Читаем без скачивания Завещание чудака - Жюль Верн

Потом они рассказали случай с тремя тысячами долларов. Если бы не этот щедрый подарок мистера Гемфри Уэлдона, предложенный в такой форме, что не принять его было нельзя, то Лисси Вэг пришлось бы выйти из партии.

— Но кто же этот господин Гемфри Уэлдон? — спросил Макс Реаль, немного обеспокоенный.

— Прекраснейший и достойнейший старик, который проявил к нам большое участие, — ответила Джовита Фолей.

— В качестве держателя пари, разумеется, — прибавила Лисси Вэг.

— Вот уже кто не сомневается, что он на этом порядком набьет свои карманы! — объявила Джовита Фолей.

Макс Реаль промолчал о том, что у него тоже была мысль послать эту сумму в распоряжение молодой заключенной. Его удержала мысль: на правах кого уговорит он ее принять эти деньги?

Этот и следующий день Макс Реаль и подруги провели вместе в прогулках и беседах. Если Лисси Вэг не могла скрыть своего искреннего огорчения по поводу неудачи, постигшей Макса Реаля, то этот последний был, очевидно, очень доволен, невольно оказав этим услугу Лисси Вэг. И действительно, за последние сутки во всех агенствах замечалось большое оживление в пользу пятой партнерши, и репортеры то и дело являлись в Линкольн-Отель, чтобы интервьюировать Лисси Вэг, которая по-прежнему отказывалась их принимать. Что же касается держателей пари, то они поспешили изменить прежнему любимцу случая ради новой его любимицы. В результате создавшегося положения вещей выяснилось, что если Лисси Вэг вернется в штат Виргиния, в сорок четвертую клетку, покинутую Максом Реалем, то впереди нее окажутся только Том Крабб — в сорок седьмой клетке и X. К. Z. — в пятьдесят первой.

— А что же этот субъект с инициалами? Так до сих пор и не узнали, кто он?

— Не узнали, — ответил молодой художник, — он окружен еще большей таинственностью, чем раньше.

Само собой разумеется, что Макс Реаль, Лисси Вэг и Джовита Фолей не разговаривали исключительно только о различных перипетиях матча Гиппербона. Они говорили о своих семьях, о том, что у Лисси Вэг не осталось в живых никого из родных… О миссис Реаль, которая теперь окончательно переселилась в Чикаго и будет счастлива видеть у себя Лисси Вэг…

О том, что улица Шеридан-стрит очень недалеко от улицы Саут-Холстед-стрит, и так далее и так далее.

Но Джовита Фолей то и дело возвращалась к вопросу о партии и о дальнейших метаниях игральных костей.

— В конце концов, — сказала она, — вполне ведь возможно, что при следующем тираже ты, Лисси, водрузишь свой желтый флаг на последней клетке.

— Невозможно, мисс Фолей, это совершенно немыслимо, — заявил Макс Реаль.

— Но почему?

— Потому, что мисс Вэг займет теперь мое место в сорок четвертой клетке…

— Ну и что же из этого, мистер Реаль?

— То, что самое большое число, которое смогла бы получить мисс Вэг, было бы десять, а удвоенное десять составляет двадцать очков, которые заставят ее, перескочив через шестьдесят третью клетку, вернуться обратно в шестьдесят вторую. А тогда уже никакое выброшенное число очков не даст ей выиграть партию, так как одно очко, которого ей нехватит, не может быть выброшено двумя игральными костями.

— Вы правы, мистер Реаль, — ответила Лисси Вэг, — тебе придется подчиниться и ждать.

— Но, — продолжал молодой художник, — есть еще один удар, который мог бы быть очень плох для мисс Вэг.

— Какой именно?

— Если бы кости выбросили восемь очков, они этим послали бы ее снова в «тюрьму».

— Ну!.. Никогда!.. — вскричала Джовита Фолей.

— А между тем, — заметила, улыбаясь, молодая девушка, — это дало бы мне возможность освободить мистера Реаля.

— Говорю совершенно искренне, что я этого не желал бы, — сказал молодой человек.

— И я тоже, — объявила пылкая Джовита Фолей.

— В таком случае, мистер Реаль, — спросила Лисси Вэг, — какое же число очков вы пожелали бы мне?

— Двенадцать, так как это отослало бы вас в пятьдесят шестую клетку, штат Индиана, а не в самые отдаленные районы Дальнего Запада.

— Великолепно! — объявила Джовита Фолей. — Тогда при следующем тираже мы могли бы очутиться у цели?

— Да, если бы выбросили семь очков. Во всяком случае, — прибавил Макс Реаль, — вам нечего бояться пятьдесят восьмой клетки, так называемой Долины Смерти, в которую попал командор Уррикан, потому что для этого нужно получить четырнадцать очков, что невозможно. А теперь, мисс Вэг, примите вновь мои искренние пожелания, о которых я говорил вам в самом начале этой партии. Да поможет вам судьба одержать победу — это мое самое большое желание!

Лисси Вэг ответила только взглядом, в котором ясно выразилось испытываемое ею в этот момент волнение.

«Несомненно, — мысленно сказала себе Джовита Фолей, — он по-настоящему очень мил, этот мистер Реаль, талантливый художник, которого ждет блестящая будущность. И пусть мне не говорят о скромном положении Лисси Вэг — она очаровательна, очаровательна и еще раз очаровательна, и ее не сравнить с этими дочерьми миллионеров, которые ездят в Европу для того, чтобы сделаться титулованными, нимало не интересуясь узнать, есть ли у этих князей княжества, у герцогов герцогства и не разорены ли все эти маркизы и графы».

Так рассуждала эта справедливая, хотя и легкомысленная особа, и, считая, что не надо слишком осложнять создавшегося положения вещей, она заговорила об отъезде.

Естественно, Макс Реаль, с своей стороны, настаивал на том, чтобы их пребывание в Сент-Луисе не закончилось так поспешно. Подруги могли оставаться тут до 18 июня, а на следующий день было только еще 13-е. Лисси Вэг, возможно, тоже казалось, что уезжать было еще немного рано… Но она этого не сказала и не спорила с Джовитой Фолей.

Макс Реаль не старался скрыть огорчения, которое причиняла ему эта разлука, но он чувствовал, что больше он не должен настаивать, и в этот же вечер проводил обеих молодых девушек на вокзал. Там он еще раз повторил:

— Вас будут сопровождать мои самые искренние пожелания, мисс Вэг.

— Спасибо… спасибо… — ответила молодая девушка, протягивая ему руку.

— А я? — спросила Джовита Фолей? — Для меня у вас не находится ни одного доброго слова?

— Есть такие слова, мисс Фолей, — ответил Макс Реаль. — У вас прекраснейшее сердце!.. Смотрите же хорошенько за вашей подругой в ожидании нашего возвращения в Чикаго.

Поезд тронулся, молодой человек остался на перроне вокзала и стоял там до тех пор, пока последние вагоны не исчезли в окружавшей их ночной темноте.

В этом уже нельзя было больше сомневаться — он любил, он любил кроткую, очаровательную Лисси Вэг, которую его мать, без сомнения, также полюбит, как только с ней познакомится. Никакие другие мысли — о том, что он проигрывал партию, что он принужден оставаться заключенным в этом городе, надеясь (очень проблематическая надежда!), что кто-то его скоро оттуда освободит, — его не тревожили.