Читаем без скачивания Разведбат - Валерий Киселёв

Задание было плёвое, но без снайпера идти нельзя. — «Пойдёшь со мной?» — «Конечно!». Вижу, она собирается: экипировку раскладывает, нож выложила, боеприпасы укладывает, автомат, гранаты. — «Куда?» — «С вами пойду!» — «Зачем?» Я убираю автомат и гранаты в сторону: «Винтовку бери». Марина: «А винтовку чью брать, Сидорова? Я готова». Она рядом — я спокоен. — «Собирайся», говорю. Записал её в список.

Комбат построил группу, увидел в строю Марину, побагровел, взял меня за грудки: «Если с ней что-нибудь случится, ты себе это простишь?» — «Нет, товарищ полковник». — «И я себе не прощу. Линёва — кругом, бегом — марш!». Мы пошли группой, она догоняет, плачет. Я ей: «Кругом! Бегом!». И так было тошно…

За несколько дней до Нового года женщин, которые служили в батальоне, отправили домой.

«Сердце останавливается на всё это смотреть…»

— В пункт постоянной дислокации батальона в Нижнем Новгороде пришла телеграмма, что большие потери, в том числе и я среди тяжелораненых. Она села за телефон и трое суток искала меня в разных госпиталях страны. — «Есть такой? Нет?». Трое суток по межгороду звонила. Везде в госпиталях было битком набито ранеными, как брикетами прессованными — танкисты, пехотинцы. Главное — спасти, погрузить, вывезти. Нашла меня в Самаре. Слышу, как бабуся-санитарка говорит: «К вам сестра приехала!». — «У меня нет сестры» — «К вам сестра приехала, родная». Уговорила она бабусю, провела, переодела её в медсестру, а я не пойму — какая ещё сестра! Слышу голос знакомый: «Саша это я». — «Кто?» — «Это я, Марина». Сказала, что попросила отпуск.

Марина кормила меня, шприцем через нос, горшки выносила. Я у неё радио попросил, а то рёв в ушах, темнота, тишина, страшно — нет раздражителей. Санитарку попросишь: «Поговори со мной…» — «Некогда!». Марина стала мне про Самару рассказывать, я раньше и не слышал ничего про этот город. Приходила она по ночам, тайком от врачей. Потом её отругали, она пришла к главному врачу по реанимации, он ей говорит: «Присядьте. Чаю попейте. Вы знаете, что ему руку отрезали? Ноги изранены все, он ничего не видит. Выдержите? Кричать и плакать здесь нельзя, у нас и умирают иногда».

Марину хотели оформить в госпитале на полставки медсестрой, но она отказалась, так помогала. Она помогала, конечно, не только мне, но и другим раненым — там нами битком всё было забито — кровь, вонь, стоны. Приходили бабуськи из города помогать медсестрам, но больше недели не выдерживали: «Не могу на всё это смотреть, на эти кишки. Сердце сдаёт, останавливается…».

Для меня тогда времени не существовало. Наконец, подремонтировали ноги. Перевели в другую палату. Слева — татарин, без ног, мальчишка, тоже разведчик, справа — чеченец, чистокровный, породистый. Без ног. Когда он сказал, что чеченец, хотя и воевал на нашей стороне, первой мыслью было — как бы ночью дотянуться до его кадыка… Рассказал он, что в первую войну воевал против нас, снайпер, гранатомётчик. Рассказал про свою жизнь, и я его понял, зла не держал. Жили в палате дружно.

Однажды Марина пришла: «Девчата просят свозить тебя к майору в первую палату». — «А что такое?» — «Жить не хочет, в окно вылазил, два раза ловили за штаны». А у него — только пятку оторвало. Моё тело загрузили, полулёжа, в каталку. Познакомили с этим майором. Я ему как рубанул: «Это тебе тут хуже всех? Ты на меня посмотри!». У меня осколки из лица торчали, под кожей, через день из меня металл ковыряли, гной из ног сочился. — «Это тебе что ли плохо живется?» — «У меня такие планы были…» — «Дети есть?» — «Двое, мальчик и девочка». — «Жена не бросила?» — «Нет, не бросила…» — «Ты посмотри на меня: я ещё встану, буду жить, и улыбаться, а ты — всего-то пятку потерял, и уже в окно лезешь! Посмотри на других пацанов — без ног вообще». Майор дурить перестал…

А через год врачам частично удалось отремонтировать один глаз, Саша и Марина, здесь же, в московском госпитале, сыграли свадьбу. Штатскую одежду ему на регистрацию собирали врачи и больные из нескольких палат. На свадьбу к молодым пришёл губернатор Московской области Борис Громов.

Жить Александр Соловьёв учился заново…

После таких тяжелейших испытаний Александр Соловьёв ещё вернулся в армию и служил — без руки! — несколько лет. Закончил службу майором, на должности старшего помощника начальника разведки дивизии.

13. «Домой!»

