Читаем без скачивания Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств - Андрей Фурсов

Как показывает Бурдье, есть целый ряд профессиональных и социальных групп, которые заинтересованы в продвижении фикции государства как единого коллективного тела, или, как сказал бы Т. Гоббс, «искусственного человека». Я бы сказал, что на самом деле «искусственный человек» – это в значительной степени фиктивный Гулливер, внутри которого снуют и действуют реальные лилипуты, представляющие свои мелкие делишки как свершения Гулливера, как общее, национальное благо.

Во Франции Бурдье считает такой группой сообщество юристов, их корпорации, чему в немалой степени способствовала централизация судов в этой стране. Ещё одна группа – учёные, прежде всего в области политических, социальных и гуманитарных наук. «Появление "государственной знати»" во Франции, вероятно, совпало с появлением академических степеней и званий, позволявших их обладателям представлять себя в качестве объективных экспертов, образцов "незаинтересованной преданности общим интересам". В целом, юристы "были заинтересованы в придании универсальной формы выражению их частного интереса", в создании теории государственной службы и общественного порядка, в отделении государственных интересов от интересов династии, от "королевского дома", в изобретении Res publica, а затем и республики как высшей по отношению к агентам инстанции, даже если речь шла о короле, являвшемся временным её воплощением"[11].

С точки зрения наших размышлений очень важен вывод Бурдье о том, что сама формализация-рационализация государства, превращение его в абстрактный принцип, отделённый от персонификаторов, есть не только объективный процесс эволюции государства как целостности, но и результат сознательной деятельности заинтересованных экономических, социально-политических и профессиональных групп, которые, подталкивая этот процесс, используют его «целостные» материальные и идеологические результаты в своих групповых и корпоративных интересах, как орудие в социальной борьбе. Одновременное возникновение нации-государства и феномена идеологии, т. е. такого светского рационального знания, цель которого – представить частные интересы[12]в качестве общих, не случайно. Это две стороны одной медали.

Если сформулировать тезисы Бурдье другим языком, то юристы и «академики», по крайней мере, та их часть, что включена в истеблишмент или обслуживает его, выступают в качестве персонификаторов социально-политического заговора. Однако на самом деле этот conspiratio вторичен, носит функциональный характер, и Бурдье должен был бы зафиксировать это. Первичный заговор – это те, в чьих руках власть и богатство, кто оплачивает функционирование в своих интересах корпораций юристов, академиков и др. В любом случае перед нами теневой мир, теневая иерархия разных уровней, «обратная сторона» нации-государства, которая и является реальной; фасад лишь оказывается более или менее фикцией – холстом с нарисованным на нём очагом, за которым скрывается потайная дверца. А ключ к ней и должен раздобыть конспиролог, похитив его у карабасов-барабасов капсистемы и обслуживающих их дуремаров, лис-алис и котов-базилио интеллектуально-идеологического труда.

В теневом мире граница между обычным функционированием К-структур и теневым функционированием формальных и открытых структур стирается. Показательно, что именно с возникновением нации-государства, т. е. той формы, с которой государство в максимальной степени превращается в функцию капитала[13], в «комитет, управляющий общими делами буржуазии» (К. Маркс, Ф. Энгельс)[14], теневой, внеполитический, надгосударственный аспект функционирования власти обретает свой завершённый вид, что создаёт условия для перемены мест хозяина и тени, т. е. реального выхода на первые роли различных К-структур.

К-структуры XX в. – это, прежде всего (хотя и не только), ответ накопителей капитала на мировом уровне нации-государству, гражданскому обществу и всеобщему избирательному праву на уровне государственном. Чем более прозрачны (внешне) действия государства, чем более оно ограничено в своей открытой деятельности, тем шире закрытая, теневая, серая зона действий государства; чем больше у последнего тайных функциональных органов, тем последние автономнее – вплоть до создания своей экономики (чаще всего «на паях» с криминалом), до ведения своей внешней политики. Тень, как уже говорилось, начинает подчинять своего хозяина, а глобализация создаёт хорошие условия для этого. Чем больше достижений открытости на национальном уровне, тем больше контрусилий на теневом, причём главным образом мировом уровне – закон сохранения вещества, энергии (и, добавлю я, информации) в социосфере.

