Читаем без скачивания Кровавый Джек-Косые Паруса - Игорь Фарбажевич

И Джек вдруг решился. Найдя в себе остаток сил, он подтянулся руками за край ямы, подпрыгнул и очутился наверху - один на один с рассвирепевшим зверем, пасть которого была в крови. Тот, завидев Оборотня, от удивления встал на задние лапы. Джек достал из-за голенища рыбацкий нож и, ни секунды не колеблясь, бросился на Медведя. Схватка была быстрой: тот не ожидал своей смерти и поэтому даже не понял, что произошло. Его длинное неуклюжее тело рухнуло на осеннюю землю, и рев издыхающего зверя умчался под небеса. Два старых Волка с трудом разлепили веки и успели только увидеть, как Человековолк тащит медвежье тело к краю ловушки. Еще мгновенье - и оно очутилось в яме, где только что был Обротень.

Тяжело дыша, Джек присел под деревом, прислонясь к холодному стволу. Голова кружилась от слабости, а тело ныло от медвежьих объятий. Не прошло и минуты, как зашелестели кусты, и на волчьей поляне появилась стая. Волчата бросились навстречу, перебивая друг друга и плача об убитом брате. Почуяв запах крови и увидев Двуногого на свободе, волки вначале решили, что он виновен в смерти волчонка. Но когда Вожак выяснил, что случилось на самом деле, принял решение:

- Если хочешь, мы берем тебя в свою стаю. С этого часа ты будешь равным среди равных.

Облезлый и Поджарый перекинулись хмурыми взглядами: им явно это не нравилось, но слово Вожака было так же твердо, как слово Атамана на пиратском корабле.

С рожденья запрещали нам любить.

Жестокими волков учили быть.

Выслеживать врага, точить клыки

нас этому учили старики.

Мы верим только в ненависть и злость.

А жалость нам, волкам, - как в горле кость!

Вот брюхо мясом ближнего набьем

и на пиру кровавом запоем.

Наш вой несется, нагоняя страх

и на больших дорогах, и в лесах.

Эй, люди, звери! В полуночный час

вы бойтесь храбрых, сильных, диких - нас!

Джек находился в стае уже недели две или три. Он исправно ходил с волками на охоту. Если она оказывалась безрезультатной, - отправлялся по ночам в близлежащую деревню, откуда приносил волкам кур и поросят. Ему было проще жить среди волков, чем среди людей. Правда, до сих пор не ладились отношения с Хромым и Поджарым: все трое помнили первую встречу.

И вот однажды - в то утро, когда лорд Бигбенский отправился на поиски Чудища - Джек, Хромой и Поджарый отправились на охоту...

Как только они вышли за пределы волчьего лагеря, Джек сразу же был сбит с ног. Поджарый, не мешкая, прокусил ему голенище, а Хромой мертвой хваткой вцепился в руку, заслонившую горло. Но в тот же миг вдалеке затрубили охотничьи рога и залаяли псы. Джек крикнул, что есть силы, на весь лес:

- Спасите! Я зде-е-есь!!..

Волки оторопело отскочили в сторону, облизнулись напоследок и скрылись в кустах. Человековолк остался лежать у холодного ручья, где и нашла его охота лорда Бигбенского...

Глава тринадцатая.

ПОТУХШИЙ КАМИН

Том так и не показал миссис Гулль свою страшную находку. Он знал, что пока мать не потеряла надежду, та поддерживает её. Но с того дня их дом стал ещё тише. Был заброшен игрушечный флот и шумные прогулки к морю. Целыми днями мальчишка сидел, запершись в своей комнате, и никого не хотел видеть. Когда мать уехала по делам в Лондон (в Управление Британского Флота или нанести очередной визит высокопоставленному вельможе - чтобы тот помог в поисках мужа), Том проскользнул в кабинет отца, куда обычно ему было входить запрещено.

Отделанная мореным дубом большая светлая комната напоминала капитанскую каюту. Широкое окно выходило на море, одну стену закрывал высокий - под самый потолок - шкаф с книгами по мореплаванью. Среди них встречались и романы Вальтера Скотта и томики стихов Роберта Бернса. На других стенах в позолоченных рамках под стеклом висели офорты с изображением парусников. Часы отбивали каждую четверть, напоминая удары корабельного колокола.

Том снова вспомнил те редкие вечера с отцом, когда тот возвращался из плаванья. Капитан вертел большой, фута три в диаметре, глобус, и крошечный парусник в его руке, показывал морские пути, по которым плавала "Санта Мэй". А потом он усаживал сына в кресло и рассказывал свои удивительные истории. В камине, выложенном из грубых прибрежных валунов, тогда весело трещали поленья, о чем-то выл в дымоходе ветер, огонь освещал лица отца и матери, обнявшихся в полутьме.

