Читаем без скачивания Столпы Земли - Кен Фоллетт

Все это очень расстраивало Филипа, но он твердо верил, что результаты оправдают его. Проводимые им реформы уже начали приносить свои плоды. Цена на шерсть вновь поднялась, и Филип приступил к стрижке овец, что позволило ему нанять лесорубов и каменотесов. По мере того как улучшалось положение с деньгами и разворачивалось строительство собора, креп и его авторитет.

Ласково потрепав Джонни Восемь Пенсов по голове, Филип направился на строительную площадку. Там с помощью монастырских служек и молодых монахов Том и Альфред уже приступили к рытью котлованов под фундамент. Однако пока их глубина была не больше пяти-шести футов. Том говорил Филипу, что в некоторых местах котлованы должны достигать двадцати пяти футов в глубину, а для этого ему понадобится значительное количество землекопов да плюс несколько подъемных механизмов.

Новая церковь будет больше старой, но все же не такая большая, как настоящий собор. Конечно, Филипу хотелось, чтобы она стала просторнейшим, высочайшим, богатейшим и красивейшим храмом королевства, но он заставил себя подавить это желание, понимая, что должен молить Бога о том, чтобы у него была хоть какая-нибудь церковь.

Зайдя в сарай Тома, он принялся разглядывать лежащие на лавке деревянные заготовки. Здесь Том Строитель провел большую часть зимы, изготовляя с помощью железной линейки и целого набора резцов то, что он называл шаблонами, — деревянные лекала, по которым каменщики должны будут вытачивать каменные глыбы. Наблюдая за работой Тома, Филип всегда восхищался, как этот большой человек с большими руками старательно и точно вырезает из дерева мудреные завитки и совершенные геометрические фигуры. Приор взял в руки один из шаблонов, похожий своими очертаниями на маргаритку: четвертинка круга с несколькими закругленными, словно лепестки, выступами. Из какого камня можно вырезать такое? Филип подумал, как, должно быть, непросто все это придумать, недаром он всегда поражался силе воображения Тома. Затем он взглянул на рисунки, начерченные по штукатурке, и постепенно до него начало доходить, что он держит макет фрагмента арочной опоры, которая будет выглядеть как связка переплетенных стеблей, однако это лишь иллюзия: опорами будут служить массивные колонны, имеющие форму стеблей растений.

Пять лет, обещал Том, и восточная часть собора будет построена. Пять лет, и Филип снова сможет проводить службы в храме. Были бы средства. В этом году он с трудом собрал столько денег, чтобы потихоньку начать строительство, ибо его реформы не сразу дали отдачу, но в следующем году, после того как он продаст шерсть, которую настрижет будущей весной, можно будет нанять достаточное число ремесленников и тогда уже в полную силу развернуть строительство.

Зазвонили к вечерне. Филип вышел из сарая и направился к входу в крипту. Бросив взгляд на монастырские ворота, он с изумлением увидел входящих в них Тома и всех каменотесов. Почему они вернулись? Том сказал, что будет отсутствовать не меньше недели, а каменотесы вообще должны были остаться там на неопределенное время. Филип поспешил навстречу.

Приблизившись, он увидел, что они были уставшими и подавленными, словно произошло что-то непоправимое.

— Что случилось? — заговорил он. — Почему вернулись?

— Плохие вести, — мрачно отозвался Том Строитель.

На протяжении всей службы Филип едва сдерживал клокотавшую в нем ярость. То, что сделал граф Перси, было возмутительно. Нет никаких сомнений, кто здесь прав, а кто виноват, нет никакой двусмысленности в королевском указе: граф лично присутствовал, когда Стефан объявлял свою волю, и право монастыря пользоваться каменоломней охраняется монаршей грамотой. Нога Филипа отбивала на каменном полу крипты тревожный, злой ритм. Его ограбили. Точно так же Перси мог бы обокрасть и монастырскую казну. И нет ему за это прощения. Сие было вопиющим вызовом и Богу, и королю. Но что еще хуже, без этой каменоломни новый собор Филипу не построить. И так-то он едва-едва сводил концы с концами, а если теперь придется покупать камень по рыночным ценам да еще тратить деньги на его доставку, о строительстве лучше пока забыть. Значит, все откладывается на год, а то и больше, и тогда надо ждать уже шесть или семь лет, прежде чем он снова начнет проводить службы в соборе. Нет, сама эта мысль была Филипу невыносима.

