Читаем без скачивания Путешествие парижанина вокруг света - Луи Буссенар

Граф де Жаверси, казалось, председательствовал на этом совете интимных друзей. Чело его было нахмурено — он казался озабоченным. Сосредоточившись в течение нескольких минут, он, по-видимому, принял известное решение и, медленно поднявшись со своего места, произнес:

„Господа, заседание совета открыто!“

Эти простые слова заставили вздрогнуть пятерых мужчин, находившихся тут, и глаза всех с заметной тревогой остановились на графе.

„Потребовались весьма важные обстоятельства для того, чтобы я, пользуясь своей властью, счел нужным собрать совет ордена, командором и главой которого я состою“.

„Действительно, граф, — сказал князь Дурасов, — но нас здесь только пять человек, тогда как совет состоит из семи непременных членов, и так как наши статусы строго формальны…“

„На сегодня мы нарушим их; ответственность я принимаю на себя. Тем более разве я не верховный владыка, не самодержавный властитель судеб ордена? Но теперь не время останавливаться на этих пустых формальностях. Наши секреты нужно соблюдать только для низших членов ордена, которые верят, что служат высоким политическим, социальным и даже религиозным целям, будучи частями механизма нашего „великого дела““.

„Хорошо сказано! Наши умы, давно уже освобожденные от жалких человеческих предрассудков, витают высоко над тем, что пугает и терроризирует слабые умы и робкие души. У нас только один господин — это орден и его статуты, воплощением которых являетесь вы, граф, хотя вы и подчинены им наравне с нами. Все мы рабы абстракции, но хозяева мира“.

„Довольно, господа! Вы, конечно, все те же энергичные и деятельные люди, без всяких предрассудков, осуществляющие в данный момент те планы, благодаря выполнению которых мы имеем почести и богатства. Все вы, конечно, дорожите этими житейскими благами и желаете и впредь пользоваться ими, этими плодами стольких жертв?“

„Да! Да!..“

„В таком случае за дело! Смелость и согласие необходимы, и минуты дороги. Непримиримый враг пошел войной против нас; он силен потому, что его поддерживает целое правительство. Он вызывает нас на бой, не зная нас. Вы сами слышали его сегодня. И он знает еще больше того, чем говорит. Уж нет ли изменника среди нас, господа, что наши тайны становятся общим достоянием?“

Глухой ропот протеста, сопровождаемый энергичным жестом отрицания, был единственным ответом пятерых мужчин.

„Но этот непримиримый враг — это ваш будущий зять, — проговорил почтенный Холлидей. — Каковы же ваши предложения поданному поводу?“

„Надо, чтобы этот человек исчез!“ — пробормотал дон Педро Жунко, в глазах которого сверкнула злобная молния.

„Тише, сеньор, тише, я хорошо знаю, что у вас рука верная, как у опытного хирурга, чему доказательством служит столь своевременная смерть Томаса, которому вы там, в Бремене, немножко помогли стать самоубийцей. Там вы поступили разумно, хотя его смерть все-таки не заглаживает тех неприятностей, какие вызвала его оплошность!“

„Но, граф, у нас, слава богу, нет недостатка в средствах, чтобы избавиться от этого врага! Ночное нападение, несчастный случай, внезапная болезнь, мало ли что! Наш арсенал, кажется, достаточно разнообразен и богат; вам остается только выбирать. Стоит вам только сделать знак, и десять тысяч рук поднимутся, чтобы уничтожить его, стереть его с лица земли“.

„Да, но на этот раз я этого не желаю!“

„Вы не желаете?“

„Нет!“

„Вот чего я не ожидал!“

Рослый пенсильванец по имени Холлидей стоял, облокотившись о стол, возле него находился сэр Флиндерс. По другую сторону стола — сеньор дон Педро Жунко.

„Милейший дон Педро, вы просто дуралей, скажу я вам!“

„Что?.. Чтобы кровь моих благородных предков…“

„Оставим в покое ваших предков, скакавших некогда впереди или позади королевских экипажей, и слушайте меня“.

Идальго замолчал, как бы привороженный холодным, светлым взглядом грозного старика.

„У меня тоже было намерение заставить его исчезнуть. Я готовил ему ловушки и западни, в которые всякий другой, наверное, попался бы. Вероятно, какой-нибудь талисман хранит его, потому что каждый раз он выходит победителем, более закаленным, более опытным и более сильным, чем раньше. Теперь он не может более исчезнуть, по крайней мере не теперь: он слишком на виду у всех. Его неосторожные речи спасли его; его смерть только послужила бы подтверждением существования той грандиозной корпорации, о которой он говорил. Наконец, документы, находящиеся у него в руках, в настоящее время хранятся у таких лиц, которых никакими деньгами не купишь, тем более что они приняли все возможные предосторожности“.

„Что же вы рассчитываете делать?“ — слащавым голосом спросил Дурасов.

„Прежде всего выиграть время; затем привлечь его на нашу сторону, если это будет возможно; скомпрометировать его, если он станет противиться, и позднее, если будет нужно, его смерть обеспечит наше торжество!“

„Хорошо“, — сказал сэр Флиндерс, единственный из всех слушавший спокойно, как и я.

„Он обожает мою дочь, и та любит его не меньше. Я хочу воспользоваться его привязанностью, чтобы без насилия уничтожить врага. Эта любовь осадит его рвение, ослепит его на время, а если впоследствии правда и предстанет ему в своем настоящем виде, то он будет поневоле молчать“.

„Согласны, но мы должны знать, какими средствами вы решили действовать!“

„Вы все понимаете, что раз этот молодой паладин отправится в свой крестовый поход, нам трудно будет уследить за ним. Став же моим зятем, он, естественно, станет делиться со мной своими планами, намерениями, вплоть до маршрута, который он предполагает избрать. Разве я не отец той, которую он боготворит, человек, вполне разделяющий его благородный энтузиазм и который при случае может поддержать его неограниченным кредитом? Возможно, что постоянные неудачи обескуражат его. Или же его постоянная погоня за неуловимым врагом наконец заставит его усомниться в том, что существует такое понятие и явление, как пиратство“.

„Браво!“ — воскликнули все четверо мужчин.

„Но это еще не все, господа! Если бы он все-таки обманул наши надежды, если бы он в конце концов открыл всю истину и предпочел своей любви все то, что называет своим долгом, вздумав заговорить…“

„То мы заставим его исчезнуть с лица земли!“ — вставил дон Педро Жунко, возвращаясь к своей первоначальной мысли.

„Это бесполезно, господа! Если бы он обманул наши ожидания… я приму здесь, в вашем присутствии, такую меру предосторожности, что достаточно будет одного слова, чтобы заставить его молчать, как могила“.