Теперь камин был холоден, за окном стояло жаркое лето, но Тому очень хотелось тепла от того огня, которого больше никогда не зажечь. Да и что ему освещать? Лишь пустоту кабинета. Даже сверчок, который жил за камином, теперь затих...

С тех пор как молчаливый Том совсем забыл про флот у взморья, вверх дном был поднят графский дом: Не заболел ли мальчик корью? А может быть, упадок сил внезапно мальчика сразил?.. Бромс все познанья в медицине теперь на Тома перенес. Жалел его, порой, до слез и успокаивал Графиню... Однажды, чтоб не слышал Том, вполголоса сказал о том, что-де звериная природа влияет вредно на детей, и было б лучше поскорей отправить Волка на свободу.

А Джек был в горестном смятеньи: из-за его судьбы лихой остался мальчик сиротой! И нет теперь вовек прощенья!

Несколько раз Тому привозили приглашения: одно - на день рождения Бетси, дочери шерифа, а два других - просто в гости, но всякий раз он отказывался от поездки, ссылаясь на плохое самочувствие. Хотя, если судить по его настроению, можно было и впрямь подумать, что он болен. Доктор велел миссис Мэй заняться здоровьем сына, кормить его бульонами и фруктовыми пудингами, и давать по утрам стакан сока или морса из свежих ягод.

Как-то раз Том ночью внезапно проснулся. Сверху, со стороны чердака, доносились завыванья, но это не был голос ветра в дымоходе. Мальчик привстал на локте и прислушался: вой становился все громче. В нем звучала тоска и безысходность. Постель Волк была пуста. Том метнулся по лестнице на чердак. В раскрытой двери, что вела на крышу, мерцали июльские звезды. Том тихо поднялся по шатким ступеням и вдруг увидел Волка, сидящего прямо на печной трубе. Подняв мохнатую морду и обхватив себя руками, он выл на луну, словно прося у неё пощады. Если бы мальчик прислушался, то разобрал бы, среди волчьего плача слова:

- Боже! Праведный Боже!.. Нет мне покоя! Нет покаянья! Разве можно простить того, кому нет прощенья?!.. Нельзя, Господи! Никогда, Господи! Прости меня, Том!..

- Эй! - осторожно позвал его мальчик. - Пойдем спать! Ты разбудишь весь дом!..

Но Волк не слышал. Глаза его были прикрыты, он покачивался из стороны в сторону, словно седой дым над трубой.

Том, крепко зажав ладонями уши, вбежал в свою комнату, бросился в постель и заплакал в подушку.

А к небу несся отчаянный вой:

- Боже! Праведный Боже! Ты наказал меня громом Небесным! Молнией взгляда Твоего! Волчьей личиной!.. Накажи Геенной Огненной!..

Глава четырнадцатая.

ВОЛЧЬЯ ЯРМАРКА

Доктор Бромс приехал из Кингс-Линна с хорошими новостями: он договорился с шерифом, что в начале августа - в день города - и всю неделю потом на ярмарочной площади будет демонстрироваться Человековолк. По этому случаю Бромс пригласил Президента Зоологического Общества и корреспондентов многих газет. А ещё он написал лекцию и сочинил веселые КУПЛЕТЫ. Однако, исполняться они должны были не от его имени, а от имени некоего МАК-КЛЕЯ (ибо доктора знали исключительно как серьезного человека).

Однажды к лорду Глену в бурю

явился волк в овечьей шкуре.

Но шкура та была гнилой.

И - порвалась! Хоть волком вой!

Два рыбака: Финдлей и Салли

кого-то в море там спасали.

Им оказался Волк Морской.

О, Боже мой! Хоть волком вой!

Однажды Ричард, Чарльз и Билли

грибами волка отравили.

Но тот, отравленый и злой,

съел всех троих. Хоть волком вой!

Старушка Мод из ягод волчьих

джем для гостей варила ночью.

Но за кладбищенской стеной

теперь - одна. Хоть волком вой!

Закончу я куплет смешной

все тем же: "Ну, хоть волком вой!"

И как на этом свете жить?

С волками быть - по волчьи выть!

Городскую площадь как раз вовремя - как будто к случаю - заново вымостили, покрыли яркой краской фасады близстоящих домов. На площади возобновились давно забытые гулянья молодых людей и прогулки стариков, все только и говорили о предстоящем празднике. Уже ставили кругом увеселительные балаганы и торговые лавки. Веселый перестук молотков разбудил некогда сонный город. Уже продавались страшные волчьи маски, вместительные копилки в виде волка с раскрытой клыкастой пастью, смешные игрушки-волчата и даже книжки-сказки "Красная Шапочка" и "Три поросенка" с яркими иллюстрациями. Уже шились костюмы и сбивались декорации для кукольного спектакля, в котором будет рассказано, как гласили афиши, "об ужасном, злом и никем не любимом Человековолке"!

Уже строился в центре площади большой помост. На нем должна была разместиться прочная железная клетка с поднимающимся занавесом.