Читаем без скачивания Маска чародея - Дарелл Швайцер

Во тьме, я был уверен в этом, статуи действительно двигались — их каменные руки, ноги, шеи скрежетали, когда высившиеся надо мной монстры приглушенными голосами совещались между собой на тайном языке камня.

Я прижался к колючей спине получеловека-полузверя в ужасе от того, что меня могут раздавить двигающиеся статуи.

Стук молотков не умолкал.

Возможно, я ненадолго заснул, и мне приснилось, что надо мной стоит мой отец Ваштэм в своей белой мантии и серебряной маске.

— Этот путь не для тебя, Секенр, — сказал он.

— Почему? — едва слышно шепнул я, опасаясь гигантов над головой.

— Ты нетерпелив. Так же, как и я.

Постепенно тьма поредела, обратившись в серый сумрак. Отца со мной уже не было. Напрягая зрение, я снова попытался рассмотреть грандиозные фигуры каменных колоссов, вырисовывающиеся в полумраке.

Я встал, страшно замерзший, голова у меня кружилась, раненая нога так болела, что я едва мог стоять, но все же я настойчиво стремился все дальше и дальше, ползком пробираясь по спине гигантского крокодила. Когда я добрался до его головы, стук молотка неожиданно усилился — теперь он раздавался непосредственно справа от меня. Там, в лабиринте из каменных торсов, рук и ног, между двумя нахохлившимися орлами, стоял старик с белыми, как мрамор, волосами, одетый в измятый белый рабочий халат и рваный кожаный фартук, с молотком в одной руке и резцом в другой — он вырезал дверь в необработанной дальней стене.

Какое-то время понаблюдав за ним, я так и не понял, почему он тратит столько времени на отделку — гирлянду из роз и листьев — вместо того, чтобы поскорее закончить саму дверь.

Я бы на его месте в первую очередь сделал на гладком прямоугольнике двери ручку и петли, чтобы как можно быстрее открыть ее.

Я долго взирал на него с благоговейным трепетом, но вдруг что-то словно толкнуло меня: беги, беги отсюда прочь, иначе будет поздно. (— Держи себя в руках! — возмутилась Лекканут-На. Мне показалось, это место заинтересовало ее гораздо больше, чем всех остальных.) Внутри меня уже встрепенулись встревоженные отец с Орканром.

Я подобрался поближе, откуда было прекрасно видно, как летят осколки камня, слышно, как они ударяются об пол.

Но скульптор ненадолго пропал из поля моего зрения — его закрыла от меня статуя сидящего бога с лошадиной головой, а когда я обошел идола, его уже нигде не было.

Я потрогал дверь рукой, восхищаясь тонкостью изысканной резьбы, но не только не смог открыть ее, но и не нашел даже зазора между ней и стеной — уж не знаю, был ли он там вообще.

Мне оставалось лишь ломать голову: видел ли я самого Строителя и спугнул его, или это просто был мой коллега чародей, который нашел свой путь в магии благодаря тяжелейшему труду — резьбе по камню — и просто не хотел открывать мне секреты своего искусства.

В конце концов, каждый чародей должен хранить свои тайны.

Так при дневном свете и в ночной тьме, но в неизменном ужасающем холоде мое пребывание во Дворце Чародеев растянулось на целую вечность — его комнаты, залы и коридоры множились до бесконечности, словно отраженные в миллионах зеркал. Я полностью утратил ощущение времени. Иногда проходило много дней, прежде чем я встречал какого-то другого чародея. А иногда, свернув за угол, я сталкивался с целой толпой своих коллег, занятых совместной работой.

Я редко общался со своими сокурсниками. Обычно я медленно проходил мимо них, якобы с достоинством, но на самом деле просто пытался скрыть свою слабость. Для чародеев даже голод является неотъемлемой частью их искусства. Обнаженный человек в снегу, должно быть, годами не ел и не спал по-настоящему. Как и вечно горящий чародей, он был выше подобных вещей.

А я этого сделать не мог, точно так же, как не мог попросить у другого чародея ломоть хлеба. Чего ради он должен давать его мне? И почему бы ему не отравить его и, как только я начну есть, не объявить, что он бросает мне вызов и собирается убить меня?

Стоя в дверном проеме, я поднял взгляд на крышу и с удивлением обнаружил там Пожирательницу Птиц, созвавшую к себе тысячи вьюрков, зябликов, воробьев и колибри размером не больше пчелы. Их песня звучала, как оркестровая увертюра, воздух трепетал от взмахов крыльев. Они кружили вокруг нее с криками, свистом и чириканьем, а она отвечала им на том же языке. Ее лицо плавало в бурном море перьев. Она брала птиц в руки, одну за другой, сворачивала им шеи и рвала зубами, так что пух и перья, смешавшиеся с кровью, вскоре облепили ей подбородок.

Она улыбнулась.

— Я тебе омерзительна, Секенр? Каждый чародей находит свой путь в магии. У меня такой.

В конце концов я все же обнаружил кухню. Я уже не мог сосредоточиться на магии. Я думал только о еде. Я понимал, что умираю, так как уже дней десять, а возможно, и больше, у меня во рту не было ничего, кроме, разве что случайной горсти снега. Мое тело давно напоминало пучок сухих веток, связанных друг с другом тяжелой шубой, и непонятным образом все еще двигавшихся благодаря какой-то таинственной энергии, но отнюдь не моей собственной.

Открыв гладко выструганную деревянную дверь, я встал, опершись о косяк, завороженный видом противней, горшков и котелков, дымящихся над очагами, корзин с хлебом на полу, ваз с фруктами на столах, длинных скамеек, готовых разместить тысячи страждущих.

Кухня была пуста. Возможно, мое появление спугнуло прислугу. Хотя я не мог понять, с какой стати они должны меня бояться.

А может быть, все это было лишь бредом, иллюзией, возникшей в моем больном разуме?

Или я сам сотворил кухню с помощью магии?

Или это сделал кто-то другой, и все здесь отравлено?

Я сел за стол, умирая от голода, но все же пытаясь разобраться в сути происходящего. Наконец я решил испытать судьбу, выбрал один из незнакомых мне фруктов и надкусил. На вкус он оказался великолепным: сочным и сладким, но желудок почти моментально свело сильнейшей судорогой. Отшвырнув плод, я упал со скамьи на пол.

— Кто бросает мне вызов? — выдохнул я.

— Что-то я никого не замечаю, — отозвалась Лекканут-На у меня в голове. — Просто ты столько голодал, что тебе снова придется учиться есть. Подожди несколько минут и выпей немного бульона, потом отдохни. Пока тебе нельзя есть тяжелой твердой пищи.

Я последовал ее совету: похлебал великолепного супа из исходящего паром котелка, лег на скамейку и заснул. Даже если кто-то из чародеев и заходил перекусить, пока я спал, меня никто не побеспокоил.

Уже собравшись уходить, я задал вслух вопрос:

— А как я снова смогу отыскать это место?