Читаем без скачивания Смерть говорит по-русски (Твой личный номер) - Андрей Добрынин

В те дни, когда Корсаков залечивал рану, разговаривал с Рипсимэ и готовился к решительному сражению, за тысячи километров от иранских нагорий зрели события, грозившие вскоре увлечь его за собой. В административном корпусе фабрики Ла Бар-бера два чернобородых иранца в неизменных темных очках и прибывший на фабрику под покровом ночи Марко Галло сидели в директорском кабинете и обсуждали ситуацию, сложившуюся с поставками сырья. Марко Галло восседал за столом директора, в правой руке у него дымилась сигарета, а левой он машинально барабанил по клавиатуре компьютера. Оба иранца и Ла Барбера сидели за столом для совещаний, приставленным перпендикулярно к директорскому. Все усиленно курили, что выдавало волнение совещающихся, а Ла Барбера, кроме того, еще и периодически подливал себе в стакан вермута. Галло и мусульмане ограничивались «Перье». Пустая бутылка из-под вермута виднелась в корзине для бумаг, чем отчасти объяснялась чересчур энергичная жестикуляция Ла Барберы.

— Короче говоря, как я понял, к качеству проведения боевых операций претензий нет, — произнес Галло. — Сотни трупов, убитые главари, сожженные кишлаки, но ситуация с поставками сырья не меняется.

— Да, эти парни работают неплохо, — хмуро подтвердил Ла Барбера. — Всемером наделать таких дел!.Сейчас в тех краях только о них и говорят. И при этом практически без потерь — только один из них легко ранен в ногу и скоро выздоровеет.

— Вот это как раз и плохо, — задумчиво сказал Галло. Ла Барбера озадаченно посмотрел на него и переспросил:

— Что плохо: что ранен или что выздоровеет?

— Что нет потерь, — пояснил Галло. — Эти люди слишком много знают. Срок окончания их контракта уже не за горами, а выпускать их отсюда нельзя.

— Ну, там будет видно, — сказал Ла Барбера. — Во всяком случае пока их можно эффективно использовать — подходящие объекты найдутся.

— Разумеется, используйте, — вежливо согласился Галло. — Но вот этих слов насчет «будет видно» я что-то не понял. Кажется, я выразился ясно: выпускать этих людей отсюда нельзя. Поэтому найдите такие способы их использования, чтобы они просто не вернулись с задания, — это избавит нас от излишних хлопот.

— Да уж, если они что-то заподозрят, хлопот с ними не оберешься, — мрачно подтвердил Ла Барбера. — Как они разделали целую банду в укрепленном кишлаке! А голову ихнего предводителя принесли мне. Я заспиртовал ее в колбе. Хотите посмотреть?

Галло внимательно посмотрел на Ла Барберу и после паузы произнес:

— Спасибо, потом. Позвольте я продолжу свою мысль. Наши друзья утверждают, что помимо нас и местных князьков в том районе, который нас интересует, действует некая третья сила, и она настолько влиятельна, что даже после наших успешных военных операций никто не хочет сотрудничать с нами,   поскольку   все   опасаются   возмездия   с   ее стороны. Я правильно понял?

— Совершенно верно, — без малейшего акцента сказал один из иранцев. — Я хочу пояснить. В здешних краях издавна существует множество различных исламских сект. В исламе есть мощное течение, называемое исмаилизмом, но и оно, в свою очередь, неоднородно. Так вот, здесь наиболее влиятельным и хорошо организованным религиозным течением являются низариты. Это восточная ветвь исмаилитов. Она известна еще с XI века и уже тогда славилась экстремизмом и склонностью к тайному террору. С тех пор секта вроде бы успела цивилизоваться: ее члены живут замкнутыми общинами, законов не нарушают, к ним все привыкли. Их духовный глава, Ага-хан, как и его покойный отец, постоянно живет в Швейцарии, женат на христианке — в этом он тоже взял пример с отца, — имеет состояние в несколько миллиардов долларов и является одним из крупнейших в мире предпринимателей.

— Денежки, конечно, вкладывает в разные шайки исламских террористов... — бесцеремонно вставил Ла Барбера.

— Ничего подобного, — покачал головой иранец.  — Никакой  поддержки  фундаменталистских групп, никакой помощи экстремистским режимам. Вспомните, что между низаритами и другими мусульманами имеются большие различия в вероучении, и потому Ага-хан может держаться особняком от прочих исламских движений, и при этом никто не назовет его предателем — разве что еретиком, но теперь за это не убивают. Короче говоря, Ага-хан — вполне респектабельная личность. Коллекционирует произведения искусства, занимается благотворительностью, оказывает гуманитарную помощь своим бедным единоверцам...

— Ну так почему вы заговорили о низаритах? — с недоумением спросил Галло. — Выходит, что они вполне добропорядочные люди. Кого волнует, во что они верят?

