Читаем без скачивания Весенний сад - Сибасаки Томока

Нумадзу, который женился на девушке из Кусиро, в конце июня уволился из компании: они с женой переезжали в город Куттян: он собирался работать там в гостиничном комплексе. Таро решил было, что они будут жить рядом с родителями жены, но сослуживец посмеялся, объяснив, что между Кусиро и Куттян около четырехсот километров, на машине — семь часов езды: все равно что от Токио до Осака. Таро не понравилось, что Нумадзу, еще недавно ничего не знавший о Хоккайдо, теперь его поучает. В последний день работы Нумадзу в их компании Таро подарил ему на память часы с кукушкой, которые получил от Ниси и запихнул тогда в стенной шкаф.

Настало время влажной духоты, теперь все чаще окно, выходившее на балкон, оставалось открытым. Рама с сеткой плохо держалась в пазах и время от времени выскакивала. Когда Таро в очередной раз собрался поправить ее, чтобы не было щелей, она окончательно вывалилась наружу. «Возиться или оставить ее снаружи», — размышляя над этим, он заметил, что в правом углу между направляющими полозьями застряло что-то вроде круглого камешка. Таро присел на корточки, вгляделся — это оказался миниатюрный горшочек. Один-два сантиметра, примерно с ноготь круглый горшочек.

Таро сходил за карманным фонариком, посветил. Со всех сторон выглядит как крошечный горшочек. Верхняя часть — с горлышком, как у фарфоровой бутылочки для сакэ. Прекрасная, без изъянов, форма, ну прямо с гончарного круга. Пепельного цвета. Таро осторожно потрогал — твердый. Как цемент. Такого Таро еще не видел, но предположил, что это личинка или гнездо насекомого.

С неприятным ощущением он прикрыл окно, оставив горшочек-бутылочку в правой части вне направляющих: даже если полностью открыть левую раму, там оставалась небольшая щель.

Среди атласов, которые принесла «Змея», атласа насекомых, к сожалению, не было.

Таро попытался узнать что-нибудь, набирая в смартфоне ключевые слова «горшок, бутылочка», «насекомое», «гнездо», и получил несколько изображений, очень похожих на предмет, прилепившийся к раме. Это оказалось гнездо одного из видов ос. Внутри оса откладывала яйца, закладывала личинки других насекомых, которые станут кормом, и запечатывала гнездо чем-то вроде крышки. В пояснении было написано, что для каждой личинки делается отдельное гнездо, поэтому Таро решил проверить, нет ли еще таких горшочков-бутылочек, осмотрел балкон и оконную раму, но ничего больше не обнаружил.

Еще из пояснений следовало, что вылупившаяся из яйца личинка, став взрослой, ломает крышку и выбирается наружу. «Бутылочка», которую нашел Таро, была без крышки. Значит, оса уже покинула гнездо. Приоткрыв сетку, Таро еще раз посветил фонариком. Внутри бутылочки было непроглядно темно. В крошечном пространстве тьма казалась бездонной.

Затем Таро попытался узнать что-нибудь о «кошачьих лапках» на стираксе, но на сайте с подробным объяснением оказалась масса изображений роящихся насекомых: ему стало противно, и он закрыл страницу.

Из-за дел, оставшихся после Нумадзу, да еще необходимости обучать пришедшего на смену тому временного сотрудника Таро весь остаток лета был занят. В жару, пока он добирался на службу, палящие лучи солнца и разгоряченные тела набившихся в электричку людей каждый раз просто высасывали из него физические силы. На пересадочной станции Синдзюку закончился ремонт в одном переходе и сразу же начался в другом. Тринадцать лет назад, когда Таро по делам парикмахерской, где он вначале работал, впервые посетил Токио, на этой станции уже проводились ремонтные работы, и с тех пор в этом районе они постоянно велись то тут, то там. Таро решил уже, что это никогда не кончится: ремонт прекратится лишь тогда, когда станцию Синдзюку закроют совсем. Сейчас все дни были похожи один на другой: он поздно возвращался домой и только затем, чтобы поспать в комнате с закрытыми окнами и включенным кондиционером. Кондиционер был модели десятилетней давности, вся его мощность уходила в звук: он изо всех сил старался охладить помещение, но температура в комнате не снижалась — комфорта в помещении он никак не создавал. В общем, работал он кое-как, словно знал, что через пару лет ему придет конец. Холодильник тоже все чаще издавал странные звуки. Таро, случалось, просыпался от тарахтения, похожего на выхлопы мотоциклетного двигателя.

