Читаем без скачивания Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

   К моему ужасу, цены оказались просто заоблачными. Если бы в сутках вместо двадцати четырех часов было сорок восемь, а я работала круглосуточно, то, возможно, я со скрипом что-нибудь набрала бы. А так можно даже не пытаться. Если только найти другую работу, но Рафик ясно дал понять, что, когда я уйду от него, во всех смыслах дешевого ночлега у меня не останется. Замкнутый круг.

   Антон тоже был озабочен поисками новой работы и жилья. Но в его случае все осложнялось язвой.

   - Попробуй найти работу по специальности, - предложила я равнодушно, заранее уверенная, что парень раздумывал над этим. - В конце концов, у тебя высшее образование есть.

   - За копейки в Подмосковье? - сухим невыразительным голосом отозвался он. - Нет, спасибо.

   - Можно подумать, сейчас тебе больше платят.

   - Больше.

   - Хм. И что ты думаешь?

   Сосед не спешил делиться своими планами, впрочем, как и я своими. Но когда график его работы поменялся и Антон, окутанный причудливой смесью запахов, в которой сильной ноткой был сладковатый запах дорогого спиртного, приходил домой только под утро, я догадалась, что что-то он все-таки провернул и изменил.

   Что касается Риты, то она после той ночи поостереглась оставаться наедине с Лёней, по возможности избегая ее и ее мужика. Уже хорошо. Но она не работала, во всяком случае, в прямом смысле. Она только вечно что-то рисовала и рисовала. Утром ли, в обед или вечером, ее всегда можно было застать с карандашом, кистью или углем в руках. Изредка Рита выходила на улицу и на площадях писала портреты людей за сущие копейки. Даже я получала больше.

   - Нашла бы работу, - неприязненно поджав губы, в очередной раз бормотала я. - Тебе жрать нечего, ты у нас подъедаешься. Да еще всё спускаешь на карандаши.

   - Не волнуйся, Саш, - одарив меня кроткой улыбкой, Рита продолжила легкими штрихами порхать по бумаге. - Я обязательно найду что-нибудь.

   Не удержавшись, я пренебрежительно фыркнула.

   - Вот еще! Я за тебя не волнуюсь, просто ты меня объедаешь. И мне это не нравится.

   - Прости. Я больше не буду.

   - Ты жалкая.

   Она мягким взглядом посмотрела на меня, а затем потянулась за испачканной тряпочкой, чтобы вытереть перемазанные пальцы.

   - Наверное.

   - Фу.

   С ней невозможно было спорить. Вся мирская суета для Риты носила досаждающий и неизбежный характер. Она ее не любила, не обращала на нее внимания, и наверное, не будь рядом нас, девушка подохла бы от голода. Зато в обнимку с очередной картиной.

   В конце марта Антон быстро упаковал свои нехитрые пожитки и съехал, холодно с нами попрощавшись. Тем самым парень дал понять, чтобы мы - читай я - не лезли в его дела и ни о чем не спрашивали. Конечно, меня интересовало, что именно он сделал и как, но не пытать же его. Рита на прощанье парня обняла, мы посидели "на дорожку", и эту целую бесконечную минуту я страдальчески вздыхала, а потом Тоха ушел, только его и видели.

   - Очень жаль, что с таким хорошим человеком случилось так много плохого, - расстроенно сказала Рита поздно вечером, когда мы остались одни. Девушка переехала на бывшую Тохину кровать, и сейчас, скрестив ноги в лодыжках и устроив на коленях плотный лист бумаги, что-то рисовала, изредка поглядывая в мою сторону. Я же, сидя в точно такой же позе, только полубоком к ней, натачивала нож, чем занималась каждый вечер перед сном. - Правда, Саш?

   - Правда, - рассеянно согласилась, не вслушиваясь в мягкий рокот ее слов. - А что с ним случилось?

   - Он не рассказывал?

   - Нет.

   Рита набрала полную грудь воздуха, ее большие глаза лихорадочно заблестели, что являлось негласным предвестником мыльной оперы в не очень кратком пересказе.

   - В двух словах, - я осадила ее восторг.

   Девушка выдохнула и снова склонилась над листом бумаги.

   - Если в двух, то его жена ушла к его родному старшему брату, а их мать встала на сторону последнего, потому что всегда любила Антона меньше.

