Читаем без скачивания Лабиринт - Кейт Мосс

— Что ты собираешься делать? — безнадежно спросил тот, догоняя ее.

— Ну, я убедилась, что Шелаг в этом доме известна, — сказала Элис. — Она на них работает.

— На них? — недоуменно повторил он, следом за ней выскальзывая в приоткрытую дверь. — Что ты имеешь в виду?

— Но здесь ее нет. Мадам Л'Орадор с сыном тоже ее ищут. Из их разговора я поняла, что ее держат где-то под Фуа.

На нижней ступеньке Элис вдруг застыла как вкопанная.

— Уилл, — с ужасом пролепетала она. — Я рюкзак забыла. За софой, вместе с книгой.

Больше всего на свете Уиллу сейчас хотелось ее поцеловать. Момент был самый неподходящий, вокруг творилось что-то непонятное, Элис ему не доверяла — и все-таки это казалось вполне уместным.

Уилл не раздумывая протянул ладонь к ее щеке. Он словно заранее знал, какой гладкой и прохладной будет ее кожа — словно в тысячный раз повторял этот жест. И тут ему вспомнилось, как она отстранялась от него в кафе, и он остановился, на волосок не донеся руки.

— Извини, — начал он, словно Элис могла прочитать его мысли.

Она уставилась на него, и вдруг по усталому и бледному лицу скользнула быстрая улыбка.

— Я не хотел обидеть, — запинался он, — просто…

— Не стоит об этом, — перебила она, но в ее голосе не было обиды.

Уилл облегченно вздохнул. Он знал, что она не права. Только об этом и стоило говорить — но по крайней мере она на него не сердится.

— Уилл, — чуть резче заговорила Элис. — Рюкзак! У меня там все. Все записи…

— Конечно, конечно, — с готовностью отозвался он. — Извини. Я его достану. И принесу тебе. — Он попытался сосредоточиться. — Ты где остановилась?

— Гостиница «Пти Монарх». На площади Эпар.

— Хорошо, — бросил он, уже взбегая обратно на крыльцо. — Жди меня через полчаса.

Уилл провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду, потом вошел в дом. Под дверью кабинета светилась серебристая полоска.

Внезапно дверь распахнулась. Уилл отскочил назад, забившись в угол у двери. Из кабинета появился Франсуа-Батист, прошел в кухню. Открылась и закрылась задняя дверь, потом все стихло.

Уилл осторожно высунулся из своего угла. Теперь ему видна была Мари-Сесиль, сидевшая за столом. Она рассматривала какой-то предмет, блеснувший, когда она повернула его к свету.

Увидев, как женщина встала, Уилл забыл, зачем пришел. Мари-Сесиль сдвинула одну из картин, висевших на стене. Это было ее любимое полотно — она много говорила о нем с Уиллом в первые дни их знакомства. Золотистый фон с яркими мазками краски: французские солдаты, разглядывающие опрокинутые колонны и руины дворцов Древнего Египта. Называлось это, как ему помнилось: «Взирая на пески времен».

За картиной в стене обнаружилась темная металлическая дверца с электронным замком. Мари-Сесиль набрала шестизначный код. Послышался резкий щелчок, и замок открылся. Она достала из сейфа два черных пакета, бережно переложила их на стол. Уилл вытянул шею. Ему отчаянно хотелось увидеть, что там внутри.

Он так увлекся, что не услышал шагов за спиной.

— Не двигаться!

— Франсуа-Батист, я…

К виску прижалось холодное дуло пистолета.

— И держи руки на виду.

Он попробовал обернуться, но парень схватил его за шею и притиснул лицом к стене.

— Qu'est-ce qui se passe?[100] — окликнула из кабинета Мари-Сесиль.

Франсуа-Батист едва не проткнул ему стволом висок.

— Je mon occupe, — отозвался он, — я сам разберусь.

Элис в который раз взглянула на часы.

«Он не придет».

Она стояла в холле гостиницы, не сводя взгляда со стеклянной двери, словно могла взглядом заставить Уилла возникнуть из пустоты. Почти час прошел, как она вернулась с улицы Белого Рыцаря. Элис не знала, что делать. Кошелек, телефон и ключ от машины лежали в кармане. Все остальное осталось там, с рюкзаком. В том числе ее имя и адрес.

«Забудь об этом. Главное, поскорей отсюда убраться».

Чем дольше она ждала, тем большим недоверием проникалась к Уиллу. Как он возник ни с того ни с сего… Элис мысленно пробежала последовательность событий.

Так ли случайно они столкнулись? Она никому не говорила, куда собирается.

«Ну почему же он не идет?»

В половину девятого Элис решила, что ждать больше не чего. Объяснила, что номер ей не понадобится, написала записку для Уилла, на случай, если он все-таки появится, оставила свой номер телефона и вышла.

Бросив куртку на переднее сиденье, она заметила выглядывающий из кармана конверт. Утреннее письмо. Она совсем о нем забыла!

Элис вытащила конверт и положила на приборную доску, чтобы прочесть, когда остановится передохнуть.

Когда она выехала на южное шоссе, уже стемнело. Фары встречных машин слепили глаза. Привидениями вставали из темноты придорожные кусты и деревья. Орлеан, Пойтер, Бордо — мелькали за стеклом указатели.

Запертая в своем крошечном мирке, Элис час за часом повторяла один и тот же вопрос. И каждый раз выходил другой ответ.

Зачем? Ради сведений… Сведений она им предоставила в избытке. Все свои записи, рисунки, фотографию Грейс и Бальярда…

«Он обещал показать комнату с лабиринтом».

Ничего он не показал. Только картинку в книжке. Элис покачала головой. Верить не хотелось.

Зачем тогда он помог ей выбраться? Потому что уже получил, чего хотел, — вернее, чего хотела мадам Л'Орадор.

«И они легко могут тебя выследить…»

ГЛАВА 56

КАРКАССОНА,

агост 1209

Французы штурмовали Сен-Венсен на рассвете третьего августа, в понедельник.

Элэйс взобралась на Главную башню и встала рядом с отцом, сверху наблюдавшим за ходом сражения. Она искала в толпе Гильома, но не могла найти.

Над звоном мечей, над боевыми кличами солдат, подступавших к невысокому внешнему валу, с равнины под холмом Гравета к ним долетели звуки пения:

Veni creator spiritusMentes tuorum visita!

— Что же это? — ахнула пораженная Элэйс. — Их священники взывают к Богу, убивая нас!

В предместье уже начались пожары. Дым тянулся вверх, во все стороны разбегались от огня люди и скот.

Крюки кошек вцеплялись в парапет. Обороняющие не успевали перерубать штурмовые веревки. К стенам тащили десятки штурмовых лестниц. Солдаты на стенах отпихивали их ногами, поджигали — и опять не успевали. Под стеной муравьями в разворошенном муравейнике кишели французские пехотинцы. Казалось, из каждого убитого вырастают двое живых.

По обе стороны вала валялись тела убитых и раненых, набросанные друг на друга, как поленья. С каждым часом груда тел росла все выше.