Читаем без скачивания Спектр - Сергей Лукьяненко

Мартин замолчал на миг, втайне надеясь, что ключник что-нибудь скажет.

Но ключники никогда не давали ответов. Маленький ключник возился в кресле, внимательно смотрел на Мартина и молчал.

– Лишь иллюзия непрерывности даёт силы жить, не замечая тех нас, что, будто тени, падают к ногам, – сказал Мартин. – При каждом шаге, при каждом вдохе. Мы умираем и оживаем, мы оставляем мёртвым хоронить своих мертвецов. Мы идём, зная, что мы – частица, но надеясь, что мы – волна. У нас нет выбора, как нет выбора у фотона, несущегося от звезды к звезде. И может быть, мы должны быть благодарны за то, что у нас нет выбора.

Мартин замолчал.

– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.

Мартин кивнул, продолжая сидеть.

– Фотону, что выплеснула сверхновая, быть может, и мнится, что он частица. Никогда не интересовался, умеют ли фотоны думать, – сказал ключник и улыбнулся, обнажая гладкие белые пластинки зубов. – Но и фотон однажды закончит свой путь. На сетчатке твоего глаза или в фотосфере другой звезды – не важно. Он всё равно не исчезнет бесследно.

Мартин кивнул и встал.

– Мне понравилась твоя аналогия, – сказал ключник. – Никогда не забывай – ты не только частица, ты волна.

– Ключник! – поражённо воскликнул Мартин. Но ключник не замолчал, встав с кресла. Он оказался совсем низеньким, по плечо Мартину. Смешное мохнатое коротконогое существо с глубокими тёмными глазами…

– Самая хитрая ловушка жизни – уверенность, что предстоит умирать, – сказал ключник, не отрывая взгляда от Мартина. – О, как легко и просто было бы жить, зная, что ты смертен! Как волнительно быть всего лишь элементарной частицей, несущейся сквозь вечную тьму! И как элементарно быть вечной волной, неизменной не только в пространстве – во времени! Но любая крайность губительна, Мартин. Отвергая вечность, мы теряем смысл существования. Но, отвергая изменчивость, мы теряем смысл самой вечности…

Ключник шагнул к Мартину, и тот с дрожью в теле ощутил прикосновение к запястью маленькой волосатой ручки.

– Страх – скорлупа разума, устрашившегося непознанного, – прошептал ключник. – Страх – свойство каждой личности. Но случается и так, что страх становится свойством целого общества… Ты не должен бояться, Мартин. Ибо страх убивает разум. Страх есть маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение…

Мартин нахмурился и продолжил:

– Я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня…[6]

Ключник расплылся в улыбке:

– Отправляйся на Шеали, Мартин. И сделай то, чему суждено быть исполненным.

Он исчез так мгновенно и бесследно, что сознание не сразу согласилось принять это исчезновение. Мартину пришлось опустить взгляд, чтобы избавиться от фантомного ощущения – руки ключника на своём запястье.

– Застрелиться и не жить, – пробормотал Мартин, осмысливая случившееся. – Быть того не может!

Только что он получил приказ от ключника!

Его, свежеиспечённого сотрудника госбезопасности России, призвали на службу всемогущие ключники!

– Мамочка, ну зачем я тогда поднял трубку… – прошептал Мартин. – Почему я вообще не остался на Хляби, почему не пошёл в город за отваром из редких водорослей?

Но в этих словах было слишком много страха, чтобы Мартину захотелось продолжать тему.

3

Центром города был храм.

Здесь хватало всего – и сверкающих высотных зданий из стекла и металла, напоминающих архитектурные изыски аранков, и уютных коттеджей, окружённых палисадниками, и общественных сооружений вроде стадионов, супермаркетов, банков и школ (во всяком случае, их вполне сходных аналогов).

Но храм был сердцем города, его осью и стержнем, его краеугольным камнем. Все дороги здесь вели к храму – серому каменному конусу, вознёсшемуся в небо на сотню-другую метров. Чем-то он напоминал Вавилонскую башню со средневековых рисунков: и крепкой основательностью всего строения, и ведущей на самый верх дорогой, спиралью опоясывающей конус, и какой-то едва уловимой неправильностью, незаконченностью. Ровное, почти невидимое в дневном свете пламя газовых факелов дрожало на самой вершине храма и в нишах, разбросанных по стенам. Ночью зрелище должно быть потрясающее…

Мартин достал фотоаппарат, сделал несколько снимков на память. Подумал и решил, что храм Шеали напоминает ещё Станцию ключников на Аранке – только воплощённую не в современных, а в природных материалах.

С пригорка, на котором стояла местная Станция, кстати – самая заурядная по архитектуре, вид открывался великолепный. На фоне синего неба – исполинский серый конус в искрах факелов… И солнце стояло удачно, за спиной Мартина, высвечивая Джорк, столицу Шеали, во всей красе. А вокруг храма – паутина улиц, зелень садов, бегущие по дорогам машины, крошечные точки пешеходов… даже отсюда в их походке угадывалась характерная прыгучесть, доставшаяся шеали от птичьих предков.

На Мартина неспешно, солидно наползла тень. Над головой проплывала сигара грузового дирижабля – шеали не любили слишком быстрых средств передвижения. В блестящей металлической сети под дирижаблем болталась охапка брёвен. Это тоже что-то напоминало… какую-то древнюю фантастическую картину на тему грядущего покорения Сибири. В двадцатом веке «покорение» означало не что иное, как «разграбление природных ресурсов». Человек сказал Днепру… и пошло-поехало.

Мысленно Мартин притащил на Шеали эксперта Эрнесто Полушкина, задрал тому голову – чтобы полюбовался дирижаблем, потом потыкал в сторону города, машин, храма и небоскрёбов. И заорал – так же мысленно: «Говоришь, неразумны, теоретик хренов?»

Припекало. Редкие порывы ветра сразу приносили прохладу, всё-таки в этой точке планеты сейчас была ранняя весна, но ветер налетал редко, зато солнце жарило нещадно. Дожидаясь автобуса, Мартин взмок, разделся до рубашки и упаковал куртку в рюкзак. Стал уже подумывать, не раздеться ли до пояса, но в этот момент на асфальтовой дороге, уходящей в сторону города, появился автобус – не лишённая изящества машина на шести колёсах. Кроме совершенно лишней, с точки зрения Мартина, пары колёс, автобус мало чем отличался от какого-нибудь старомодного, но симпатичного «мерседеса» или «фольксвагена».

Автобус притормозил возле Мартина, открылась дверь. Тощий шеали, сидящий с ногами в напоминающем насест кресле, вскинул руки, говоря:

«Привет тебе. Ты едешь?»

«Привет тебе. Я еду», – ответил Мартин жестовым туристическим.