Читаем без скачивания Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Длинный человек улыбнулся улыбкой, которая заставила кровь Ансельма вскипеть. Маленький человек выглядел смущенным. Но быстро опомнившись, он поприветствовал Ансельма, слегка поклонившись — как равному. Ансельм ответил тем же, не сводя глаз с Грогэна.

Инквизитор Грогэн был много выше Ансельма, и намного старше. Его глаза были холодны и словно смотрели в некую точку, словно вглядывались куда-то в тундру его родного мира пристальным взглядом; свисающие длинные усы придавали его лицу унылое выражение. Он носил грубую одежду, подпоясанную огромным ремнем, с которого свисало несметное количество инструментов, оружия и ножей, и приспособлениями, о назначении которых лучше не знать. Всем своим видом он словно показывал, что не потерпит всякое сумасбродство, царящие при дворах и во дворцах по всей галактике. Он слыл несгибаемым и суровым человеком — Ансельм мог бы это подтвердить — и именно его репутация, без сомнения, привела его на Бездну. Не удивительно, что Кантор был взволнован.

Первым нарушил молчание низкий человек:

— Как видно, вы знакомы?

Грогэн повернулся к коротышке:

— Ансельм был моим учеником. Перед тем как получить звание инквизитора, он был на моем попечении.

— Это было много лет назад, — прервал его Ансельм и замолк, ругаясь на себя. Всё это было давно, так давно, что его гнев на опекунство Грогэна должен был уже пройти. — Инквизитор и я до этого работали вместе. Мы хорошо знаем методы друг друга. Наши отличающиеся способы ведения дел охватят все возможное в этом расследовании.

Он многозначительно посмотрел на Грогэна и успокоился, видя, что тот уступил. Грогэн просто что-то проворчал в ответ и кивнул на стоящего рядом человека:

— Ансельм, это Эрмет, старший эксплоратор, отвечающий за работу здесь, на Бездне.

Эрмет поклонился, протягивая руку Ансельму. Его рукопожатие было сильным, кожа грубой и обветренной. Лицо дружеское, открытое.

— Святая Инквизиция всегда долгожданна на Бездне, — сказал он. — Вы прочитали доклад Кантора?

— Да, но я хотел бы услышать всё из ваших уст. Существует много способов поведать одну и ту же историю.

— Тогда пойдемте за мной. Когда вы это увидите, поймете больше, чем если бы услышали.

Эрмет провел их через двойные двери и далее вниз по лестнице. Толчком открыв простую дверь, он завел их в чистую светлую комнату, пахнущую антисептиком. Вдоль стен стояли стойки с хирургическими инструментами, операционный стол освещен яркими лампами. За зеленой занавеской, едва видимой от дверей, находился ряд каталок, на каждой покоилось тело, накрытое покрывалом.

Старший эксплоратор отдернул в сторону занавеску и встал возле первого тела.

Резким движением он сдернул покрывало с трупа. Много чего повидавший Ансельм все же почувствовал тошноту. Ему довелось участвовать в боях и видеть смерть от нанесенных в ближнем бою ужасных ран, но тут были не боевые раны. Лицо было искалечено до неузнаваемости, большие глубокие отметины наводили на мысль, что дикий зверь разодрал его сверху донизу. Челюсть была сломана неистовым ударом, рот открыт, что заставляло труп выглядеть так, словно он застыл в немом крике. Один глаз был вырван, глазница разорвана, но другой смотрел сквозь рваные веки.

К действительности его вернул голос Эрмета:

— За последние восемь рабочих циклов мы потеряли шестерых из нашей группы. Первым пропал Алек, его нашли в четвертом секторе, одном из центральных районов, затем один за одним начали пропадать другие, каждого находили всё глубже и дальше к сердцу города. Теперь Крэйнс, он работал в самой дальней части раскопок…

— А насколько большой город? — спросил Ансельм. — Всё, что я видел, когда подлетал, это бункер и посадочную площадку.

Эрмет засмеялся:

— Это всё, что вы бы увидели. Бункер — всего лишь самая высокая точка города, шпиль, если вам так угодно, сам же огромный город скрыт под песками. Когда-то давно он возвышался над землёй, но в прошедшие эпохи произошло нечто, что погрузило его в пески, и теперь всё, что находится на поверхности — только его частичка.

— И как далеко он простирается?

— Под нами город протягивается более, чем на пять километров. Пока мы составили карту лишь центральной части. Чем ниже мы спускаемся, тем шире он становиться — по нашим оценкам, в самых глубоких точках он достигает десяти километров в диаметре — и тем меньше мы о нем знаем. Этот город — невероятно сложная конструкция, но Кантор лучший техножрец — эксплоратор. Всякий раз как мы начинаем стопориться, Кантор советует нам, где копать дальше, и всякий раз после этого мы продвигаемся вперед настолько, насколько только можем.

