Читаем без скачивания 36 рассказов - Джеффри Арчер

— Мы же ведь обо всем договорились. С какой стати я позволю ему пойти на завод, если он не в состоянии держать свое слово?!

Марк, встретив своих приятелей после смены у заводских ворот, с завистью слушал их рассказы о том, как они проводят выходные дни, как смотрят футбол, пьют пиво в пабе, ходят на танцы. На его жалобы они сочувственно кивали головами и заверяли, что с нетерпением ждут его возвращения в сентябре. «Осталось-то всего несколько месяцев», — бодро сказал один из них.

Четыре дня отпуска пролетели незаметно, и Марк отправился в Лондон, чтобы по-прежнему, месяц за месяцем, таскать чемоданы по гостиничным коридорам.

Как только в Англии кончился сезон дождей, гостиницу заполнили американские туристы. Марку нравились американцы, которые не обращались с ним по-барски и давали на чай по шиллингу — а не шесть пенсов, как другие постояльцы. Но сколько бы ни получал Марк, все по-прежнему заграбастывал сержант Крэнн со своим неизменным: «Парень, твой день еще настанет…»

Как-то один американец, проживший в гостинице две недели, дал Марку за каждодневное усердие десятишиллинговую купюру. «Благодарю вас, сэр», — сказал Марк. И, обернувшись, увидел сержанта Крэнна, пристально глядящего на него.

— Ну-ка, давай ее сюда, — прошипел Крэнн, убедившись, что американец уже его не услышит.

— Я и собирался это сделать, как только увидел вас, — сказал Марк, протягивая купюру своему начальству.

— Вот как? А уж не собирался ли ты ее прикарманить? Прикарманить то, что принадлежит мне по праву.

— Нет, не собирался, — ответил Марк. — Хотя, видит Бог, я заслужил эти деньги.

— Парень, твой день еще настанет… — машинально отозвался сержант Крэнн.

— Вряд ли, пока здесь командуют такие, как вы, — огрызнулся Марк.

— Что ты сказал? — резко обернулся главный швейцар.

— То, что слышали… сержант!

Удар по уху застал Марка врасплох.

— Считай, парень, что ты остался без работы. Никому — слышишь, никому — не дозволено так со мной разговаривать.

Сержант Крэнн четко повернулся кругом и решительным шагом направился в сторону кабинета главного администратора.

Главный администратор гостиницы, Джеральд Драммон, выслушав рассказ главного швейцара, тут же вызвал к себе Марка. И с порога сказал ему: «Как ты сам понимаешь, мне ничего не остается, как только уволить тебя».

Марк внимательно посмотрел на высокого элегантного мужчину в смокинге, крахмальной сорочке и черном галстуке и спросил: «Сэр, можно, я расскажу, как все было?»

Главный администратор кивнул головой и выслушал, не перебивая, рассказ Марка о том, что произошло сейчас и о соглашении с отцом. «Пожалуйста, дайте мне возможность доработать эти десять недель, иначе отец скажет, что я не сдержал слова».

— Но у меня нет никаких вакансий, — возразил главный администратор, — разве что ты согласишься все эти десять недель чистить картошку.

— Все что угодно, — сказал Марк.

— В таком случае завтра явишься на кухню в шесть утра. Я предупрежу третьего помощника. Только если ты думаешь, что это главный швейцар у нас — зверюга, посмотрим, как ты запоешь, столкнувшись с Жаком, нашим французским шеф-поваром. По уху от него не дождешься — он просто-напросто оборвет их тебе.

Марка это не испугало. Он твердо решил про себя, что на протяжении десяти недель сможет вынести все, и потому на следующее утро, в половине шестого, сменив темно-синюю форму швейцара на белую куртку и светло-голубые брюки в клетку, явился на кухню для исполнения своих новых обязанностей. Оказалось, к его удивлению, что кухня занимает практически весь подвал гостиницы, а шуму и суеты там больше, чем в уже привычном ему вестибюле.

Третий помощник повара определил ему место в самом углу, где стоял чан с холодной водой и горой был навален картофель. Марку дали острый нож, и он чистил картошку весь день до самого вечера. Он едва добрался до постели и тут же заснул — у него не хватило сил даже зачеркнуть прошедший день в календаре.

На протяжении первой недели он ни разу не столкнулся с грозным Жаком. На кухне работало семьдесят человек, и Марк тешил себя надеждой, что ему удастся провести эти десять недель так, чтобы вообще никому не попадаться на глаза.

