Читаем без скачивания Сто полей - Юлия Латaынина

И поэтому, хотя Арфарра-советник сам замотал королю руки золотым листом, и велел внимательно следить, чтоб ничто, кроме благородного металла и камня не прикасалось к рукояти, король правильно понял, что золото – металл неба, и что меч послан богами. И только когда клинок ни с того, ни с сего завяз в глиняном чучеле и стал оплывать, так что осталась одна золотая рукоять, король понял, что не надо было, вопреки легендам, рубить колдуна мечом колдуна, а надо было – самым обыкновенным.

Советник сгинул, но морок, напущенный им, многое испортил.

Многие сеньоры, в самом деле, сняли подписи под прошением. После полудня, однако, явилась депутация горожан. Они, видите ли, посовещались и заявили, что война будет разорительна для них, потому что всякая война начинается с налогов. Король даже изумился, потому что в его представлении всякая война велась ради выгоды.

Горожане поэтому соглашались с Кукушонком касательно Выборного Совета, и король сразу понял, что никаких военных налогов этот совет не утвердит. Никогда бы города не решились быть такими смелыми, если б не меч Кукушонка!

Правда, сам-то Кукушонок долго, говорят, не сможет держать меча в руках.

После этого явились люди из города Дитты, где графа недавно утопили в бочке с вином, и сказали, что решили в случае войны быть на стороне империи.

Более же всех поразила короля сестра.

Король велел ей отослать обратно свадебные подарки экзарха и портрет. Девушка пришла к нему в слезах и сказала:

– Ты отказываешь экзарху. Он, однако, будет воевать за просватанную невесту, и еще не было такой песни, чтоб война несправедливо отвергнутого жениха не была удачной.

Король изумился: никак девица влюбилась по портрету! И тут колдовство Арфарры! Подумал и сказал:

– А знаешь ли ты, что Марбод Кукушонок затеял все вчерашнее дело, чтобы стать вторым человеком после меня в королевстве, и получить твою руку, а может, и трон. Стало быть, это тоже война жениха!

Айлиль заплакала и сказала:

– Может, так оно и было вначале, а теперь он женился на горожанке, и в городе поют непристойные песенки о браке Неба и Земли, чтоб отвести беду от этой свадьбы.

И только после всего явился Даттам, хитрый и осторожный, и заявил, что храм – ленник империи, а не короля. А треть земель королевства, и, естественно, столько же рыцарей – у храма.

Блеснул золотыми глазами:

– Вам не победить империи. Вы, я знаю, внимательно расспрашивали о чудесах в Голубых Горах три недели назад. То же будет и с вашими воинами в стране Великого Света.

Король рассердился, что его войска сравнивают с нищими бунтовщиками, и сказал:

– Это несправедливо! Люди империи мягки и изнежены!

Даттам засмеялся:

– Лучше на несправедливых условиях прийти к согласию, чем погибнуть.

Король хотел разорить покои советника и явился туда сам. Заплакал и не велел ничего трогать. Зашел вечером в розовый кабинет: покой и порядок, только укоризненно глядели глаза зверей и переплеты книг. На низком столике стояли фигурки купцов и мышей. Мыши были яшмовые, мертвые, никуда не бегали. Порядок фигурок был противоположный принятому, и у Золотого Дерева треснул сучок. Круглый хрустальный шар не отражал ни прошлого, ни будущего. Король велел всем уйти, глядел в шар, глядел – но заклинаний не знал.

Вдруг шар стал мутнеть, зазвенел. Король обернулся: за ним, у стены стоял Арфарра-советник. Король сначала решил, что это дух-двойник, потом разглядел тень на полу и сказал:

– Как вы осмелились сюда явиться!

Советник глядел на короля своими золотыми глазами:

– Вы сами выбрали свою судьбу. Вы не захотели процветания своего народа. Есть, однако, множество причин, по которым вам не суждено стать государем Великого Света.

– Вроде недавних чудес в Голубых Горах? – горько спросил король.

Арфарра-советник помолчал и ответил:

– Главная причина та, что вы хуже правитель, чем экзарх Харсома.

Советник снова помолчал и продолжал:

– Первые короли из рода Ятунов правили Варнарайном как вассалы государя. Собственно, король – была такая же должность, как граф или викарий. Но пользовались они много большей властью, неужели даже вы. Рыцари повиновались королю как господину, а горожане – как представителю империи. Вы проиграли войну, не начав ее. Пусть это будет справедливая война, – вы можете сохранить свое королевство, признав себя вассалом экзарха Варнарайна, и женитьба вашей сестры будет порукой этого союза.

Король сощурился и сказал:

– Никогда!

– У вас есть выбор. Или ваша власть будет крепче прежней, но вы признаете себя ленником империи. Или вы сохраните титул, а править будет Выборный Совет от городов и местечек, как хочется калеке с обожженными руками.

Король сказал:

– А если я предпочту последнее?

– Тогда, – ответил Арфарра, – небо покарает и этот замок, и этот город, как оно покарало бунтовщиков в Голубых Горах, и все, что я строил в течение года, я заставляю исчезнуть в один миг.

– А если первое? – спросил король. – Куда вы денете Марбода Кукушонка? Убьете?

– Ни в коем случае, – ответил Арфарра. – Мертвый герой – это еще хуже, чем мертвый колдун.

Наутро, когда народ вновь собрался у Белой Горы, король покаялся, признал себя вассалом государя Великого Света и принял королевство в лен обратно. Заросла трещина, разделившая мир и прошедшая через сердце Золотого Государя.

Об Арфарре-советнике, однако, не было на клятвах и жертвоприношениях ни слуху ни духу, и друга его, Клайда Ванвейлена, тоже не было.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,

о том, что случилось с послушником Неревеном из-за нарушенного обета; о том, как господин Даттам размышлял о преимуществах представительного правления, и о том, как наконец заросла трещина, расколовшая мир и прошедшая через сердце каменной статуи Золотого Государя

На столе перед Неревеном лежали бумаги, писанные Клайдом Ванвейленом, и послушник, склонив голову, делал еще одну, таким же почерком. Неревен кончил, Арфарра взял бумагу, посыпал песочком, оттиснул личную печать Ванвейлена, и отдал вместе с нефритовым кольцом начальнику тайной стражи Хаммару Кобчику. Тот взял письмо и спросил:

– А если он не придет?

Арфарра-советник усмехнулся и ответил:

– В прошлый раз он был достаточно глуп, чтобы взяться за меч, и достаточно умен, чтобы выпустить меч раньше, чем кислота разъест кости. В этот раз он будет достаточно глуп, чтобы прийти, и достаточно умен, чтобы взять с собой товарища.