Читаем без скачивания Тайна корабля - Роберт Стивенсон

Но Мак оказался более речистым.

— Так вот что называется британский моряк! Чтоб вам лопнуть! — воскликнул он.

— Скажите еще что-нибудь подобное, и я закую вас в кандалы, — сказал Трент, с гневом вставая.

— А где я буду, пока вы соберетесь сделать это? — спросил Мак. — Вы, старое чучело! Я вас научу вежливости!

Он еще не успел договорить, как уже исполнил свою угрозу; никто из присутствующих, и всего менее Трент, не ожидали того, что последовало. Рука ирландца внезапно поднялась из-под стола, размахивая открытым складным ножом; последовало быстрое как молния движение; Трент наполовину поднялся на ноги и слегка отвернулся, чтобы отойти от стола; это движение и погубило его. Брошенный нож вонзился ему в яремную вену, он упал на стол, и кровь хлынула на скатерть среди тарелок.

Внезапность нападения и катастрофы, мгновенный переход от мира к войне и от жизни к смерти ошеломил всех. С минуту все сидели за столом с разинутыми ртами, глядя на капитана и лившуюся кровь. В следующую минуту Годдедааль вскочил, схватил стул, на котором сидел, и взмахнул им над головой. Человек преобразился и ревел так, что в ушах звенело. Команда «Почтенной Поселянки» не думала о битве; никто не выхватил оружия, все беспомощно толпились, глядя на скандинавского берсеркера. Первый удар свалил на пол Мака с переломанной рукой. Второй вышиб мозги Гемстиду. Он поворачивался от одного к другому, грозя и рыча, как раненый слон, в припадке бешенства. Но в этом боевом экстазе не было никакого толка, никакого проблеска разума; вместо того, чтобы напасть на других, он продолжал наносить удары упавшему навзничь Гемстиду, так что стул разлетелся вдребезги и каюта гудела. Зрелище этой жестокой расправы с мертвым пробудило у Кэртью инстинкт обороны; он выхватил револьвер, прицелился и выстрелил, сам не сознавая, что делает. Оглушительный звук выстрела сопровождался ревом боли; колосс остановился, пошатнулся и упал на тело своей жертвы.

В последовавшей затем минутной тишине топот шагов на палубе и на лестнице достиг их слуха; в дверях каюты показалось лицо матроса Гольдорсена. Кэртью уложил его вторым выстрелом, так как был метким стрелком.

— Револьверы! — крикнул он и бросился на лестницу, за ним Уикс, за ними Томми и Амалу. Топча тело Гольдорсена, они выбежали на палубу при мрачном зареве багрового, как кровь, заката. Силы были еще равны, но люди «Летучего Облачка» не думали о защите, и все как один бросились к люку на баке. Броун опередил всех; он исчез внизу невредимый; китаец последовал за ним вниз головой с пулей в боку; остальные вскарабкались на мачты, стараясь спрятаться в снастях.

После первого момента растерянности Кэртью и Уикс одушевились свирепой решимостью. Они поставили Томми у фок-мачты, а Амалу у грот-мачты стеречь мачты и ванты, а сами вытащили на палубу ящик с патронами из своего багажа и перезарядили револьверы. Бедняги, укрывавшиеся на верхушках мачт, громко молили о пощаде. Но час пощады миновал; отпив из кубка, приходилось осушить его до дна; раз многие пали, все должны были пасть. Свет был неверный, дешевые револьверы палили без толку, несчастные матросы быстро прижимались к мачтам и реям или прятались за висевшими парусами. Черное дело тянулось долго, но наконец было сделано. Лондонец Гэрди был застрелен на рее фор-бом-брамселя и повис, запутавшись в гитовах. Другому, Уоллену, пуля раздробила челюсть на грот-марсе, он с криком высунулся, и вторая пуля свалила его на палубу.

Это было уже довольно скверно, но худшее было впереди. Броун еще прятался в трюме. Томми, внезапно разразившись рыданиями, умолял пощадить его.

— Один человек не сделает нам вреда, — хныкал он. — Нельзя с ним расправиться. Я говорил с ним за обедом. Это самый безобидный малый. Нельзя этого делать. Никто не может пойти туда и убить его. Это слишком отвратительно.

Быть может, несчастный, прятавшийся внизу, слышал его мольбы.

— Если останется один, повесят нас всех, — сказал Уикс. — Броун должен последовать за остальными.

Этот дюжий человек был бледен как смерть и дрожал как осина; не успев договорить, он отошел к борту корабля, и его вырвало.

— Мы никогда не сделаем этого, если будем ждать, — сказал Кэртью. — Теперь или никогда, — с этими словами он пошел к люку.

— Нет, нет, нет! — завопил Томми, уцепившись за его куртку.

Но Кэртью оттолкнул его и спустился по лестнице, хотя отвращение и стыд мутили его. Китаец лежал на полу и все еще стонал; было темно, хоть глаз выколи.

— Броун! — крикнул Кэртью. — Броун, где ты?

Сердце замерло у него при этом предательском оклике, но ответа не последовало.

Он пошарил в рундуках: все они были пусты. Тогда он пошел в переднюю часть трюма, загроможденную канатами и запасными снастями.

— Броун! — позвал он вторично.

— Здесь, сэр, — отвечал дрожащий голос; и жалкий, невидимый трус назвал его по имени и принялся в темноте умолять о пощаде с бесконечным словоизвержением. Только сознание опасности и решимость заставили Кэртью спуститься вниз; а здесь оказался враг, плакавший и моливший, как ребенок. Его покорное «здесь, сэр», его ужасное многословие делали убийство вдесятеро более возмутительным. Дважды Кэртью поднимал револьвер, раз нажал собачку (или ему показалось это) изо всех сил, но выстрела не последовало; это отняло у него последние остатки мужества, он повернулся и бежал от своей жертвы.

Уикс, сидевший на палубе, поднял лицо, казавшееся лицом семидесятилетнего, старика, и взглянул с безмолвным вопросом. Кэртью покачал головой. Уикс, с видом человека, которого ведут на виселицу, пошел к переднему люку и спустился вниз. Броун, вообразивший, что это вернулся Кэртью, высунулся из своего убежища с новыми бессвязными мольбами. Уикс разрядил свой револьвер на голос, который перешел в какой-то мышиный писк и стоны. Затем наступило молчание, и убийца как безумный выбежал на палубу.

Остальные трое собрались у переднего люка, и Уикс сел рядом с ними. Никто не задал ему вопроса. Они жались друг к другу, как дети в темноте, и заражали друг друга своим ужасом. Сумерки сгущались; тишина нарушалась только гулом прибоя да случайными всхлипываниями Томми Гаддена.

— Боже! А что если явится другой корабль! — внезапно воскликнул Кэртью.

Уикс встрепенулся, взглянул по привычке всех моряков вверх и вздрогнул, увидев тело, висевшее на рее.

— Если я полезу вверх, то упаду, — сказал он просто. — Я сейчас никуда не гожусь.

Амалу предложил свои услуги, взобрался на самый верх, осмотрел тускнеющий горизонт и объявил, что никаких судов не видно.

— Все в порядке, — сказал Уикс. — Мы можем спать.