Из журнала боевых действий:

«10 апреля батальон в полном составе совершил переход в Ханкалу, где по 5 мая занимался восстановлением и передачей вооружения и военной техники в подразделения 42-й мсд».

Хроника событий

05.04.00 г.: в Чечне Ханты-мансийский ОМОН попал в засаду при движении из Ханкалы в Алхан-Юрт. Погиб 1 человек, ранены 8.

23.05.00 г.: чеченские боевики пытаются уйти в Грузию. За последний месяц на чечено-грузинской границе развернуто 30 дополнительных застав.

26.05.00 г.: В. Казанцев: «Боевые действия в Чечне перешли в стадию партизанской войны, и тактика федеральных сил будет меняться.

26.05.00 г.: Г. Трошев, вступивший сегодня в должность командующего федеральной группировкой на Северном Кавказе, заявил, что тактика ведения операции в Чечне будет меняться: будут уничтожены главари бандформирований, затем начнутся переговоры, но не с Масхадовым, «который бросает людей под танки». При этом Трошев обещает, что «второго Хасавюрта не будет».

29.05.00 г.: А. Квашнин заявил, что в Чечне начался новый этап контртеррористической операции. На очереди окончательное уничтожение банд экстремистов.

Из журнала боевых действий:

«5 мая, погрузившись в эшелон, и следуя по железной дороге, 8 мая батальон прибыл в пункт постоянной дислокации в г. Нижний Новгород.

В период боевых действий личный состав батальона проявил выдержку, настойчивость и отвагу при выполнении поставленных задач. За образцовое выполнение боевых задач к правительственным наградам представлено 419 человек, из них Герой России — 2 офицера (один посмертно).

Потери батальона составили: убитых — 1 офицер, 17 солдат и сержантов. Ранено 4 офицера, 1 прапорщик, 76 солдат и сержантов».

«Был. Достоин»

Александр Соловьёв, командир взвода, старший лейтенант, кавалер трёх орденов Мужества:

— На награды не скупились. Но и не разбрасывались ими. Я должен был обосновать награждение командиру части. По каждому представляемому к награде солдату шёл к командиру части лично. После первого боя я пришёл к командиру: «Хочу, чтобы этого парня, который мне жизнь спас, пулемётчика, что мне спину прикрыл, а сам пулю в голову получил — наградили». Сам писал наградной материал. Клал ему на стол, — «Нет, ты так расскажи. Достоин? Ты с ним был?» — «Был. Достоин».

Бумаги на награждения ходили долго. При мне до февраля ни одного не наградили. Полгода ни привета, ни ответа, а бойцы поувольнялись. В моей группе все должны быть награждены однозначно.

Все три ордена Мужества я получил в госпитале, в 2001 году. Первый вручал начальник госпиталя. Из офицеров батальона — никого не было. Я тогда слепой был. — «Что за награда? — спрашиваю. — Орден Мужества? А как он выглядит?». Дали потрогать.

Остальные награды вручать приезжали начальник разведки дивизии, и офицеры батальона, они в академии учились. Попросили начальника госпиталя не приходить: «Свои, по-простому…». А я как раз ходил подышать воздухом. Захожу в палату — стоят накрытые столы, закуска порезана. Начальник разведки дивизии говорит: «Ты крепко на ногах стоишь? Может, присядешь? Присядь, присядь». И давай мне приказы читать. — «Орден Мужества? У меня же есть!» — «Как есть?». Я встал, полез в тумбочку: «Да вот же орден! Давайте числа, может быть ошибка?». Так мне вручили сразу два ордена Мужества…

Евгений Липатов:

— Где-то после Нового года на вертолётной площадке у Урус-Мартана собирали всю дивизию, для награждения. Комдив приезжал. Награждали почти всех штабников. Из боевых подразделений батальона наградили только одного. Я первую награду — «За отвагу», получил только в 2001 году, на 23 февраля, вторую, медаль Суворова, девятого мая этого же года. А за что конкретно — не объявляли…

«Живым — ничего…»

Сергей Шанин:

— За эти операции в Комсомольском все ребята из моей группы были представлены к боевым наградам — орденам Мужества и медалям «За отвагу». Те, кто, к сожалению, погиб и были ранены — ордена Мужества получили, оставшиеся в живых — ничего. Обидно, я на всех писал наградные. Все на двести процентов заслужили награды.

То, что они сделали там — было достойно наград, аплодисментов и почестей. Одно слово — разведка! Мне очень повезло в жизни, я очень горжусь, что с этими ребятами был тогда вместе.

Дмитрий Савельев:

— За бои за Комсомольское награды у нас получили только раненые и погибшие, посмертно. Живым — ничего. Знаю, что и живых представляли к орденам Мужества, но ничего не получили. Да меня ещё за Бамут, в первой кампании — к медали «За отвагу» и ордену Мужества — представляли, а так и не получил… А капитан Гагарин, когда мы вернулись из-под Комсомольского, к нам даже не пришёл.