Читаем без скачивания Собрание сочинений в 15 томах. Том 9 - Герберт Уэллс

— Послушай, — сказал мистер Полли, — а сколько тебе лет?

— Девять, — ответила девочка.

Она отвернулась и задумалась. В ней заговорило чувство справедливости, и она прибавила еще одну фразу:

— Правда, дядя Джим некрасивый, совсем некрасивый, — сказала она. — Но он очень отчаянный и все знает. Бабушка его терпеть не может.

Мистер Полли нашел толстуху в большой, сложенной из кирпича кухне, где она разжигала огонь, чтобы вскипятить чай, и без обиняков приступил к делу.

— Послушайте, — сказал он. — Кто такой дядя Джим?

Толстуха побелела как полотно и на мгновение замерла. Одно полено выпало из охапки дров, которую она держала в руках. Она этого и не заметила.

— Вам рассказала моя внучка? — слабым голосом проговорила она.

— Кое-что, — ответил мистер Полли.

— Ну что ж, рано или поздно я все равно должна была вам об этом сказать. Джим — это… это бич. Бич здешних мест — вот кто он! Я надеялась, что вы не так скоро о нем услышите… Но похоже, он ушел насовсем.

— Она другого мнения.

— Он уже не появлялся здесь более двух недель, — сказала толстуха.

— Но кто он такой, этот Джим?

— Да, наверное, я должна вам рассказать, — проговорила хозяйка.

— Девочка сказала, что он всех выгоняет отсюда, — заметил мистер Полли после небольшой паузы.

— Это сын моей сестры. — Толстуха несколько секунд наблюдала за разгоравшимся огнем. — Да, наверное, я должна вам рассказать, — повторила она.

На глазах у нее показались слезы.

— Я стараюсь выкинуть его из головы, но все равно думаю о нем днем и ночью. Я хочу забыть о нем. Я всю жизнь жила мирно и тихо. И вот теперь я в отчаянии, ибо мне грозит гибель и разорение. Такая беда! Я не знаю, что делать. И это сын моей сестры! А я вдова, я совсем беспомощна перед ним.

Она положила дрова на решетку, достала носовой платок и, заливаясь слезами, стала быстро рассказывать:

— Я хочу только одного: пусть он оставит в покое ребенка. А он приходит сюда, разговаривает с ней. Стоит мне отвернуться — учит ее ругаться, набивает ей голову всякими гадостями!

— Это плохо, — заметил мистер Полли.

— Плохо? — воскликнула хозяйка. — Это ужасно! А что я могу сделать? Он был здесь уже три раза, сначала шесть дней, потом неделю, потом еще несколько дней. И я денно и нощно молю бога, чтобы он больше не приходил сюда. Молю! А что толку? Он все равно придет. Он берет у меня деньги, забирает мои вещи. Он выгоняет отсюда всех, кто мог бы защитить меня, кто мог бы работать, выгоняет перевозчиков. А с перевозом прямо скандал. Люди приходят, кричат, вопят, ругаются… Если я иду жаловаться, мне говорят, что я не справляюсь с перевозом и что у меня отберут лицензию. А тогда мне придется уезжать отсюда. И нечем будет жить. Он это знает и играет на этом. Ему-то все равно. Я бы отослала куда-нибудь внучку, да у нас больше никого нет. Чтобы откупиться от Джима, я даю ему деньги. Он уходит и возвращается снова, еще более страшный, рыщет здесь вокруг, творит зло. И рядом со мной нет ни души, кто мог бы помочь. Ни души! Я так надеюсь, что придет избавление. Я так надеюсь… Такой уж у меня характер.

Мистер Полли думал о том, что нет на свете ничего идеального, во всем есть свои изъяны и минусы.

— Он сильный, наверное? — спросил мистер Полли, пытаясь со всех сторон оценить обстановку.

Но хозяйка не слыхала его слов. Она занималась огнем и расписывала ужасы, какими грозит появление дяди Джима.

— В нем всегда было что-то дурное, — говорила хозяйка, — но, в общем, ничего плохого никто не ожидал, пока его не взяли, и не отправили в исправительный дом… Он жестоко обращался с курицами и цыплятами, это верно, а однажды ударил ножом своего приятеля, но в то же время я видела, как он любит кошку — невозможно было любить больше. Я уверена: он никогда не причинил ей зла. Что бы об этом ни говорили, я никогда не слушала… Его испортил исправительный дом. Он жил там среди ужасных лондонских мальчишек, злых и жестоких. Джим никогда не боялся боли — я могу это подтвердить, — ну, они и внушили ему, что он герой. Мальчишки смеялись над воспитателями, смеялись и дразнили их, выводили их из себя — я думаю, что воспитатели в этом доме были не из лучших; да и то сказать, кто же поверит, что воспитатели, священники и надзиратели в исправительных домах — ангелы небесные, прости меня господи. Так о чем же это я?

— За что его отправили в исправительный дом?

