Читаем без скачивания Замужем за облаком. Полное собрание рассказов - Джонатан Кэрролл

– Ты подвергаешь мужчин вивисекции, а я всего лишь добиваюсь слова «да» от женщин.

Они посещали рестораны и кинотеатры (хотя их вкусы сильно разнились, так что выбор фильма всякий раз сопровождался беззлобными пререканиями) и совершали долгие пешие прогулки. У Миллза был крупный беспородный пес по кличке Батон, который обычно составлял им компанию. Добродушный и жизнерадостный, он хотел лишь одного – быть вашим другом. Когда во время прогулок им встречались незнакомые люди, Беатриса по выражению лиц догадывалась, что их с Миллзом принимают за супружескую пару. Веселый пес, без устали сновавший между ними, служил тому дополнительным подтверждением.

Как-то погожим июньским днем они сидели на открытой веранде своего любимого кафе у реки. Посетителей было немного, Батон мирно дремал под столиком. В такие моменты думаешь: до чего же все славно, и разве можно желать лучшего?

– Раскрой мне секрет, – вдруг попросил он.

– Ты о чем? – Она выпрямилась на стуле.

Потешно выпятив челюсть, он продолжил, как бы ее поддразнивая:

– Я буду рад узнать один из твоих глубочайших секретов. Такой, который ты не раскрывала никому, даже своему мужу.

– Миллз, мы с тобой друзья, но это уже слишком!

– А вот я могу рассказать тебе свой…

– Не надо, я не хочу этого слышать! – Она взмахнула рукой, как будто отгоняла от лица мух.

– Чего уж там, Би, мы теперь достаточно близки. Почему я не могу раскрыть тебе секрет?

– Потому что такие вещи… такие вещи следует держать при себе.

Он улыбнулся:

– Неужели твои тайны настолько страшны и опасны, что их нельзя поведать даже друзьям?

Она прищелкнула языком и покачала головой. Впервые за все время знакомства Миллз заставил ее смутиться. К чему он клонит?

– Расскажи мне о своей шляпе, – попросила она.

Он взглянул на панаму, лежавшую на углу стола:

– Об этой шляпе?

– Да, мне она очень нравится. И то, как ты в ней смотришься. Где ты ее приобрел?

– Ты уклоняешься от темы, ну да ладно. О шляпе. Я получил ее в подарок от одного клиента. Тот еще был тип.

– «Был»?

– Да, он уже умер. Точнее, убит.

– Ого! И кем же?

– Это выяснить не удалось. Он был русским и, вероятно, имел немало врагов.

– Ты занимался его разводом?

– Да.

Миллз знаком попросил проходившую мимо официантку принести еще бокал вина.

– А его бывшая жена?

– Это весьма незаурядная особа, американка. Они познакомились, когда она читала курс лекций в Московском институте стали и сплавов.

– По-твоему, это она его убила?

Миллз загадочно улыбнулся:

– Она входила в круг подозреваемых.

– И кто из них подал на развод?

Он переместил панаму со стола к себе на колено.

– Подал он, но по мировому соглашению все досталось ей, потому что он хотел только одного – быть от нее подальше.

– Но если он при разводе остался ни с чем, за какие заслуги он подарил тебе шляпу?

Она спросила это небрежно, как бы между прочим, однако ждала ответа с большим интересом.

– Потому что по окончании процесса я уговорил бывшую супругу не превращать его в золото.

Беатриса усомнилась в том, что правильно его расслышала.

– Что-что? Повтори еще раз.

Миллз круг за кругом вертел шляпу на своем колене.

– Я убедил жену не превращать его в золото. Ты же знаешь, я хороший переговорщик. В благодарность за это он и подарил мне шляпу.

– В каком смысле «превращать в золото»? О чем ты говоришь, Миллз?

Она с подозрением взглянула на своего друга – что это, шутка? Тогда в чем ее соль? То ли Беатриса недостаточно сообразительна, то ли Миллз не смог выразиться яснее.

Батон пробудился и начал с великим энтузиазмом выкусывать блох у себя в районе хвоста. Они молчали, созерцая это самоистязание. Наконец пес угомонился и, свернувшись калачиком, уснул так же быстро, как ранее вышел из спячки.

– Миллз?

– Как я сказал, они познакомились, когда она работала по приглашению в Москве. Она специалист по металлургии, но, кроме того, алхимик. Знаешь, чем занимаются алхимики?

Беатриса насмешливо фыркнула:

– Я знаю, чем они якобы занимаются: делают золото из низменной материи.

Он рассеянно потер шею и кивнул:

– Мне нравится термин «низменная материя», в нем есть что-то старомодное. Да, ты права, именно этим они и занимаются.

– Но так не бывает, Миллз, и не притворяйся, будто ты в это веришь. Я не разбираюсь в таких вещах, но я знаю, что алхимия – это обычное шарлатанство. Люди во все времена пытались превращать что-нибудь в золото. Само выражение стало метафорой – и весьма расхожей, – но в реальности такое невозможно.