— Как я и говорил, Алек был в четвертом секторе, тремя километрами ниже. Наши сервиторы только прорубились в новый участок — здесь очень много рабочего времени уходит на прорубание и копание в развалинах для того, чтобы попасть на новые уровни — а этот уровень был очень старым. В нем было меньше стали и бетона, большая часть зданий построена из огромных тесанных каменных блоков.

— Мастерство строителей этих домов было на очень высоком уровне, между каменными блоками почти не было зазора. Это весьма впечатляет.

— Один из наших адептов использовал геохронный прибор, пытаясь определить возраст этой области. То, что случилось дальше, мы не могли предвидеть, но видимо, один из блоков в перекрытиях расшатался. Он упал, заблокировав коридор и отрезав этого человека от остальной команды. А потом случилось это. На него напали. Все слышали его крики, полные боли и страха, с той стороны. Это было ужасно.

— Вы тоже были там? — спросил Грогэн.

— Нет, не был. Я был здесь, в медотсеке.

— Один?

— Да.

— Что насчет других тел? — перевел на другую тему разговор Грогэн.

Замолчав, Эрмет пошел от каталки к каталке, сдергивая покрывала с трупов, пока не открыл все тела, лежащие бок обок словно на перекличке у смерти. Каждое было ужасно изодрано, содранная кожа обнажала мышцы, кое-где кости, сломанные и раздробленные, проступали сквозь разодранную плоть.

— Остальные пропавшие были найдены на нижних уровнях города. Я был вынужден приостановить все дела до вашего прибытия.

Ансельм скептически посмотрел на него поверх занавесок.

— И какова же причина смерти каждого из них? — спросил он Эрмета.

Грогэн хмыкнул:

— Я думаю, что причина смерти довольно очевидна. Определенно это нападение дикого зверя, возможно генокрада, или еще какой-то разновидности тиранида. Нечто большое и очень опасное. Посмотрите вот на этого — руки оторваны. Осложнение простого — одно из ваших постоянных…

Тут его осенило, и он повернулся к Эрмету.

— Старший эксплоратор, я думаю, это явный случай ксенозаражения неизвестного типа. Если нет каких-то доказательств обратного, то я бы сказал, что это не преступление. Я полагаю так — пока мы здесь, мы ищем вашего пропавшего техножреца, выслеживаем всё, что двигается и убираемся отсюда.

Он развернулся к Ансельму:

— Кантор уже пояснил мне, что пропавший жрец собирался работать в недавно открытой области раскопок, в двадцать восьмом секторе. Полагаю, начнем поиски оттуда. Эрмет, у вас тут есть оружие?

— Нет. Мы здесь работаем уже на протяжении многих лет и никогда не сталкивались с врагами. Мы далеки от торговых путей, не испытываем проблем с пиратами и ксеносами. Имперские зоологисты не обнаружили на планете враждебных форм жизни и поставили её зеленую оценку безопасности.

— Ну, всё понятно, — прервал его Грогэн. — Очень скоро тут не будет вообще никакой угрожающей кому-либо местной живности. — Затем он немного тише произнес: — Инквизиция — это орудие очищающего огня. Пришло время огня и пламени.

С этими словами он развернулся и вышел из медицинского отсека.

— Идемте за мной, — Ансельм поспешил за инквизитором.

Они догнали его в комнате управления, где он подождал Кантора, который повел их дальше. Техножрец вручил каждому фонарик и повел из диспетчерской к лифтам. Ансельм чуть отстал, доставая дробовик из рюкзака, но быстро догнал их. Войдя в лифт, они замерли, пока Кантор тыкал пальцами по кнопкам. Дверцы закрылись, мягкий жужжащий звук заполнил кабину, и лифт едва ощутимо начал опускаться. Резкого спуска почти не ощущалось, но у Ансельма заложило уши прежде, чем лифт мягко остановился минуту спустя. Дверцы открылись, и они вышли из лифта.

Комната была больше похожа на зал. Она чем-то напоминала большую площадь для собраний или молитв. Стены когда-то были расписаны прекрасными картинами, но время и вода уничтожили их, оставив лишь разрушенные фрагменты. То, что давным-давно было строениями, превратилось в древесную щепу и разбитую кладку, заваленную на сторону. По краям комнаты лежал толстый слой пыли, но середина была начисто вытерта бесчисленными ногами жрецов за многие годы.