   - Знаешь, Рита, - глубокомысленным тоном поведала я открывшийся мне факт, - если о таких "плохих" вещах рассказывать вот так, то они выглядят как краткое содержание к какой-нибудь мыльной опере и не вызывают должного трагизма или сочувствия. Хм, надо запомнить.

   - Что запомнить? - наивно хлопнула глазами девушка.

   - Забей. Рисуй вон свои каракули и не отвлекай меня.

   - А что у тебя за татуировки на спине? - Рита решила полюбопытствовать и хоть как-то заполнить тишину. - Волк и ящерка.

   - Змея, - хмуро поправила ее.

   - Хорошо, змея. Откуда они?

   - Откуда татуировки берутся?

   - Что ты рычишь? Я просто спросила.

   - А я просто ответила, - назойливая трескотня соседки меня отвлекла, сбила с нужных мыслей, поэтому, при очередном вращении ножа, я слегка процарапала палец. Его тут же защипало, и я поспешила зализать ранку. - Вот бл*дь, предупреждала тебя, не лезь под руку! Что ты лезла?!

   Наверное, раскричалась я действительно громко, потому что за дверью послышались тяжелые шаги, а затем Лёня, по всей видимости, громко забарабанила в дверь.

   - Вы че орете, бл*? Дайте поспать людям. Сами ни хрена не делают, а они...

   Ее ворчание постепенно становилось все тише, а потом и вовсе затихло, стоило ей вернуться в свою комнату. Я перевела дух и отложила нож в сторону, по-прежнему посасывая палец. Царапина оказалась достаточно глубокой.

   - Будь любезна оставить свои расспросы. Меня они раздражают. Я же не интересуюсь, как ты живешь и почему приехала сюда. Вот и ты ко мне в душу не лезь. Ненавижу такое.

   - А что мне скрывать? - она равнодушно пожала плечами и почесала нос, оставив на нем черное пятно. - У меня есть мама и отчим. Оба пьют, примерно как Леонида. У меня есть мольберт и мои рисунки. И всю жизнь меня называют странной и сумасшедшей.

   - С последним я согласна. Одного понять не могу. Нахрена было переезжать из одного - заметь, своего! - свинарника в другой? Чем здесь лучше?

   - Тем, что здесь меня никто не бьет.

   После ее слов я только уверилась в том факте, что она психически нездорова. Рита не буйная, конечно, наоборот, всегда блаженная, с улыбкой и добрым взглядом. По крайней мере, теперь ее поведению находилось рациональное и понятное для меня объяснение. Если с детства колошматить ребенка в четыре руки, вряд ли он вырастит гением. Не знаю, чего хотела добиться девушка своим рассказом, но я ее ни капли не жалела. Я вообще никого не жалела и не собиралась этого делать.

   Весна была в самом разгаре. До ее наступления я роптала и ругалась на зиму. Вообще зиму любят только поэты, мечтатели и богачи. Человек, оказавшийся на улице в пик морозов и холодов, будет неспособен смотреть на белый покров без злости и досады. Во всяком случае, у меня не получалось. И весну я ждала с нетерпением, предвкушая, как наконец-то буду засыпать и просыпаться в относительном тепле и прекращу мерзнуть. Прекратила.

   Но после малейшего потепления дырявая крыша жутко потекла, а так как квартира находилась на пятом этаже, да вдобавок ко всему наша комната была внешней, то мы буквально плавали. Бетонные стены отсырели, в комнате устоялся тяжелый и терпкий запах, все промокало, а однажды натекло так, что мы оказались затоплены по самую щиколотку. От Ритки толку никакого - она свои картины только спасала. Мне же оставались мирские блага.

   У меня ничего не получалось. В этом треклятом провонявшем доме я чувствовала себя как муравей, пытающийся выбраться из трехлитровой стеклянной банки. Я работала, я пахала как лошадь, почти забыв, что такое отдых и сон. В шашлычной я стала проводить времени больше, чем даже сам Рафик, притом, что мне не удавалось ни минуты посидеть. При всем при этом я не сдвигалась с мертвой точки, иногда казалось, что я только скатываюсь еще ниже. От таких мыслей во мне просыпался страх, и приходилось в очередной раз стискивать зубы и идти вперед, топчась при этом на одном месте. Я скатывалась по гладкому стеклу как букашка. Не за кого и не за что было зацепиться, оставалось только дно.