Марк приступал к работе с шести утра и передавал очищенные клубни долговязому парню по имени Терри, в задачу которого входила нарезка картофеля, согласно указаниям третьего помощника шеф-повара, для дежурного блюда: в понедельник — тушеный картофель, во вторник — картофельное пюре, в среду — картофель во фритюре, в четверг — картофель, нарезанный ломтиками, в пятницу — печеный картофель, в субботу — картофельные крокеты… Марк довольно скоро приспособился к своей работе, и у него постоянно имелся необходимый запас очищенного картофеля для Терри — во избежание всяческих неожиданностей и неприятностей.

Неделю Марк внимательно наблюдал, как работает Терри, и уверился в том, что с легкостью смог бы поучить его кое-чему, но решил помалкивать, так как болтовня могла навлечь новые неприятности на его голову, а он не сомневался, что главный администратор вряд ли подарит ему еще один шанс.

Через какое-то время Марк приметил, что самые трудные дни для Терри — это вторник (день «Пастушьей запеканки») и четверг (день «Ланкаширского рагу»). Третий помощник шеф-повара постоянно заглядывал в их угол, чтобы посмотреть, кто именно тормозит все дело. Чтобы избежать каких бы то ни было нареканий, Марк всегда держал наготове лишний бачок очищенного картофеля.

Это случилось в первый четверг августа, в день «Ланкаширского рагу»: Терри сильно порезал указательный палец, кровь так и брызнула на картофельные ломтики и на рабочий стол, и бедняга заплакал в голос.

— Вон его отсюда! — Голос шеф-повара вознесся над всеми шумами кухни, и он собственной персоной ринулся в их угол.

— А ты, — ткнул он пальцем в Марка, — прибрать эту дрянь и начать резать картофель. У меня восемьсот клиентов голодные, они ждут, что их накормят.

— Я? — растерянно переспросил Марк. — Но ведь я…

— Ты, именно ты. Ты уж конечно не сделаешь хуже, чем этот идиот, который именует себя учеником повара и режет себе пальцы.

И шеф-повар с внушительным видом удалился.

Марк с явной неохотой подошел к столу, за которым работал Терри; ему вовсе не хотелось вступать в конфликт с начальством, когда — о чем свидетельствовал календарь — до первого сентября оставалось каких-то двадцать пять дней.

Марк принялся за работу, которую он, по просьбе матери, частенько делал дома. Картофельные ломтики получались аккуратными и ровными, — этому искусству Терри так и не научился. К концу рабочего дня Марк хотя и вымотался, но все-таки не чувствовал себя настолько уставшим, как бывало после чистки картофеля.

За час до полуночи шеф-повар снял с головы поварской колпак и величественно отбыл через вращающуюся дверь кухонного зала; это обычно служило знаком заканчивать работу и приступать к уборке рабочих мест. Однако через несколько секунд дверь крутанулась и шеф снова ворвался в помещение. Все замерли, не представляя, что он намерен сделать. А он внимательно оглядел кухню, нашел, кого искал, и направился прямо к Марку.

«О боже, — подумал Марк, — да он убьет меня…»

— Как есть твое имя? — требовательно спросил шеф-повар.

— Марк Хэпгуд, сэр, — с трудом выговорил он.

— Тебе чистить картофель, Марк Хэпгуд, — это пустая трата времени. Утром займешься овощами. На работу придешь к семи. Если объявится этот слабоумный с отрезанным пальцем, пусть он чистит картофель!

Прежде чем Марк успел сказать хоть слово, шеф-повар резко повернулся к нему спиной и направился к выходу. Марк с ужасом представил себе, что ему придется провести три последних недели на виду у грозного Жака, в самой гуще кухонной жизни, но понял, что выбора у него нет.

На следующее утро Марк, боясь опоздать, пришел к шести и целый час наблюдал за разгрузкой свежих овощей, доставленных с рынка Ковент-Гарден. Кухонный администратор, ведающий закупками, тщательно проконтролировал всю партию и отбраковал несколько ящиков, а потом подписал счет более чем на триста фунтов стерлингов. Самый обычный день, заверил он Марка.

Примерно в половине восьмого появился шеф-повар; он просмотрел меню и велел Марку подрезать брюссельскую капусту, зачистить сахарную фасоль и удалить грубые кроющие листья с капустных кочанов.

— Но я ничего этого не умею, — честно признался Марк. И боковым зрением заметил, что все подсобники как один поспешили расползтись по разным углам кухни.

— Так я тебя буду учить! — рявкнул шеф. — И учти, что надежда стать хорошим поваром у тебя есть только тогда, когда ты умеешь делать всякую кухонную работу, даже чистить картошку.

— Но я не… — заикнулся было Марк и осекся на полуслове. А шеф, будто ничего не слыша, занял место рядом с Марком, и вся кухня в изумлении наблюдала за тем, как он учит новичка основным приемам нарезки овощей.