— Бездельничал, воровал. Украл деньги у одной старушки. Меня спросили об этом на суде. А что я могла сказать, кроме правды? Он взглянул тогда на меня, как змея, а не как обыкновенный мальчишка. Облокотился на перила и поглядел. «Ладно же, тетушка Фло», — сказал он и больше не прибавил ни слова. Сколько раз я вспоминала его взгляд и слова. И вот он здесь. «Они исправили меня, — сказал он мне, — превратили меня в дьявола, и я буду дьяволом для тебя. Так и знай!» Вот что он мне сказал, когда вернулся.

— Что вы ему дали в последний раз? — спросил мистер Полли.

— Три фунта золотом, — ответила толстуха. — «Три фунта не будут длиться вечно, — сказал он мне. — Но спешки нет. Я вернусь через неделю». Если бы не мой характер… Я всегда надеюсь на лучшее.

Она замолчала, не докончив.

Мистер Полли задумался.

— Он сильный? — спросил он. — Я ведь не Геркулес, если уж на то пошло. Ничего особенного в смысле мускулатуры.

— Вам лучше уйти, — сказала хозяйка, и в тоне ее прозвучала не столько горечь, сколько покорность. — Вам лучше уйти сейчас же, а я уж где-нибудь раздобуду для него денег, чтобы он оставил нас в покое. Вам ничего не остается, как уйти. Я не вправе ожидать от вас другого. Но ведь понятно, что женщине в моем положении приходится искать защиты у мужчины и надеяться, надеяться.

— Как давно он на свободе? — спросил мистер Полли, не открывая пока своих намерений.

— Седьмого будет три месяца, как он вошел вот через эту самую дверь. Я не видела его целых семь лет. Он стоял в дверях и наблюдал за мной. Потом взвыл, как собака, и давай гоготать над моим испугом. «Добрая старая тетушка Фло, — сказал он, — разве вы не рады видеть меня? Теперь, когда меня исправили?»

Толстуха подошла к крану и набрала в чайник воды.

— Я никогда его не любила, — говорила она, стоя у раковины. — И, увидев его здесь на кухне с черными сломанными зубами… Я, видно, не очень приветливо его встретила. Не нашла доброго слова, а только сказала: «Боже мой! Да это Джим!» «Он самый, — ответил Джим. — Весь перед вами — темная личность, отпетая голова. Вы все хотели, чтобы я исправился. Вот и получайте меня в исправленном виде. В абсолютно исправленном, с гарантией и свидетельством. Что же ты, тетушка, не приглашаешь меня в дом?» «Входи, пожалуйста, — ответила я. — Я рада тебя видеть». Он вошел и затворил за собой дверь. Сел на этот стул. «Я пришел, чтобы мучить тебя, — сказал он, — ты, старая чертовка!» И стал обзывать меня такими словами, какими, наверное, никого никогда не называли. Я заплакала. «А теперь я тебе покажу, что мне ничего не стоит-причинить тебе боль», — сказал он, встал со стула и вывернул мне руки.

Мистер Полли задохнулся от возмущения.

— Я бы вынесла от него все, — сказала толстуха, — только бы он оставил в покое ребенка.

Мистер Полли подошел к окну и увидел свою тезку на дальней дорожке сада. Она стояла, заложив руки назад, с растрепавшимися волосами и сосредоточенно рассматривала утят.

— Вас двоих нельзя так оставить, — сказал мистер Полли.

Толстуха глядела на его спину глазами, горящими надеждой.

— Конечно, я не могу вмешиваться в ваши дела, — заметил мистер Полли.

Толстуха снова занялась чайником.

— Мне бы хотелось взглянуть на него, прежде чем я уйду, — сказал мистер Полли, вслух выражая свои мысли, и прибавил: — Конечно, это не мое дело.

В баре послышались чьи-то шаги.

— Боже! — воскликнул мистер Полли. — Кто там?

— Это всего-навсего посетитель, — успокоила его толстуха.

Мистер Полли решил не давать опрометчивых обещаний, а сначала все хорошенько обдумать.

— Да, — сказал себе мистер Полли, — недурное место. — И добавил: — Для того, кто ищет неприятностей.

Но он остался в гостинице «Потуэлл», приступил к обязанностям, которые я перечислил выше, и занимался перевозом. Дядю Джима он увидел только через четыре дня. Так уж человек устроен: чтобы поверить во что-нибудь, он должен увидеть это собственными глазами. И мистер Полли стал было сомневаться, существует ли вообще на свете дядя Джим. Толстуха после первого порыва откровенности не заводила больше разговора на эту тему, а маленькая Полли, по-видимому, истощила запас своих впечатлений в первой беседе и теперь с наивным простодушием занималась изучением и покорением нового живого существа, которое ей послало небо. Первое неблагоприятное впечатление от неумелого обращения с шестом очень скоро сгладилось. Мистер Полли умел придумывать такие смешные имена утятам, сооружать кораблики из щепок и, как никто из взрослых, прятаться и убегать от воображаемого тигра в саду. И, наконец, она пришла к заключению, что можно в ее честь, в честь мисс Полли, называть этого человека мистером Полли, так как ему, видно, этого очень хотелось.