Но вот что интересно: современная (modern) наука об обществе сконструирована так, что «видит» и изучает только видимую сторону, «материю», «мир», – для этого у неё есть триада «экономика, социология, политическая наука». А для теневой «зоны» и о ней, для К-структур, «тёмной материи», «антимира», т. е. для зоны, где принимаются главные решения, где происходит реальное управление обществом, психоисторией в различных её информпотоках, науки нет. Парадокс: не искажая или почти не искажая реальность сами по себе, дисциплины триады фактом своей монополизации изучения общества автоматически искажают картину мира, исключая из него как минимум половину, уравновешивающую своим скрытым удельным весом историческое значение массовых процессов и нередко направляющую их (что не исключает довольно частых поражений конспироструктур, особенно в кратко – и среднесрочной перспективе: интернационал-социалистическая революция в России и то, что за ней последовало; Веймарская республика и то, что за ней последовало).

То, что конспирология не оформилась институционально, а остаётся занятием отдельных лиц, часто любителей (в научной среде конспирология, как правило, – некомильфо), не случайно: современная наука об обществе выстроена под интересы накопителей капитала, которые строго хранят свои секреты, главный механизм функционирования своей системы. Ergo: настоящая конспирология по своей сути – не просто одна из социальных дисциплин среди социологии и прочего, она рядо – и равноположенное им эпистемологическое поле, со своим внутренним членением, со своими особыми методами обработки информации и исследования, со своей высшей математикой. Она – поле и средство социальной борьбы в научной сфере, а К-структуры – лишь один из её объектов.

Если говорить о последних, то, как правило, модификация старых или формирование новых К-структур происходили в канун, во время и сразу после крупных войн. Можно сказать, что заговор был конкретной формой подготовки войн – не в том смысле, что собралась кучка поджигателей-плохишей, запалила бикфордов шнур и – «то-то сейчас грохнет». Заговорщики и поджигатели – это нечто более серьёзное. Заговор был системой выявления, артикуляции и представления тайным образом определённых интересов, как правило, наднационального уровня, и лучшим средством реализации этого процесса были различные закрытые или просто тайные структуры и их агенты. Причём многие структуры подобного рода создавались на самом высоком уровне. В качестве примера рассмотрим группу Родса, историю которой великолепно описал американский историк К. Куигли (1910–1977) в работе «Англо-американский истеблишмент» (1981 г.). Об этом историке и его работах следует сказать несколько слов.

К. Куигли начинал с безобидной темы общей и сравнительной эволюции цивилизаций. Однако затем он обратился к современности. В 1966 г. он публикует огромный, на более чем 1300 страниц труд – «Трагедия и мечта. История мира в наше время»[15]. «Наше время» – отрезок между 1895 и 1950 гг.

В своей книге Куигли, которого Р. Крог, декан Школы иностранных дел Джорджтаунского университета назвал «одним из последних макроисториков, который проследил развитие цивилизации с приводящей в благоговение тщательностью», анализирует мировую политику и экономику, две мировые войны, судьбы великих держав. Седьмая глава «Трагедии и мечты» называется «Финансы, торговая политика и деловая активность в 1897–1947 гг.». В ней помимо экономики была довольно подробно описана тайная деятельность финансового капитала (и его К-структур) по организации кризисов и войн, по тайному управлению миром в своих интересах. «У сил финансового капитала был далеко идущий (план) – создание не менее чем мировой системы финансового контроля, который находится в частных руках, способных (благодаря этому) господствовать над политической системой каждой страны и мира в целом», – писал Куигли. Сквозь его книгу проходит тема заговора, conspiratio финансового капитала как одного из главных субъектов (если не главного субъекта) мировой системы XX в.