Читаем без скачивания Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный

И. В. Давиденко пишет:

«Чтобы была признана новая порода, необходимо наличие достаточного количества кобыл с основными, стойко передаваемыми по наследству признаками. Для получения породистого потомства надо знать свойства и возможности предков. Это помогает сохранить породу в чистоте, без примесей других пород. Сначала сведения о породности и происхождении лошадей — родословные — передавались устно. Затем, несколько столетий назад, их начали записывать в специальные племенные книги. В этих книгах можно, ознакомиться с родословными многих лошадей, даже живших более двухсот лет тому назад».

И в античности, и вплоть до позднего Средневековья мы видим в Европе одни и те же местные породы: британскую, бельгийскую, норийскую. Видимо, лошади этих пород и изображены на памятниках искусства всех времен. И все перечисленные средневековые породы были далеки от идеала. Дадим слово признанному авторитету в кавалерийских делах конца XIX века принцу К. Гогенлоэ-Ингелфингену («Беседы о коннице», 1895):

«Я полагаю, что строение лошадей представляло тогда более затруднений для выездки, чем теперь. По крайней мере, при виде изображений лошадей того времени, с тяжелыми задами, большими головами, с огромными ганашами и относительно слабым передом, удивляешься теперь подчас, что их брали под седло».

Из приведенных слов ясно, что и в Средние века коневодство было еще в зачаточном состоянии. Конный памятник Марку Аврелию — произведение позднесредневекового искусства, а все, что касается коневодства ранее XII века, — вообще чистые фантазии историков.

По окончании же Средневековья и наступлении Нового времени началась действительная эволюция конных пород. Чистокровная верховая порода выведена в XVII–XVIII веках в Англии путем сложного скрещивания местных кобыл верхового типа с восточными жеребцами. Известны даже клички последних: это Дарлей Арабиана из Сирии, Годольфин Берба из Франции, Бейерлей Терка из Турции.

Рысистые породы лошадей начали создавать в конце XVIII — начале XIX века, в связи с выросшей потребностью легкого городского транспорта. Первой такой породой стал норфольский рысак, выведенный в Англии. Лучшие породы рысаков выведены сначала в России (орловский), затем в США (американский) и Франции (французский англо-норман). Для создания этих пород также использовались арабские жеребцы.

В первой половине XIX века путем прилития крови представителей восточных пород (главным образом арабской) местной упряжной лошади тяжелого типа были выведены першеронская порода во Франции и брабансонская в Бельгии.

Отметим, что коневодство обязательно должно учитывать климат местности, вообще природные условия. Там, где зимой холодно и снег, надо же заготовить корма! Так, когда государственные, станичные и частные конные заводы в Донских степях решали проблему поставки (ремонта) лошадей для русской конницы, Задонская степь была поделена на участки-зимовники площадью по 2400 десятин. Планово устанавливалась плотность лошадей на каждом зимовнике.

Кроме того, участками в 1200 десятин степь сдавалась в аренду коневодам-калмыкам. На 296 зимовниках действовал 76 заводов, с 50 000 лошадей. На 35 участках калмыков было 10 заводов, около 2900 лошадей. Можно, можно рассчитать, сколько могло прокормиться лошадей в разных местах, и отбросить, наконец, выдумки о мифических шестисоттысячных армиях не менее мифических «монголов»!

В завершение сообщим мнение И. В. Давиденко, считающего лошадь искусственным биологическим видом, продуктом эволюции цивилизации:

«Вписывание крупа в квадрат создает… большого жеребенка, с отходом организма от естественных параметров. Чистокровные скакуны слишком часто ломают ноги, у них лопаются кровеносные сосуды, они подвержены стрессам. И поведение у них детское. Заторможенное психическое развитие. Как у собак элитных пород».

Бронированные кони без стремян

Стремя — это принадлежность седла: металлическая дужка с донцем и пружиной, за которую она подвешивается на ремешке к седлу для упора ноги всадника. Ни толком сесть на лошадь, ни устойчиво держаться на ней во время движения без стремени нельзя. То есть, ехать-то можно, однако все силы уйдут на то, чтобы просто держаться на спине животного. Называется такая посадка охлюпкой. Махать мечом или втыкать во что-либо копье на скаку, сидя охлюпкой, совершенно невозможно; неминуемо свалишься.

Долгие годы считалось, что стремя изобретено в VI веке в Китае. (В Китае вообще все изобрели, кроме Луны, которая, как известно со времен Гоголя, «обыкновенно делается в Гамбурге, и прескверно делается»). У персов оно появилось в VII–VIII веках, а в Европе в Х—XI, тогда же здесь начинают использовать железные подковы. В России «стремя» впервые упомянуто в XII столетии, согласно Историко-этимологическому словарю П. Я. Черныха. К сожалению, слово «седло» в этом словаре отсутствует.

