Читаем без скачивания Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1] - Константин Путилин

Опять я начал усиленный розыск в тех местах, где мог быть этот преступник. К прежним приметам добавились еще усики и родимое пятно, но... опять все было безуспешно... Неудачи начали меня обескураживать, а тут явилась еще весьма-таки новая ловкая «штука»...

Из квартиры купца Юнгмейстера, близ Выборгской заставы, были похищены ценное верхнее платье и золо­тые часы. Как была совершена эта кража, мы долго не могли себе уяснить. Похищенные вещи находились в комнате, где хранились также в денежном железном шкафу процентные бумаги и деньги хозяина квартиры. Ком­ната запиралась особым французским замком, сделанным по особому заказу Юнгмейстера. Окон в этой комнате не было: она освещалась с потолка через стеклянную раму и длинную трубу, заканчивав­шуюся на крыше конусообразной, также стеклянной, рамой.

В тот промежуток времени, когда могла быть совер­шена кража (с 6 до 10 часов вечера), комната была заперта и ключ от нее находился у хозяина. Стекла и рамы потолка и крыши были глухие, не открывав-шиеся, и при осмотре оказались целыми и неповреж­денными. Словом, вор мог проникнуть в комнату только каким-либо «чудесным» образом... Несмотря на то что мне уже случалось на своем веку видеть много ловких краж, в данном случае я был в недоумении.

Я решил было уже отказаться от надежды на­пасть на какой-нибудь след, но в последнюю ми­нуту, после многих и тщетных осмотров, я решил еще раз произвести исследование. «Ведь не духи же, в самом деле, украли», — думал я.

И вот еще раз, но уже один, отправился я произвести осмотр комнаты. Что-то подсказывало мне, что секрет заключается именно в самой комнате. После долгих бесплодных осмотров и размышлений я остановил свое внимание на каком-то квадрате, еле-еле вырисовывавшемся на обоях почти под потолком.

Взобрался я на шкаф и, исследуя подозритель­ный квадрат, заметил, что он представляет собой очертания четырехугольной дверцы в стене. При помощи ножа я действительно открыл эту дверцу. Оказалось, что это была своего рода очень большая вентиляционная труба, но без вентиляторного колеса. Сое­динялась она с уже давно не действовавшей дымовой трубой.

Может быть, эта дверца и ведущая к ней труба раньше имели другое назначение (дом недавно был перестроен), но о существовании этой трубы никто в квартире не знал.

Осмотрев стенки трубы, я заметил отчетливые отпечатки недавнего трения о них какого-то массивного предмета и свежие царапины. Ясно было, что вор проник в комнату с крыши именно этим путем и тем же путем вышел обратно. Очевидно, это был человек, хорошо знакомый с устройством дома, особенно с его трубами и печами. Само со­бой разумеется, что я тотчас вспомнил о трубочистах. И здесь мои розыски привели к следующему.

Трубочист дома, где жил Юнгмейстер, действительно знал об этих трубах, но клялся и божился, что туда он не лазил и ничего не крал. Положим, это подтвердилось, а также и то, что наивный трубочист как-то шутя говорил своему «приятелю» Кондратьеву о том, что Юнгмейстера этим путем легко обокрасть. Кондратьев был, как его описывал трубочист, человек высокого роста, с усиками, довольно темными, и с родимым пятном на левой щеке...

Ясно было, что я опять встречаюсь со своим «знакомым незнакомцем»... Но где он жил, этот Кондратьев, где его можно было найти, об этом трубочист решительно ничего не знал, тем более что со времени кражи и даже за несколько дней до нее он потерял своего «приятеля» из виду. Трубочист, однако, сообщил новую подробность: у Кондратьева была подруга. Но где была и чем она занималась — было неизвестно. В самое последнее время она, кажется, была без места и за­нималась поденной работой... Вот и все. А «Кондратьев» тоже как в воду канул.

Той порой подоспело новое преступление. На Невском проспекте недалеко от лавры нашли задушенного, с поясным ремнем на шее, довольно тщедушного парня. Оказалось, что это был ученик часовых дел мастера Иван Глазунов. Из дознания обнаружилось, что вечером на­кануне убийства несчастный ученик часовых дел мастера пьянствовал в трактире «Старушка». У него были серебрянные часы с цепочкой. С ним сидел и поддерживал ему компанию рослый, плечистый человек лет 35, с усиками и родимым пятном на левой щеке. Трактирщик почему-то хорошо запомнил его лицо. Опять тот же Кондратьев и, как я был почему-то уверен, Соловьев, а по настоящему — Яков Григорьев.

Дерзость и наглость этого злодея превосходили все пределы, и хотя он вертелся тут же, как говорится, под носом, мне не удавалось его изло­вить. Самолюбие мое сильно страдало. Я бранил своих агентов и, наконец, решил: надо найти женщину. Надо было найти эту подругу Кондратьева-Соловьева-Григорьева!

Я мобилизовал своих женщин-агентов.

По словам трубочиста, подруга преступника была без места. Я ухватился за эту мысль. «Если она без места, — думал я, — то ютится, скорее всего, где-либо на квартире, занимает, может быть “угол”».

Всем женщинам-агентам я объяснил важность и сложность дела. Была обещана хорошая награда и отдан приказ: превратиться в неимеющих место работниц и слоняться по углам... Результаты получили довольно быстро.

В подвальном помещении дома Дероберти близ Сенной площади держал квартиру, состоящую из од­ной комнаты и кухни, отставной фельдфебель Горупенко. Сам он с женой и четырьмя детьми ютился в комнате, а кухню отдавал под углы квартирантам.

Таких квартирантов в кухне, на пространстве пяти квадратных сажен, проживало до восьми человек. Теперь же, по случаю уже летнего времени (столько времени меня мучил этот негодяй!), их было лишь четверо: официант из трактира «Бавария», безместный повар-пьяница, хромой нищий и кресть­янская девушка, занимавшаяся поденной стиркой белья до приискания себе постоянного места. К этой компании квартирантов присоедини­лась одна из моих агентш Федосова, выдавая себя за работницу на папи­росной фабрике Жукова, где она действительно ра­ботала раньше, до своего выхода замуж.

Вечером, когда все квартиранты были в сборе, новая жилица, по требованию сожителей, должна была, как водится, справить новоселье, то есть выставить водку и закуску.

Когда мужчины перепились и разошлись по углам, обе женщины разговорились.

¾ Охота тебе, милая, по стиркам-то ходить, — на­чала разговор Федосова.

¾ Да я и на хороших местах живала, — ответила, несколько тоже подвыпившая, подруга, — да нигде из-за «моего» не держат, больно буен. Придет проведать, да и наскандалит, а господа этого не любят...

¾ А он солдат али пожарный, твой-то?

¾ Из солдат, милая! Уж три года с ним путаюсь, ребенка при-жила; каждый месяц по четыре целковых чухонке даю за него.