Читаем без скачивания Опасное наваждение - Натали Питерс

– А эти песни написал для меня мой дорогой друг и учитель, – сказала я публике. Зрители посмотрели в программки и обнаружили, что этим другом был не кто иной, как легендарный Лист.

Я запела «Пять цыганских песен». И когда я их пела, я, не вытерпев, взглянула на ложу справа от меня, на Сета, словно говоря: «Что, видишь, ублюдок? Ты не верил в меня и ошибся!».

Его глаза горели, но лицо оставалось бесстрастным. О чем он думал? Вспоминал чумазую девчонку в рваном цыганском платье, которая, заглядывая ему в лицо и улыбаясь, стаскивала с него ботинки и массировала ногу? Или он вспомнил девушку с жемчугом в волосах, которая с напыщенным видом ходила по гостиной, изображая, как ей казалось, светскую даму? Волосы, золотистым каскадом спадавшие до пола, и юное, изящное тело в его руках? Лицо, с выражением дьявольского лукавства склонившееся над карточным столом во время игры в «фараона»? Или то же лицо с сияющими глазами на атласной подушке. Лицо с выражением гнева? Или радости? Или страха? Белое и безжизненное? Или раскрасневшееся от счастья, когда она улыбалась сыну?

Он наверняка что-то вспомнил, потому что внезапно встал и, не дослушав «Пять цыганских песен», вышел из ложи.

Потом говорили, что во Французской опере от аплодисментов чуть не рухнул потолок. Не знаю, насколько это было правдой, но сцена была так густо усыпана цветами, что я с трудом пробралась к рампе на поклоны. Я спела на бис семь коротких номеров, а публика хотела еще столько же. После концерта светская молодежь города во главе с Шоном Мак-Клелландом выпрягла из моей кареты лошадей и с криками везла ее по улицам.

– Через две недели они обо мне забудут, – сказала я Стивену, когда вечером мы остались вдвоем в музыкальной комнате. – Им все время нужны новые развлечения. И эта ночь – всего одна в череде таких же. Но у нас с тобой будет много, много чудесных ночей, Стивен.

– Я в растерянности, – с притворной робостью сказал Стивен. – Мне придется превзойти стольких обожателей…

– Глупости. – Я поцеловала его и села к нему на колени. – Тебе не нужно ни с кем соревноваться. Мое сердце принадлежит тебе, и ты это знаешь. Но что случилось с твоим братом? Он не любит музыку?

– Я думаю, у него появился еще один повод для зависти. – Стивен сдержанно рассмеялся. – И я не могу винить его за это.

– Для зависти? Ты правда так думаешь? – У меня застучало сердце. Сет ревнует? Неужели его мать права и он любит меня? «А если и так, то что из этого, – сказала я себе. – Ты ведь не любишь его». – Бедный Вулкан, – вздохнула я.

– Что?

– О, – сказала я поспешно. – Я так прозвала его, потому что он напоминает мне Вулкана: большой, черный, молчаливый. Он работает глубоко под землей, где его никто не видит, пока мы, прекрасные боги, играем на небесах.

– Я только не понимаю, как ты сможешь бросить сцену ради того, чтобы стать женой простого адвоката? – вздохнул Стивен.

– Тебя скомпрометирует, если твоя жена будет появляться на публике? Твои враги уговорят критиков писать плохие рецензии о моем пении! Мне-то наплевать, я их все равно никогда не читаю, а ты будешь в ярости. Тебе придется вызывать их на дуэль и убивать одного за одним, и твоя карьера будет кончена!

– Ну и фантазия! – засмеялся он и нежно поцеловал меня.

Я соскользнула с его колен и легла на кушетку, увлекая его за собой. Волосы упали ему на лицо, и я отвела их в сторону. Ах, какое у него красивое, открытое лицо. Его глаза светились любовью ко мне. И я любила его.

– Как мне не хочется снова покидать тебя, – вздохнул он.

– Покидать? – Я удивленно посмотрела на Стивена. – О чем ты говоришь?

Он смутился.

– Я помню, что мы собирались поехать куда-нибудь после концерта, – сказал он, – я хочу этого так же, как и ты, но президент вызывает меня в Вашингтон. Завтра я уезжаю. Это связано с положением на Кубе. Я встречался с генералом Лопесом, и президент Тейлор подумал… но тебе, наверное, все это неинтересно. – Он увидел, как влажно заблестели у меня глаза, и сел. – Ты сердишься?

– Нет, нет, – поспешно сказала я. – Просто я не ожидала… я не хочу остаться одна…

«С Сетом», – мысленно добавила я.

– Глупости, – засмеялся Стивен. – Ты не будешь одна. Здесь моя семья. Тебе не придется скучать. Сезон в разгаре, ожидаются вечера и балы. На этой неделе прием у губернатора. К тому же тебя окружает толпа почитателей.

Ты даже можешь великодушно позволить бедняге Сету свозить тебя куда-нибудь.

– Я не могу этого сделать, – резко ответила я. – Я не доверяю себе рядом с такими мужчинами, как он. – И это была правда.

– Тогда, наоборот, держись от него подальше, – засмеялся Стивен. – Я уеду ненадолго. На месяц, не больше.

У меня упало сердце. На месяц. С таким же успехом он мог уехать на год. Месяц с Сетом разрушит все до основания.

– Можно мне поехать с тобой? – тихо спросила я. – Я не доставлю тебе хлопот.

– Тогда я не смогу работать. И никто другой в Вашингтоне.

– А что будет после свадьбы? Ты будешь все время уезжать по делам других людей и оставлять меня… на съедение волкам! Это несправедливо, Стивен. Женатые люди должны жить вместе.

– Бедняжка, – сказал он с печальной улыбкой, – ты говоришь так, словно я бросаю тебя.

– Ты так и делаешь! Ты бросаешь меня. А как было с Джули? Ты брал ее с собой в Вашингтон?

– Конечно, нет. – Я видела, что ему неприятен этот разговор. – Она большую часть времени была беременна и к тому же не любила путешествовать.

– Похоже на какой-то странный уговор. Ты приезжаешь раз в год, целуешь детей, делаешь ей еще одного ребенка и уезжаешь. А как же любовь? Или во время твоих отъездов ей полагалось жить воспоминаниями о коротких мгновениях ваших встреч?

– Ты несправедлива, Рони, – сдавленно сказал он. – Джули была счастлива тем, что она жена известного политического деятеля.

– Она сама говорила тебе об этом? Или ты ей это сказал?

– Она сама сказала, – холодно ответил он. – А что касается занятий любовью… – Стивен помолчал и вздохнул. – Она этого не любила. Она… ее воспитывали совсем иначе, чем тебя, Рони. Она терпела «это», но не любила. Иногда я слышал, как она потом плакала в темноте.

Но Сет заявлял, что Джули «не святая», имея в виду, что она пылко и страстно отдавалась ему. Теперь я поняла. Она вышла замуж за Стивена, но в ее душе хранилась тайна. Тайна от него. Вероятно, ей нравилось быть женой политика, писать ему умные письма, воспитывать его детей, содержать дом в порядке и каждый раз… с ужасом ждать его возвращения. Ложь всегда была рядом, преследовала ее, причиняла постоянную боль. Этот обман превращал в ложь все, что она делала: каждый ласковый жест, нежное слово, каждую жертву.