Как же садились на коня до изобретения стремян?.. Г. Брикс в своих примечаниях к «Истории конницы» Деннисона сообщает, что древние конники использовали маленькие лестницы (scalae) или переносные железные ступеньки. Он отмечает, что упоминание о них у античных авторов часто приводило к недоразумениям: некоторые историки путали их со стременами, но стремян тогда не было, и scalae — это не название стремян.

Г. Брикс пишет:

«Наконец, пользовались камнями, которые даже были нарочно для этой цели (для посадки на лошадь, — Авт.) положены на краях больших дорог в Греции и Италии»,

Но всадники с тяжелым оружием и в броне, на конях без стремян, носились не только по дорогам Греции и Италии, как вы вскоре увидите.

Ф. Кардини пишет:

«Что касается истории материальной культуры, то должно быть ясно — искусством верховой езды мы обязаны скифам. Сосуд, найденный в Чертомлыкском кургане в районе нижнего течения Днепра и хранящийся ныне в ленинградском Эрмитаже, датируется первым-вторым десятилетием IV в. до н. э. На нем изображены скифы, ухаживающие за лошадьми. Работа мастера столь тщательно передает малейшие подробности, что ее приписали греческим мастерам. Кое-кому даже показалось, что на нем видно не только седло, но и самое раннее изображение стремени, хотя и особого типа: стремя, предназначавшееся лишь для того, чтобы вскочить на коня. Подобное прочтение чертомлыкской находки давно уже отвергнуто специалистами. (Здесь главное — не слово „специалисты“, а слово „давно“. Раз давно отвергнуто, то и говорить не о чем. — Авт.) Теперь они пришли к выводу, что первое изображение стремян найдено в Индии, и относится ко II в. н. э. Нам же хочется лишь подчеркнуть: мастерство скифов, скотоводов и конных воинов, — это неопровержимый исторический факт».

О мастерстве спорить не будем. Мы поговорим о нем позже, в главе «Ювелирное дело скифов». А пока скажем два слова о «исторических фактах» и толковании оных. Изучение предметов, обнаруженных в скифских погребениях, дало историкам основание для предположения, что к V веку до н. э. скифы вступили в полосу экономического упадка. Но тут же они отмечают, что подобные выводы следует принимать с изрядной долей осторожности. Вот какую осторожность проявил Ф. Кардини:

«Прежде всего следовало бы удостовериться, что имеющиеся в нашем распоряжении археологические находки достаточны для воссоздания общей картины того времени. Но удостовериться в этом практически невозможно. (А вывод об „упадке“ уже сделан, — Авт.) Кроме того, не повредила бы и уверенность в том, что гипотетическое уменьшение значимости и ценности обнаруживаемых в курганах предметов действительно было вызвано наступившим обнищанием. А может быть, это вызвано изменением обычаев, например культурными нововведениями? Как бы то ни было, если согласиться с гипотезой обнищания, основанной на списке археологических находок, то можно предположить, что причиной послужили войны, которые вел против скифов персидский царь Дарий I. (На основе домысла о „факте“ домысливаются его „причины“. — Авт.) В следующем столетии экономическое процветание, поддержанное экспортом зерна, возобновилось. (Еще один домысел; о возможности „культурных нововведений“ уже забыто, — Авт.) Однако на горизонте показался народ, брат и недруг скифов, — сарматы».

Далее историк рассказывает нам, кто такие эти сарматы: «тоже кочевники, иранского рода и племени, также говорившие на иранском наречии, родственники киммерийцев и скифов, отчасти смешавшиеся с меотийскими племенами». Оказывается, на запад их теснили «шедшие буквально по пятам азиатские племена».

Обратите внимание: все появившиеся в поле зрения западных жителей кочевники приходили сюда, теснимые более сильными восточными племенами. А почему же они их «теснили»? А потому, что их тоже теснили еще более сильные, которых, в свою очередь, теснили следующие. Стало быть, пришельцы, появившиеся на западе — самые слабые. Эти самые слабые сарматы, по сообщениям историков Рима, были чрезвычайно воинственны и жестоки, а к тому же имели чрезвычайно эффективную тяжелую кавалерию. Кто уж их там, жестоких, воинственных и эффективных кавалеристов, «теснил» с востока, даже подумать страшно. И вот, «наехали» они на скифов, которым мы — а также все воинственные и жестокие азиаты, — обязаны искусством верховой езды.