Читаем без скачивания В дебрях Даль-Гея - Юрий Тупицын

Лобову и в голову не приходило, что, принимая такое решение, он действует не столько как мужчина, для этого у него было мало сердечного опыта, сколько как космонавт и командир корабля, для которого умение пойти на риск — одно из важнейших профессиональных качеств, определяющих его класс. Иван решил покинуть профилакторий. В худшем случае, на время расстаться с Леной, разлука многое сама собой расставляет по своим местам, или… забрать ее с собой. В каком качестве несущественно, забрать — вот и все! Увести из этого рафинированного профилакторного мира, в котором было нечто монастырское, в мир живой полнокровной жизни.

На следующее утро он имел длинный, не очень удобный и приятный для себя, но в общем-то нетрудный разговор с Яном Кирсипуу. Потом связался по видеофону с центральной лунной базой и договорился о встрече с Климом и Алексеем на традиционном торнадовском биваке — на Елшанке. Пришлось ему решить и ряд других мелких дел, которые неизбежно сопровождают переезды с места на место и перемены образа жизни. Поэтому на утреннее свидание с Леной он явился с опозданием на целых полтора часа против обычного времени.

Как и при первой их встрече, три недели назад, Лена полулежала под старой сосной в шезлонге. Но в это, уже позднее утро она и не пыталась читать или делать вид, что читает нераскрытая книга валялась на траве. Лена ждала Ивана и не пыталась скрыть нервозности своего ожидания.

— Я думала, вы не придете, — встретила она его нетерпеливым возгласом.

— Извините, Лена. Неожиданно на меня свалилась целая куча дел.

— Почему извините? Вы не обязаны приходить! А раз не обязаны… Я думала, вам надоело со мной нянчиться. Ведь надоело?

— Нет, не надоело.

— Все равно! Я думала… Кончаются каникулы. Прилетают ваши друзья. Когда-нибудь вы все равно не придете. А когда сегодня, завтра или через три дня, — какая разница?

Лена говорила механически, словно надиктовывая текст, словно Иван и не стоял рядом. Пальцы ее левой руки теребили ворот ее спортивной куртки, и от этого нервозного, позабытого Леной движения у Лобова защемило сердце. И вдруг она подняла голову и прямо взглянула на него своими тревожными карими глазами.

— Поломалось все у нас, правда?

Поколебавшись, Иван признался:

— Правда. — И, помолчав, добавил: — Поэтому я и решил уехать.

— Уехать? Когда?

— Сегодня вечером.

Лобов опоздал сегодня на их обычную встречу. Лене чудилось, что с ним стряслась какая-то беда, и она ничего не могла с собой поделать. Даже стайка воробьев, взмывшая с травы в трепете и шорохе маленьких крыльев, почудилась ей стайкой колибридов. Она с трудом удержалась от испуганного крика, убедив себя, что она на Земле, а не Орнитерре. Лобов пришел, живой и здоровый. И все-таки сердце не обмануло ее. Беда пришла, но не к Лобову, к ней! Почему? За что? И показалась эта беда такой несправедливой, что Лена не удержалась и импульсивно спросила:

— А как же я?

— А вы — со мной, — просто сказал Иван.

Глава 7

На елшанский бивак Лобов прилетел на глайдере и эффектно посадил его — оверхедом. Пройдя над лагерем, он положил глайдер на спину, сделал полупетлю и в нижней ее точке притер машину к траве. Вздыбившись от энергичного торможения реверсом двигателя, точно горячий конь, глайдер как бы уперся в воздушную стену, с натугой прополз два десятка метров и замер возле дуба, сторожившего вход в лукоречье. Все было готово к встрече командира. На дубе висела златая цепь, она и в самом деле была золотая и весила семь фунтов — больше трех килограммов, и объявление, написанное старославянскими буквами: «Леший здесь. Русалка отсутствует». Возле дуба стояли три закрытые палатки индивидуального пользования и одна большая, односкатная, перед ней горел небольшой, но жаркий, умело разложенный костер. Над костром сверкающий, будто медный чайник лениво шевелил крышкой и из по-лебединому изогнутого носика попыхивал парком. А возле костра, перед односкатной палаткой на белой скатерти была разложена всякая натуральная снедь, приправы, столовые приборы и кружки. Все это было аккуратно прикрыто тонкой, почти невидимой прозрачной пленкой, пришпиленной к земле.

Подбегая к глайдеру, Клим намеревался, как это было заведено, отдать шутливый рапорт командиру. Но сценарий встречи был неожиданно нарушен. Спрыгнувший на траву Иван протянул руку и помог спуститься высокой стройной девушке с русыми волосами, одетой, как и все торнадовцы, в светло-серый спортивный костюм. Штурман и инженер переглянулись и, не сговариваясь, перешли с бега на обычный нескорый шаг. Недоумение их было вызвано тем, что бивак на Елшанке был у торнадовцев особым, храмовым, как говорил Алексей Кронин, местом. Они отдыхали тут втроем, заново притираясь друг к другу, налаживая несколько расшатанные каникулярным отдыхом привычные связи, в рамках той почти неуловимой для чужого глаза субординации, которая и отличает слетанный экипаж от простого коллектива. Посторонние, вне зависимости от их общественного и профессионального ранга, на бивак не допускались. Исключения делались только для близких друзей или для тех, кто в очередной патрульный рейд шел в составе экипажа «Торнадо». Но и в этих случаях гостей приглашали на Елшанку лишь на денек-другой, по общему согласию и предварительной договоренности. Появление рядом с Иваном незнакомой девушки, о прилете которой Клим и Алексей и понятия не имели, не лезло ни в какие ворота. Хорошо еще, что интуитивная смена бега на неспешный шаг позволила им сориентироваться и прийти в себя.

— Явление Христа народу, — пробормотал на ходу Клим.

— Если уж пользоваться культовыми аналогиями, то надо говорить не о Христе, а о деве Марии, — шепотом отозвался Алексей.

Девушка стояла рядом с Иваном плечом к плечу, похоже было, что она робеет, а поэтому и жмется к своему спутнику. У девушки были мягкие приятные черты лица и тревожные темные глаза. Она была всего на полголовы ниже Ивана, но какой тоненькой казалась она по сравнению с ним! Какой беззащитной, доверчивой!

— Как бы мне, рябине, к дубу перебраться, — еще более приглушая голос, пробормотал Клим.

— Кто это?

— Понятия не имею.

— По-моему, я где-то уже видел ее, — подумал вслух инженер.

Эта реплика словно повязку сорвала с глаз Клима.

— Это же Лена!

— Кто?

— Лена Зим, — одними губами, глайдер был уже рядом, шепнул штурман.

Сделав несколько ускоренных шагов, он чуть обогнал сознательно притормозившего Алексея, шутливо раскланялся на мушкетерский манер и сказал, что он и его друг рады приветствовать дорогих гостей на этой священной земле.