Иногда «Змея» приносила ему какую-нибудь еду: говорила, что ей привезли гостинец из очередной поездки. Таро как-то отправился к ней с ответным подарком — полученными от сослуживца приторно-сладкими конфетами. Посещение второго этажа само по себе было для него в новинку.

Бросив взгляд из прихожей, он сразу обратил внимание, что в комнате у «Змеи» мало мебели и вообще мало вещей. В кухне — одна посудная полка, в комнате в японском стиле — только маленький столик. Телевизор ему на глаза не попался. Это пространство, выглядевшее намного больше комнаты Таро, никак не вязалось с теми ассоциациями, которые вызывали одежда и речь «Змеи». Сам порядок в помещении не стал неожиданностью, на ящике для обуви стояли лиловые цветы, подушки для сидения и скатерть на столике были благородных темно-синего и каштанового цветов, таких же, как ее одежда. Но еще большее впечатление, чем идеальный порядок, на Таро произвело отсутствие, казалось бы, необходимых вещей. Жилье выглядело как комната в гостинице или шоу-рум: никакого запаха жизни.

«Всё как в пустующем доме», — мелькнуло в голове у Таро, но он тотчас отогнал эту мысль. «Змея» предлагала зайти, выпить чаю, но он поспешно отказался, вернулся к себе, а после жалел об этом.

С Ниси, возвращаясь с работы, он как-то раз столкнулся в минимаркете у станции. Когда они вместе шли к дому, Таро рассказал о порядке в квартирке «Змеи», на что Ниси сообщила, что у нее самой слишком много вещей и, хотя переезд уже не за горами, она никак не может сократить их количество — вот бы поучиться у «Змеи».

«Она всегда жила одна?» — спросил Таро, и Ниси рассказала, что та была замужем, но в патриархальной семье мужа свекровь над ней просто издевалась и выгнала ее с маленьким, тогда двухлетним сыном. И историю с Нилом Янгом, и истории про жильцов голубого дома Ниси, похоже, слышала с бо́льшими подробностями, нежели Таро.

Когда они подошли к дому, Ниси обратилась к Таро с просьбой: ей нужно заменить лампочку на потолке, но с ее ростом ей не дотянуться, не может ли Таро ей помочь.

В квартире Ниси, как она и говорила, везде — и в прихожей, и в комнате, и на кухне — был жуткий беспорядок. Все стены заняты полками, в них втиснуты коробки и книги, в щели между ними засунуты бумаги и всякие мелочи.

— В таких случаях я думаю: как хорошо, если в доме есть мужчина. Еще когда не можешь открыть бутылку или когда тяжести таскаешь. А тут пара минут — и готово.

— Ну, что об этом говорить.

— Вечно я несу глупости.

— Да и я тоже.

На верхней полке книжного шкафа, покрашенного, как и тот дом, голубой краской, стояла зеркальная фотокамера. Таро в этом не очень разбирался, но вещь, похоже, старинная. Верхняя часть, серебристого цвета, имела форму треугольной крыши. Таро она напомнила крышу голубого дома. Большой объектив не был закрыт крышкой, в глубине его зияла темнота. В памяти всплыла тьма в гнезде осы. Фотоаппарата с тех пор, как его положили сюда, наверное, ни разу не касались: в глаза бросалась скопившаяся на нем и вокруг пыль.

На столе рядом с балконной дверью большой монитор и белая клавиатура. Вокруг них — нагромождение комиксов, журналов, ручек, кофейных кружек.

— И комиксы вы сейчас рисуете на компьютере?

— Сначала от руки — теперь полно гелевых ручек, потом в красках. Пользуюсь всем этим, прорабатываю детали.

— А у вас есть изданные книги, ваши комиксы?

— Нет… чего напрягаться…

…Таро спрашивал не из вежливости, ему на самом деле было интересно, но Ниси то ли стеснялась, то ли не хотела говорить серьезно: она даже не сказала, под каким псевдонимом публикуются ее работы.