— Не торопитесь, — поднял руку иранец. — Жизнь низаритов скрыта от постороннего глаза, многого о них мы не знаем. Это относится и к тем из них, которые существуют вполне легально. Однако по ряду признаков мы можем предполагать, что около сотни лет тому назад из среды низаритов выделилось нелегальное крыло, цель которого — расширение влияния братства различными нелегальными путями. По нашему мнению, постепенно верхушка нелегального крыла соединила в своих руках все рычаги управления братством, и тот же Ага-хан теперь является скорее декоративной фигурой. Однако полностью скрыть деятельность мощной подпольной структуры все-таки невозможно. Мы постоянно получаем сообщения о неких высокопрофессиональных вооруженных группах, которые не относятся ни к одному из известных нам вооруженных формирований, будь то племенные ополчения, разного рода повстанцы или отряды местных князьков. Все больше земель и другой недвижимости переходит в руки явно подставных лиц, а распоряжается этим имуществом какая-то третья сила в своих интересах. Мы имеем множество факторов террора, шантажа, подкупа, которые не можем приписать никому конкретно. Людей заставляют действовать в интересах некой организации, при этом ни о самой этой организации, ни о том, к чему она стремится, никто ничего толком не знает. Низариты всегда старались без необходимости не нарушать закон, но если уж шли на противозаконные действия, то с крайней жестокостью, не оставляя ни улик, ни свидетелей. В подобных делах у них огромный опыт. Они ловко пользовались тем, что долгое время всем в стране было не до них. Они же занимались одним: укрепляли свое влияние. Надо сказать, что эмиссары низаритов во все времена существования братства тайно путешествовали по разным странам, всюду

вербуя новых сторонников. Особенно активно они занимались этим в последние годы. Однако вербовка новых людей — это лишь одна и далеко не главная часть их деятельности. Они стремятся к абсолютной власти, которую дают богатство и оружие.

— Так какое нам до них дело? — нетерпеливо перебил иранца Ла Барбера, которому надоел этот исторический экскурс. Тот повернул голову к неучтивому европейцу. На лице иранца не дрогнул ни единый мускул, а глаза были скрыты темными стеклами очков. Тем же ровным лекторским тоном, которым он рассказывал о низаритах, на том же безупречном английском, звучавшем особенно аристократично на фоне бруклинского говорка Ла Барберы, иранец спокойно ответил:

— Наркотики. Они вовремя поняли, какие деньги и какую власть могут принести наркотики, — наверное, раньше всех в этом районе Азии. Практически все земли, которые, как мы считали, перешли в руки низаритов в последние годы, используются для выращивания опийного мака и индийской конопли. Кроме того, они поняли, что дешевле и прибыльнее не скупать земли, чтобы потом вести на них хозяйство, а вооруженным путем брать под контроль производство на этих землях, с тем чтобы вся продукция проходила через их руки. Именно поэтому местные князьки и бандитские главари отказываются работать с компанией, даже невзирая на угрозу репрессий. Все они давно уже находятся в зависимости от низаритов и выполняют их задания, а если они перестанут это делать, то низариты покарают их быстрее и эффективнее, чем компания.

— Да, ушлые ребята, что и говорить, — усмехнулся Ла Барбера, со стуком поставив на стол опустевший стакан. Галло погасил сигарету в пепельнице, помолчал и затем спросил:

— Я все-таки не понял, почему вы решили, что эта ваша таинственная организация является ветвью братства низаритов? Вы же сами говорите, что о ней ничего толком не известно.

— Для того чтобы сделать такой вывод, нам понадобилось немало времени, — ответил иранец. — Отдельные данные складывались в обитую картину, как головоломка. Возьмите, например, такой факт: деятельность неизвестной организации мы отмечаем уже много лет, однако не имеем ни одного свидетеля, никого, кто мог бы дать развернутые показания. Почему во всем мире знают Абу Нидаля и его группу, а самого Абу Нидаля не могут ни поймать, ни даже ликвидировать? Да потому, что Абу Нидаль для своих людей — бог, воплощение Аллаха на земле. Молчать, хранить тайну можно по-разному. Тайна, которой окружена интересующая нас организация, явно имеет религиозную природу. Низариты действуют не в вакууме: они не в состоянии убивать всех людей, с которыми вступают в контакт, да и после тех актов террора, которые они совершают, порой остаются свидетели. Поэтому мы мало-помалу накапливали сведения о том, как выглядят члены тайной организации, как себя ведут, о чем говорят. Низариты волей-неволей должны вступать в различные деловые контакты, иногда легальные, иногда нелегальные, и эти контакты нам удается отслеживать. Нам удалось проследить с воздуха за несколькими вооруженными группами и грузовыми караванами низаритов и установить, где находится основной  район  их базирования  и  штаб-квартира их руководства.