Миллз уже не улыбался:

– Ошибаешься, это реально. Поверь мне, я видел это своими глазами. Она делала это при мне.

– Хватит уже надо мной подшучивать! Знаешь, я ведь очень легковерна. Я верю всему, что мне говорят. Отчасти в этом причина моих проблем с мужем – я всегда ему верила, и вот чем это закончилось.

Миллз снова потер шею, а потом несколько долгих секунд молча смотрел на Беатрису. Чувствовалось, что он тщательно обдумывает свои следующие слова.

– Мы с ней познакомились в седьмом классе. Она была первой девчонкой, с которой я переспал.

– Кто? О ком ты говоришь?

– Ее зовут Хизер Кук. Алхимиками не становятся – ими рождаются. Это врожденная способность. Вопреки распространенному мнению, человек не может выучиться на алхимика, как нельзя выучиться на феноменального скрипача или спортсмена. Усердные занятия и тренировки помогут развить твои способности, но они не разожгут в тебе искру гениальности. Она или дана тебе от природы, или нет. Вот почему многие люди, гениальные в своих областях, – Парацельс, Ньютон, Фома Аквинский – ничего не смогли достичь в сфере алхимии. А Хизер это было дано от природы. Парадокс в том, что ее не привлекала алхимия, ни в малейшей степени. Этот дар был ей навязан, он ее тяготил, как физический недостаток. Однажды она сказала, что предпочла бы родиться слепой вместо того, чтобы получить от рождения эти способности. Но таков был ее удел.

Беатриса слушала, ожидая, что вот-вот он с усмешкой легонько похлопает ее по руке и сознается, что пошутил. Но он продолжал говорить с серьезным видом, и понемногу ее начала захватывать эта неправдоподобная история.

– Она никогда не объясняла, как у нее это выходит. Впрочем, если бы даже объяснила, я все равно бы не понял и тем более не смог бы воспроизвести этот процесс. По ее словам, подобрать и смешать ингредиенты мог всякий, но последним и самым важным элементом был «контакт» – так она это называла. Я спросил, идет ли речь о буквальном, физическом контакте, но она сказала: «Нет, это нечто более сокровенное». Распространяться на эту тему она не пожелала.

– И ты своими глазами видел ее алхимические опыты – превращение низменной материи в золото?

– Да, дважды. Но это еще не все, существуют разные виды алхимии. Не только…

– Ты можешь рассказать об этих случаях?

Миллз сделал глубокий вдох и шумно, с надуванием щек, выпустил воздух.

– Нам с Хизер было по пятнадцать, когда мы в первый раз занимались любовью. Отец ее умер за несколько лет до того, он работал проектировщиком в строительной компании. У Хизер сохранился отцовский механический карандаш – стильная штучка от фирмы «Ярд-О-Лед». Она очень им дорожила и повсюду носила с собой. В ту ночь мы остались одни у них дома – ее мама играла в бридж где-то в гостях. Карандаш лежал на столе в комнате Хизер. Я не раз любовался им ранее. Ближе к утру она встала с постели и покинула комнату, прихватив со стола карандаш и улыбнувшись мне через плечо. А через несколько минут вернулась и со словами «На память об этой ночи» протянула мне механический карандаш из чистого золота – тот самый карандаш.

– Как ты узнал, что карандаш был тот же самый?

– По следам зубов. Ее отец имел привычку во время работы грызть карандаши и ручки. Карандаш Хизер не был исключением. И на конце тяжелого золотого карандаша я увидел точно такие же следы зубов.

Официантка принесла Миллзу бокал вина. Они сделали паузу в разговоре, пока она не удалилась. Беатриса все еще ждала знака – полуулыбки, поднятой брови или еще чего-нибудь в этом роде, – означающего: «Да, сознаюсь, я тебя разыграл». Однако он казался еще более серьезным, чем в начале своего рассказа.

– Хизер и прежде говорила мне об алхимии, но мимоходом, как о чем-то несущественном. Сказала только, что умеет делать вещи золотыми и что мама просит ее об этом изредка, при денежных проблемах. Когда я спросил, что представляет собой алхимия, она выдала заумное определение, упомянув какие-то формулы, металлы и математику. Но меня в ту пору куда больше интересовала ее грудь, чем ее математические таланты, и я прекратил расспросы. Они с матерью жили скромно, вдвоем в небольшом коттедже. А ведь при таком даре они могли бы разбогатеть, как Крёз, и купаться в роскоши. Однако ее мать этого не хотела. Она зарабатывала достаточно, чтобы им не бедствовать. Хизер была очень способной и получала полную стипендию в университете штата, а затем в Колорадской школе горного дела. Начиная со старших классов мы пошли каждый своей дорогой, но всегда оставались друзьями и как могли помогали друг другу.