Читаем без скачивания Осколки вечности - Александра Верёвкина

— Давай, — нехотя согласилась девочка. — Только сначала спрошу я, если ты не против. Ле…он погиб? Или я зря надеюсь на подобный исход?

Я не ожидал столь резкой смены темы, поэтому изящно скрыть промелькнувшую в глазах злость с первой попытки не удалось. Пришлось подниматься с кровати, бестолково поправлять норовившее скользнуть на пол полотенце и нарочито медленно выискивать в шкафу свободные штаны. Верхнюю часть торса прикрывать я не собирался, уж больно нравились мне эти голодные, зачаровано сопровождающие каждое мое движение взгляды.

— Нет, не погиб, — в конце концов вымолвил я, останавливая выбор на забавных клетчатых брюках из хлопка. — Вампира можно убить двумя способами, либо снести голову к чертям собачьим, либо подвергнуть обратному обращению. Но можешь быть уверена, за ту низость, что он совершил, эта тварь поплатится сполна. Экскурсия в полицейский морг лишь начало!

О, да, я сегодня эталон самообладания! Ежесекундно матерюсь, срываюсь на бабский визг и вообще веду себя отвратительно. Что за напасть, ей богу? Ответ же слишком очевиден, дабы произносить его вслух. Моему скромному существованию угрожает, хм, дайте-ка подумать…Ага! Семисотлетний властелин вечности. Всего-то!

— Я могу попросить тебя об одной услуге? — сдавлено спросила девочка, стеснительно отворачиваясь в момент замены полотенца на нечто более подходящее. — Не мсти, пожалуйста, — не дожидаясь моей реакции, взмолилась она. — Нет, я не пытаюсь защитить этого мерзавца, если честно, у самой руки чешутся надавать ему подзатыльников. Просто я так боюсь за тебя! Гораздо, Джей, гораздо больше, чем за себя!

Меня растрогали ее слова и то, с каким отчаянием они были произнесены, с какой пылкой любовью, преданностью, жертвенностью. Я так отвык от них за последние полвека, что сейчас наслаждался каждой интонацией и впитывал, словно губка, мягкий, ласкающий взгляд потухших от усталости глаз.

Мысленно сетуя на безжизненность сердца, которому по-хорошему следовало бы зайтись в трепетном биении, я лениво приблизился к кровати, шутливо пихнул рукой девочку в бок, заставив перекатиться на середину огромного спального ложа, лег рядом и зарылся лицом в пахнущие ванилью, лавандой и мятой волосы. Не помню, говорил ли ей о том, что люблю, но даже если и успел пооткровенничать, то произнес совершенную неправду. Я безумно ее люблю, настолько, что это чувство и пугает, и радует одновременно.

К слову, последнюю просьбу своего измученного звереныша я оставил без внимания. Мне не хотелось лгать, ведь при любом раскладе Леандр не доживет до конца года. Это я мог гарантировать со стопроцентной уверенностью.

Астрид уснула почти сразу, заняв давно облюбованную позицию на моей груди, и следующие два часа прошли в абсолютно спокойствии и умиротворении. Я зорко следил за ее внешним видом, намереваясь разбудить при малейших признаках мучительных кошмаров, и постепенно впал в наркотическую полудрему, вызванную опьяняющим ароматом сладкой кожи.

Из объятий блаженных мечтаний о сплошной череде столь же благостных ночей меня вырвали цепкие лапы зарождающейся в подсознании тревоги. Я ощутил, как внутренняя сторона ладоней покрывается испариной от соприкосновения с чрезмерно разгоряченными плечиками, быстро прижался губами ко лбу с изломленными морщинками сосредоточенности и констатировал усиливающийся жар, несущий за собой и фантасмагорические сновидения. На поиски термометра (да-да, чертово обиталище упыря) времени не нашлось, поэтому, выбравшись из крепких пут рук девочки, я опрометью кинулся на кухню, лихорадочно отыскал в буфете глубокую чашу наподобие салатницы, наполнил ее кипяченой водой из чайника и с надеждой воззрился на холодильник. Зряшные старания отыскать в нем пожухлый лимон не увенчались успехом, и целительное снадобье заменил отвратительный суррогат — лимонная кислота, нашедшаяся в одном из ящичков. Прихватив по пути чистое полотенце, я вернулся в комнату, присел у изголовья кровати на корточки и принялся нежно протирать все открытые участки тела влажной тканью.

— Бедная моя девочка, — едва слышно зашептал я, подушечками больших пальцев разглаживая горящие огнем веки. — И почему тебе так не везет? На лекарства аллергия, а я плохой знахарь. Тсс, — успокаивающе зашипел я в ответ на ее яростные метания по простыням. Догадаться о содержании ее кошмара было нетрудно. Сцепленные кулачки, которые я так и не сумел разжать, судорожно сведенные вместе колени, вырывающийся из горла протяжный хрип, сложившийся через мгновение в умоляющее: 'Не надо!'. Господи, когда же это закончится?! — Все хорошо, Астрид. Все хорошо, любимая моя.

Стоило произнести последнюю часть с только что найденной в душе интонацией, как налитое разрушительной болью тело вмиг расслабилось и с благодарностью откликнулось на мои дальнейшие ласки.

Говорить, необходимо о чем-то говорить, и я не нашел ничего лучшего, как нести откровенную чушь, порядком надоевшую еще в бытность человеком.

— Давным-давно в далеком-предалеком королевстве в центре Европы, окруженном со всех сторон величественной рекой Дунай, жила-была маленькая принцесса, — завел я идиотский рассказ, коим баловал в детстве Леверну. — У нее имелось все, что только можно пожелать. Красивые наряды, любящие родители, толпа придворных, угадывающих желания юной капризницы. И вроде ничто не омрачало счастье молодой знатной особы. Веселье, шумные балы, именитые принцы, — на миг отвлекся я, чтобы смочить полотенце в холодной воде. Кажется, раньше повествование звучало несоизмеримо комичнее. Сейчас мыслями овладевал безотчетный страх, прорывающийся наружу через мелкую дрожь в пальцах. — Но однажды злая и коварная ведьма позавидовала маленькой принцессе и наслала на нее ужасное проклятье. 'Покуда ночь властвует на земле, уступая смену всевидящему дню, королевство будет приходить в упадок, население страдать от голода, а враги покорять залежные земли монархов'. Колдунья заточила прекрасную королевишну в самой высокой башне и трижды топнула ногой, помогая сбыться своему предсказанию.

Без умолку вещая о тяготах заключения принцессы, подвигах отважного принца-спасителя, узнавшего о проделках старой ведьмы, и всемирно известной истине, согласно которой добро всегда побеждает в борьбе со злом, я осторожно вынул из петель крупные пуговицы на ночной рубашке и провел влажной ладонью чувственную линию от основания шеи до низа живота, заворожено наблюдая за выравнивающимися вдохами малышки. Моя красавица! До чего же она была великолепна в тусклом освещении золотистых лучей солнца, проникающих в комнату сквозь плотную ткань задернутых портьер. У меня даже дыхание перехватило.