Читаем без скачивания Дети Антарктиды. Лед и волны - Даниил Корнаков

— Почему бы нам не обратиться за помощью к прогрессистам?

Матвей долго смотрел на неё не в силах даже рта открыть. Ему вдруг вспомнились слова Олега Викторовича, произнесённые сегодня утром про новое поколение.

— Исключено. Мы не можем…

— Почему не можем? Ведь мы даже не поднимали этот вопрос на собрании!

— Никто не поддержал бы подобное.

— Естественно, не поддержал бы, ведь у нас на станции любое упоминание прогрессистов не как врага или последней мрази карается смертельным изгнанием. Вот и пробуй после этого хоть пискнуть о них.

— Потому что прогрессисты — наши враги, Арин! Неужели отец с матерью не рассказывали тебе, через что нам пришлось пройти?

— Разумеется, рассказывали, — стыдливо опустив голову, ответила девушка. Однако, снова набравшись храбрости, продолжила: — Но это было тридцать лет назад. Неужели не пора перевернуть эту страницу и начать с ними хотя бы вести диалог? Кто знает, может, они согласятся нам помочь⁈

— Все, кому они помогают, — это только самим себе. Им не было дела до нас тогда, тем более не будет и сейчас.

— Ты этого не знаешь наверняка.

— Знаю.

— И что тогда? Будем умирать с голоду, но с гордо поднятой головой⁈

— Мы найдём решение.

— Какое? Ты прекрасно знаешь, что…

— Мы найдём решение! — на этот раз крикнул он, заставив Арину вздрогнуть от неожиданности.

Завидев перепуганное лицо своей хоть не родной, но всё же сестры, Матвей осознал, что погорячился, и попытался разрядить обстановку:

— Извини, что повысил голос, — почти шёпотом проговорил он. — Просто…

«Просто ты не представляешь, через какие муки голода я прошёл, милая моя Арина, — хотелось ответить ему, — и на что мне пришлось пойти ради выживания тогда, когда мне было всего четыре года».

— Просто… что? — спросила она.

Матвей выдохнул и отмахнулся, так и не решившись выразить всё это вслух.

— Неважно, — ответил он.

Несколько минут они стояли молча, ожидая, когда у обоих с плеч спадёт это неприятное, душащее их напряжение.

— Ты прав, — кивнула, в конце концов, Арина, накрывая метеодатчик тканевым брезентом. — Зря я подняла эту тему. Мне не стоило… — они встретились взглядами, и она улыбнулась ему уголком рта. — Вот что, давай-ка, я всё же заварю нам тот китайский чай. Как тебе такое предложение?

— Идёт, — согласился он.

Девушка прошла мимо него и ласково коснулась его плеча.

— И спасибо тебе, — вдруг тихо произнесла она. — За Никиту.

— А что, он тебе нравится? — Матвей ощутил неприятный приступ ревности, однако эмоции, которые он испытывал, больше походили на заботливую опеку отца, нежели страсть влюблённого человека.

— Заморозь мои щеки, нет, — хихикнула Арина. — Скорее, приятель, с которым мы пару раз болтали.

Приятель… Матвей до сих пор не мог понять, что на него нашло? Раньше он без стеснения отправил бы этого «приятеля» на мороз за содеянное, но теперь не решился. Не то жалость Арины надавила, не то что-то другое…

Странно всё это.

— Знаешь, ты изменился, — вдруг сообщила Арина, словно прочитав его мысли. — После случившегося… Я всё хотела тебе сказать это, но никак не решалась.

— Вот как? — удивился он после долгого молчания. — Надеюсь, в лучшую сторону? — добавил с натянутой улыбкой.

— Если твою постоянную угрюмость и замкнутость можно отнести к положительным чертам твоего преображения, то я, пожалуй, буду первой, кто возразит, что это не так.

Матвею нравилось, как Арина порой с лёгкостью и даже некоторой беззаботностью могла говорить на серьёзные темы, при этом не убавляя значимости собственных слов.

— Мы могли бы поговорить с тобой об этом. О том, что произошло… — произнесла она медленно, взвешивая каждое слово. — Может, это помогло бы…

— Ты, кажется, говорила что-то насчёт чая? — с толикой грубости прервал её Матвей, не желая продолжать этот разговор.

К счастью, Арина всё поняла.

— Да, через минуту будет готово.

Вечером Матвей вернулся в свой модуль и успел пожалеть о чашке выпитого китайского чая. Мало того, что напиток был вкусный и своим травяным запахом мысленно возвращал на тёплый континент, так он ещё, зараза, и впрямь, бодрил похлеще всякой звонкой пощёчины. И как он ни старался устроиться в койке, закрыв ставнями все окна от яркого полярного солнца, глаз ему так и не удалось сомкнуть.

Часов в одиннадцать вечера, устав бороться с бессонницей, Матвей принялся за чтение. Благо в период его с отцом собирательной деятельности у них накопилась обширная библиотека, вмещающая в себя как художественную, так и прикладную литературу.

Прежде ему казалось это бессмысленным занятием, пока однажды отец во время очередной из вылазок не сказал:

— Вот тебе важный совет, сын. Считай, это даже не совет, а строгое правило: при каждой вылазке обязательно прихватывай с собой книжонку-другую. Неважно, какую: художественную, научную… Написанное в них позволит тебе лучше узнать старую землю до Вторжения. Понять, как тогда жили люди, и где они хранили те или иные вещи. А ещё, что немаловажно, это поможет тебе помнить, как люди должны жить, а не выживать. Это понятно?

— Да, пап.

— Время от времени мы должны стирать грань между жизнью и выживанием, иначе так и свихнуться можно. Запомни это и вбей себе в голову как следует, понял?

— Да, пап.

— Вот и хорошо.

Отец оказался прав, это, и правда, помогало: читая выдуманные истории, у Матвея иногда появлялась надежда, что всё это когда-нибудь закончится, мерзляки сдохнут, а человечество начнёт жить заново. Увы, с каждым годом надежда на подобный исход становилась для Матвея всё менее осязаемой.

От размышлений его отвлёк стук в дверь. Матвей нехотя поднялся с кресла и открыл замок. В коридоре его встретил Сэм, укутанный в старую куртку.

— Привет, Сэм. Заходи…

— Привет. Благодарю тебя, но я только на минутку.

— Что случилось?

— Со мной около часа назад связались по рации, спрашивали, остались ли на станции собиратели. Я сначала сказал нет, наши-то уже два месяца как на вылазке, а потом вспомнил про тебя и… в общем-то, вот.

— Кто связался? Какая станция?

— Они не назвались. Просто спросили, есть ли собиратели, — затем, почесав за ухом, он добавил: — Странно, да? Зачем им собиратели, когда окончание сезона на носу?

— И что ты им