Сразу же после окончания вечерней молитвы он провел собрание капитула,[11] на котором поведал монахам о случившемся.

Приор выработал особую методику управления подобными собраниями. Его помощник Ремигиус все еще имел на Филипа зуб за поражение на выборах и нередко, когда обсуждались монастырские дела, давал выход своей обиде. Это был консервативно настроенный, лишенный всякого воображения, мелочный человек, и его взгляд на то, как следует управлять монастырем, в корне отличался от взгляда Филипа. На собраниях капитула на стороне Ремигиуса обычно выступали те же братья, которые поддерживали его на выборах: склонный к апоплексии ризничий Эндрю, надзиратель Пьер, отвечавший за дисциплину и имевший весьма ограниченное представление о своих обязанностях, и Малыш Джон, хранитель монастырской казны. Соответственно те, кто агитировал на выборах за Филипа, стали ближайшими товарищами приора: старый келарь Белобрысый Катберт, молодой Милиус, которому Филип доверил новообразованное место казначея и в ведении которого находились все финансы монастыря. Спорить с Ремигиусом приор всегда предоставлял Милиусу, с которым он обычно заранее обсуждал все проблемы, но, даже если это не удавалось, можно было быть уверенным, что точка зрения молодого казначея окажется весьма близкой к его собственной позиции. Филип же мог выступать как независимый арбитр, и, хотя Ремигиус очень редко соглашался с ним, приор старался почаще принимать во внимание его аргументы и прислушиваться к его предложениям, тем самым создавая впечатление консенсуса среди членов капитула.

От содеянного графом Перси монахи пришли в ярость. Все они возрадовались, услышав о том, что король даровал им право неограниченно брать строевой лес и камень, и теперь дружно возмущались, что Перси посмел ослушаться королевского указа.

Однако, когда стихли негодующие возгласы, выяснилось, что у Ремигиуса было на этот счет особое мнение.

— Помнится, я еще год назад предупреждал, — начал он. — Соглашение, в соответствии с которым каменоломня принадлежит графу, а нам дается право добывать там камень, меня никогда не устраивало. Мы должны были требовать, чтобы ее отдали в нашу полную собственность.

То, что в этом замечании была доля истины, вовсе не заставило приора согласиться со своим помощником. Именно о том, что каменоломня должна была перейти в собственность монастыря, он договорился с леди Риган, однако в последнюю минуту она обвела его вокруг пальца. Филипа так и подмывало сказать, что он сделал все, что было в его силах, и хотел бы он посмотреть, как смог бы Ремигиус добиться большего в коварных лабиринтах королевского двора, однако прикусил язык, ибо он был приором, а приор обязан за все нести ответственность.

— Можно, конечно, рассуждать, как хорошо было бы, если бы король отдал нам каменоломню, — пришел на помощь Милиус, — однако он этого не сделал, так что сейчас нам нужно решить, как быть дальше.

— По мне так все абсолютно ясно, — немедленно отозвался Ремигиус. — Сами выгнать людей графа мы не можем, поэтому нам надо добиться, чтобы это сделал король. Мы должны послать к нему представителей и просить его заставить графа Перси подчиниться.

Монахи одобрительно зашумели.

— Надо послать самых мудрых и самых речистых, — добавил ризничий Эндрю.

Филип не сомневался, что во главе делегации Ремигиус и Эндрю видели именно себя.

— Не думаю, — продолжал Ремигиус, — что после того, как король узнает о том, что случилось. Перси Хамлей будет долго оставаться графом Ширингом.

Этой уверенности Филип не разделял.

— А где сейчас король? — спохватился Эндрю. — Кто-нибудь знает?

Филип недавно вернулся из Винчестера и был в курсе.

— Он отправился в Нормандию, — сказал приор.

— Понадобится уйма времени, чтобы догнать его, — заметил Милиус.

— Поиски справедливости требуют терпения, — высокопарно произнес Ремигиус.

— Но пока мы будем тратить время на поиски справедливости, строительство собора будет стоять на месте, — парировал Милиус. В своем голосе он не скрывал раздражения, которое вызывала в нем готовность Ремигиуса отложить программу строительства. Филип разделял это чувство. Милиус между тем продолжал: — Однако проблема не только в этом. Даже добравшись до короля, надо будет еще уговорить его выслушать нас. А на это могут уйти недели. Затем он, вполне вероятно, предоставит Перси Хамлею возможность защищаться — и тогда снова задержка…