а завтра может стать Гитлер. Нетрудно прийти к выводу, что отношения между рейхсвером и штурмовиками остаются напряженными, даже если бы это не показывали бесчисленные мелкие, а иногда и более серьезные случаи. Однако в сознании солдат и офицеров штурмовики не становятся на одну доску с Гитлером или Герингом — и мы вскоре увидим почему. Ревностно защищая свое особое военное положение от притязаний штурмовиков, рейхсвер в то же время старается предоставить национал-социалистскому правительству все, в чем оно нуждается для поддержания своего престижа.

В ряде речей Бломберг уже с начала нового режима подчеркнул особое положение рейхсвера как военной силы. 23 февраля в речи перед мюнхенским гарнизоном он сказал: «Мы являемся и останемся единственной вооруженной силой в Германии». Однако одновременно он провозгласил «ура» за союз «с миллионами решительных людей, которые, как и мы, готовы жить и умереть за отечество». 15 марта он ввел для рейхсвера черно-бело-красную кокарду и удалил с имперского военного флага его черно-красно-золотой угол. О свастике покуда не было и речи. В солдатском государстве не обратило на себя никакого внимания то, что 28 апреля были снова введены старые военные суды. Напротив, ряд всевозможных предположений был связан с другим законом, изданным в тот же день. Закон этот гласил: «Члены штурмовых и защитных отрядов за служебные преступления подлежат ведению публично-правовых судов в соответствии с предписаниями, которые издаст рейхсканцлер как верховный руководитель штурмовиков». Предписания о проведении в жизнь этого любопытного закона до сих пор остались неизвестны. Мы, вероятно, не забыли, что когда десять лет назад Рем хотел превратить штурмовые отряды в регулярную армию, то этому воспротивился Гитлер, заявив, что войско никуда не годится, если его начальник не вправе налагать наказания на своих подчиненных. Теперь это право было ему предоставлено.

Мелкими педагогическими дозами армия была приучена к новому тотальному государству. Приказом от 20 мая Бломберг ввел «взаимное приветствие» офицеров и солдат «с национальными союзами как выражение товарищеской связи между ними». Спустя четверть года был издан приказ, чтобы чиновники и прочие сотрудники рейхсвера, носящие штатскую одежду, пользовались при встрече «приветствием Гитлера». Вопросом такта являлось, как указывал приказ, чтобы младшие по возрасту или по чину первыми приветствовали старших. Таким образом лейтенант рейхсвера первым отдает честь групповому руководителю штурмовиков. Арийский параграф закона о чиновниках в общем не был распространен на рейхсвер, так как, очевидно, опасались создать в офицерском корпусе второе дело Дюстерберга. Однако в начале августа особым приказом офицерам была запрещена женитьба на неарийках. Этот союз стал еще теснее после пожалования Герингу генеральского мундира и после хвалебной речи Бломберга по адресу Гитлера, произнесенной в начале сентября перед ульмским гарнизоном. При этом был обойден один из национал-социалистских руководителей, который своими военными заслугами больше всего заслужил генеральские лампасы, а именно Рем.

Изменения, внесенные в военный устав 23 июля, уполномочивают наместника (до сих пор эти полномочия принадлежали провинциальным правительствам) призывать на помощь рейхсвер во время общественных бедствий и беспорядков. Это означает не столько усиление влияния гражданской власти на рейхсвер, которое в принципе существовало и раньше, сколько усиление влияния Гитлера на случай ослушания руководства штурмовиков. Ибо имперские наместники являются людьми, пользующимися его особым доверием, и назначаются преимущественно из функционеров гражданской организации национал-социалистской партии.

Именно в этом оттеснении начальников штурмовиков наместниками усматриваем мы один из моментов для волнений и постоянных столкновений в рядах национал-социалистской партии. Явлением того же порядка служит укрощение командиров штурмовиков путем предоставления им постов, как, например, в государственном совете Геринга, где имеется больше подчиненных Геринга, чем Рема. В свою очередь Рем в своем приказе против ханжества, который запрещает выступления штурмовиков против курящих женщин и даже против проституток, позволил себе обратиться с прямым приказом к полицей-президентам на том основании, что они в первую очередь являются начальниками штурмовых отрядов. Тут возникает ведомственный конфликт, из которого Рем вряд ли может выйти победителем. Однако ропот оставшихся не у дел ландскнехтов продолжает усиливаться, особенно благодаря неясному поведению Гитлера. 7 мая Гитлер в выступлении перед шлезвиг-голштинскими штурмовиками в Киле заявил: «Час расплаты настал. Оставаясь холодными, как лед, мы сделаем отсюда все выводы. Око за око, зуб за зуб». Еще в середине июня он проповедывал продолжение революции. И вдруг, спустя всего две недели, 2 июля, на съезде в Рейхенгалле он возвестил, что самым беспощадным образом выступит против так называемой второй революции.

Шаг за шагом штурмовики оттеснялись все дальше. Уже 9 мая Геринг строго-настрого запретил своим полицейским состоять в штурмовых и защитных отрядах или в «Стальном шлеме», участвовать в политических демонстрациях иначе, чем организованными отрядами и носить свастику — разве только на новых стальных шлемах. В начале августа он рискнул пойти еще дальше и распустил по домам вспомогательную полицию из штурмовиков. В Баварии Эпп испросил и 17 июля получил от Гитлера исключительные полномочия против эксцессов штурмовиков, которые Рем не хотел запретить.

Рем не был человеком, способным подавить свой гнев. 6 августа, в тот самый день, когда Гитлер в своей вилле в Оберзальцберге снова устроил съезд национал-социалистских вождей, Рем созвал на Темпельгофском поле всех штурмовиков Берлина, всего 82 тыс. человек, и произнес перед ними взволнованную речь, смысл которой был выражен в фразе: «Кто думает, что задачи штурмовиков уже выполнены, должен считаться с тем, что мы еще существуем». Это заявление было направлено против Геринга, против крупного промышленника Тиссена и против министра народного хозяйства Шмитта. Быть может, Рем думал при этом и о Гинденбурге, из-за отрицательного отношения которого он остался на задворках. В кабинете также происходили вначале выпады против Рема в связи с его известными наклонностями. После этого Гитлер, подавляя слезы, произнес речь, в которой говорил о верности вождя и о солдатской верности. Все были растроганы, и, считаясь с товарищескими чувствами канцлера, решено было не касаться больше истории с Ремом. Все чаще стал Рем систематически ссылаться на слова Гитлера, что штурмовики являются гарантами победоносной революции. На съезде вождей в Годесберге 20 августа он обиженно заявил, что посторонние люди не вправе вмешиваться в вопрос о задачах штурмовиков, которые по-прежнему должны удерживать в повиновении побежденного врага и в случае необходимости искоренить его.