Читаем без скачивания Шлейф - Елена Григорьевна Макарова

Чтобы как-то отвлечься, Федор Петрович нанес визит в библиотеку, полистал книжки. Его привлекла статья Воровского «Лишние люди». Казалось, что-то подобное он мог бы сказать о нынешнем самоощущении, однако чтение и примерка на себя костюма «лишнего человека» убедили в обратном.

„Лишние люди“ могли только прозябать, или гибнуть, или перерождаться в другие общественные типы, т. е. опять гибнуть как течение, как общественный слой. Основная психологическая черта „лишних людей“ — это разлад сознания и воли».

Какой же тут разлад, если я смог собрать «волю и сознание» на решительный отпор!

«Ничего я не хочу, ничего мне не нужно, никого я не люблю», — говорит Астров.

Я свою жену люблю и хочу, она мне нужна.

«Но эта атрофия воли не сопровождается притупленностью сознания; напротив, сознание работает и работает, подчеркивая и клеймя нравственное бессилие и нравственную негодность лишнего человека».

Клеймлю! Да еще как!

«День и ночь болит моя совесть, я чувствую, что глубоко виноват, но в чем собственно моя вина, не понимаю. Я умираю от стыда при мысли, что я, здоровый, сильный человек, обратился… в лишние люди!»

Моя совесть чиста, от стыда я не умираю, а то, что я, «здоровый, сильный человек», не востребован, — дело временное.

Букет

С букетом тюльпанов и выпиской из протокола № 3 заседания партийного комитета газет «Смена» и «Ленинская Искра» от 7 мая 1938 года Федор Петрович прибыл на проспект Красных Командиров.

— Цветы? Просто так? — удивилась Чижуля, подставляя для поцелуя напомаженные губы.

— Новая мода? — в свою очередь удивился Федор Петрович и утер рот носовым платком.

Не так представлял он себе долгожданную встречу.

В этот момент открылась входная дверь, и Таня, увидев отца, запрыгнула к нему на плечи.

— Ить чем Петровича кормить будем? — спросила Иринья с порога и, взяв из Лялиных рук букет, понесла на кухню.

Федор Петрович дал Иринье испачканный носовой платок.

— Простирни и повесь на солнце.

— Быт! Как он несносен! — воскликнула Ляля.

У штатских жизнь кипит. А у него полгода как в колодец провалились. Одни письма, да трехступенчатые партчистки. Для поддержания духа нужна настоящая, не бумажная война. Рутина бойца ослабляет, делает нерасторопным.

— Федя, не куксись! Поиграй с Таней, она так тебя ждала…

Он ушел в детскую, и Ляля облегченно вздохнула. Слишком долго они не виделись, и у нее случилось увлечение. Крошечное. Дорожно-путевое.

Ехала она на встречу с редактором только что образованного в Царском Селе местного органа печати «Большевистское слово», а встретила Илью. Белокурый, с есенинским профилем и курчавой прядью, ниспадающей на чело. Что-то родное. Ехал он на службу в Янтарную комнату, ту самую, которая бесследно исчезла после войны. Знать бы заранее, Ляля не отказалась бы от посещения реликвии. Но им и без Янтарной комнаты было хорошо. И легко настолько, что все неприятности забылись.

Илья подарил ей всего один цветочек — подснежник, но упрятанный в коробку. Коробку же обернул в цветную журнальную обложку и перевязал ленточкой. Федины тюльпаны увянут, а подснежник Ильи будет жить, засушенный, внутри любимого стихотворения:

Дождик мокрыми метлами чистит

Ивняковый помет по лугам.

Плюйся, ветер, охапками листьев, —

Я такой же, как ты, хулиган…

Семья как первичная партийная ячейка — правильное образование для построения нового общества, с этим никто не спорит, но порой хочется чего-то, что Федя не может ей дать. Он исполняет супружеские обязанности. Удовлетворяет, но однообразно. Нет в нем куража, не умеет он хулиганить.

Прощание с Ильей, как и встреча с ним, произошли легко.

К Феде же целиком вернуться сложно. Но нужно.

Аморальное поведение жены — пуля в лоб политруку.

Протокол

Федор Петрович исполнил отцовские обязанности, после чего довольную Таню, снабженную тремя тюльпанами из подарочного букета, Иринья повезла к Канторовичам.

Момент настал.

— За нашу и вашу победу!

Из кармана висящего на вешалке кителя он извлек драгоценный протокол, помахал им перед Чижулиным носом, но в руки не дал.

— Сначала ляжем, а потом ты прочтешь. Вслух и с выражением…

Ляля мылась, Федя ждал. Детородный член был готов к зачатию. Да вышел казус. Из-за всех треволнений забыл он глянуть в график месячных. Ничего, дождемся партийной аттестации.

С закрытыми глазами Чижуля могла быть любой женщиной соответствующей комплекции. Но стоило ей открыть