Читаем без скачивания Жозеф Бальзамо. Том 2 - Александр Дюма

И вдруг тайна неожиданного появления Андреа разъяснилась: она вовсе не сошла с ума, как он было подумал. Ровным безжизненным шагом Андреа шла на свидание.

Молния разорвала небо.

В ее синеватом свете Жильбер увидел мужчину, скрывающегося в темной липовой аллее, и, хотя вспышка небесного света была мгновенна, юноша все же успел различить в черноте ночи его бледное лицо, заметил, что одежда его в беспорядке.

Андреа направлялась к этому мужчине, который стоял, вытянув руку, как бы притягивая девушку к себе.

Сердце Жильбера пронзило словно раскаленным железом, и он поднялся с колен, чтобы получше видеть.

В этот миг вспыхнула вторая молния.

Жильбер узнал покрытого потом и пылью Бальзамо, который каким-то таинственным способом проник в Трианон и притягивал себе Андреа столь же властно и неодолимо, как змея птицу.

Андреа остановилась в двух шагах от Бальзамо.

Он взял ее за руку, и она вздрогнула всем телом.

— Вы видите? — спросил он.

— Да, — отвечала Андреа. — Но когда вы меня позвали, я чуть не умерла.

— Простите меня, простите, — воскликнул Бальзамо. — Но это все оттого, что я потерял голову, больше не принадлежу себе, схожу с ума, гибну.

— Да, вы страдаете, — подтвердила Андреа, которая почувствовала это благодаря тому, что он держал ее за руку.

— Да, страдаю, и пришел к вам найти утешение. Вы одна можете меня спасти.

— Спрашивайте.

— Так вы видите?

— О, прекрасно.

— Вы хотите, можете последовать за мной?

— Могу, если вы мысленно поведете меня.

— Тогда в путь.

— Мы в Париже, — начала Андреа, — идем по бульвару, сворачиваем на улицу, освещенную одним-единственным фонарем.

— Все верно. Входим.

— Мы в передней. Справа лестница, но вы меня подводите к стене, стена раздвигается, там видны ступени…

— Поднимайтесь! Поднимайтесь! — воскликнул Бальзамо. — Нам туда.

— Мы в комнате. Львиная шкура, оружие. Ах, каминная плита отворилась.

— Идемте туда. Где вы?

— В какой-то странной комнате, где нет дверей, а окна зарешечены. Боже, в каком тут все беспорядке!

— В комнате кто-нибудь есть?

— Никого.

— А вы можете видеть ту, которая здесь была?

— Да, если мне дадут что-нибудь, что относится к ней, касалось ее или принадлежало ей.

— Вот прядь ее волос.

Андреа взяла прядь и поднесла к лицу.

— Я узнаю ее, — сказала она, — я уже видела эту женщину, когда она скакала в Париж.

— Да, верно. Вы можете мне сказать, что она делала последние два часа и как она сумела бежать.

— Да, да, сейчас. Она лежит на софе, на ее полуобнаженной груди рана.

— Дальше, Андреа, дальше! Не теряйте ее из виду.

— Она спала, но вот пробудилась, оглянулась вокруг, берет платок, становится на стул, привязывает платок к оконной решетке. О боже!

— Она вправду хочет покончить с собой?

— Да, она решилась. Но такая смерть ужасает ее. Она оставляет платок на решетке, спускается… Ах, несчастная!

— Что такое?

— Как она плачет, как страдает, как ломает руки! Вот она ищет какой-нибудь выступ, чтобы разбить о него голову.

— Господи! Господи! — пробормотал Бальзамо.

— Она подходит к камину. На камине две мраморные фигуры львов. Она собирается разбить голову о льва.

— Дальше, дальше, Андреа!

— Она останавливается.

Бальзамо с облегчением вздохнул.

— Разглядывает.

— Что разглядывает?

— На глазу у одного льва она заметила кровь.

— Господи! — снова прошептал Бальзамо.

— Да, кровь. Но она не потрясена этим. Ах, как странно! Это не ее кровь, а ваша.

— Моя? — в полном недоумении воскликнул Бальзамо.

— Да, ваша. Вы порезались ножом, верней, кинжалом, а потом кровоточащим пальцем нажали на глаз льва. Я все это вижу.

— Да, верно. Но как же она бежала?

— Погодите, погодите. Я вижу, как она рассматривает кровь. Задумывается. Прикладывает палец, куда нажимали вы. Львиный глаз сдается, действует пружина. Каминная плита отходит.

— Какая неосторожность! Несчастный безумец, я сам себя выдал! — вскричал Бальзамо и, обращаясь к Андреа, спросил: — Она вышла и бежала?

— Эту бедную женщину следует простить: она была очень несчастна.

— Где она? Куда пошла? Следуйте за ней, Андреа!

— На миг она останавливается в комнате со шкурами и оружием. Шкаф открыт. На столе стоит шкатулка, которая обычно заперта в этом шкафу. Она узнает шкатулку и берет ее.

— Что в этой шкатулке?

— Ваши бумаги.

— Как она выглядит?

— Обита голубым бархатом с серебряными гвоздиками, запор и замок тоже серебряные.

— Вот как! — произнес Бальзамо, гневно топнув ногой. — Значит, она взяла эту шкатулку?

— Да, взяла. Она спускается по лестнице, ведущей в переднюю, выходит туда, снимает цепочку, запирающую входную дверь, выходит.

— Который тогда был час?

— Должно быть, поздно, уже стемнело.

— Прекрасно. Значит, она ушла совсем недавно, и у меня, возможно, будет время настигнуть ее. Следуйте за ней, Андреа.

— Выйдя из дома, она понеслась как безумная и выбежала на бульвар… Бежит… Бежит, ни разу не остановилась…

— В каком направлении?

— В сторону Бастилии.

— Вы видите ее?

— Да. Она как сумасшедшая. Натыкается на прохожих… Вот наконец остановилась, ищет, у кого бы спросить, где она находится… Спрашивает…

— О чем спрашивает? Слушайте, Андреа, слушайте! Небом заклинаю вас, не упускайте ни одного ее слова. Значит, она спрашивает?

— Да, у человека, одетого в черное.

— И что же спрашивает?

— Адрес начальника полиции.

— Так выходит, это не была пустая угроза. Прохожий сказал ей адрес?

— Да.

— Куда она направляется?

— Возвращается назад, сворачивает на улицу, идущую наискосок, выходит на большую площадь.

— На Королевскую площадь, это по дороге. Вы понимаете, что она собирается делать?

— Скорее, скорее догоните ее! Она хочет на вас донести. Если вы ее не догоните и она свидится с господином де Сартином, вы погибли.

Бальзамо испустил ужасный вопль, бросился в заросли, проскользнул в небольшую калитку, которую распахнула перед ним, а потом захлопнула какая-то тень, и вскочил на своего верного Джерида, который переступал с ноги на ногу за калиткой.

Конь, подгоняемый одновременно голосом и шпорами, стрелой помчался в направлении Парижа, и вскоре только топот копыт по мостовой замер вдалеке.

Андреа осталась стоять на том же месте, холодная, безмолвная и бледная. Все ее жизненные силы увез с собой Бальзамо, поэтому вскоре она без чувств осела на землю. Бальзамо так спешил в погоню за Лоренцей, что забыл разбудить Андреа.