Читаем без скачивания Великая ложь XX века - Юрген Граф

В 1974 году в Англии вышла брошюра Ричарда Харвуда (псевдоним Ричарда Ферроля) «Действительно ли погибло шесть миллионов?», опиравшаяся на Рассинье и из всех работ ревизионистов получившая, пожалуй, наибольшее распространение. В 1976 году в США было опубликовано замечательное произведение – «Обман XX века» Артура Батца, специалиста по электронике и вычислительной технике. Доказательства в нем были столь мастерскими, что полемизировать не отважился никто из представителей официальной исторической науки. Кроме обычных идиотских фраз об «антисемитизме» и «неонацизме» Батца упрекали лишь в том, что он не имел права заниматься подобным делом, не будучи историком.

В этой связи следует заметить, что большинство известных экстерминистов и ведущих ревизионистов не является историками-профессионалами. Основная часть главных, чаще всего цитируемых произведений о холокосте написана искусствоведом и коллекционером Джеральдом Рейтлинджером и политологом Раулем Гильбергом, подвизающимся в близкой к истории области. И никому из ревизионистов не приходит в голову называть Рейтлинджера и Гильберга некомпетентными из-за того, что они не изучали историю; их критикуют с совершенно иной стороны.

Особенно туго приходится ревизионистам в Германии и Австрии, где их травят наиболее мощно по причинам, которые будут разобраны в конце книги. Положение тамошних ревизионистов усугубляется еще и тем, что все они – правые националисты и номенклатуре легко их клеймить как «тоскующих о Гитлере». Два самых крупных ревизиониста в Германии – это отставной судья Вильгельм Штеглих, выпустивший в 1979 году книгу «Миф об Освенциме», и политолог Удо Валенди, издающий журнал «Хисторише Татзахен».

Штеглих написал замечательную работу, в которой «доказательства» в пользу газовых камер и систематического истребления евреев в Освенциме разбиваются пункт за пунктом, пока от них ничего не остается. Особенно впечатляет последняя часть книги, посвященной освенцимскому процессу, – в ней автор, будучи юристом и судьей, легко оперирует материалом.

Бывший учитель Валенди, подвергаемый остракизму из-за своей критики официальной историографии в ФРГ, издает «Хисторише Татзахен», постоянно по-партизански сражаясь с цензурой, которой, согласно конституции страны, вроде бы нет в ФРГ Журнал, базируясь на серьезных исследованиях, служит необычайно важным источником информации для интересующихся доказательной системой ревизионистов".

«Обман XX века» должен довести мифологов холокоста до столбняка, ибо критике нему не подступиться. Французский эстерминист Видаль-Наке воспринял книгу с воплем негодования: «Если бы за ложь присуждалась бы крупная премия, то, по моему мнению, книга Батца /.../ могла бы рассчитывать на сногсшибательный успех /.../ Можно ли опровергать? Разумеется, знатоку это сделать легко (отчего же Видаль-Наке в таком случае не опровергает?), но нужны время (а у Видаля его нет?) и усилия» (Les assasins de la memoire p. 74)

Очень активны ревизионисты в США, где для свободы мнений и исследований нет юридических ограничений. Серьезно занимающиеся холокостом обязательно обращаются к журналу «Джорнэл оф Хисторикэл Ревью». Следует назвать также имя неустанного историка-ревизиониста Марка Уэбера, одного из немногих профессионалов среди исследователей холокоста.

В Швеции Дитлиб Фельдерер (австрийский еврей, иеговист, женатый на филиппинке, не может сойти за фанатика-нациста, помешанного на расовой чистоте) еще в 1970-е годы доказал, что уничтожать людей газом было невозможно просто по техническим причинам. Он заинтересовался участью 60 000 иеговистов, якобы истребленных нацистами, и в ходе своих изысканий выяснил, что погибло всего 203 человека (считая «убитыми» тех, кто умер в лагере по разным причинам, в том числе от болезни).

В Италии знамя ревизионизма высоко держит филолог Карло Маттоньо; в Испании работает Энрике Айнат, который, также как Маттоньо, является очень основательным исследователем, прежде всего истории Освенцима.

Однако самым значительным из европейских ревизионистов остается француз Фориссон, бывший до 1979 года профессором литературы и текстологии в Лионском университете. После того как университетское начальство – в связи с обнародование" Фориссоном своих взглядов – сообщило, что не может больше гарантировать безопасность профессора, он ушел из университета на раннюю пенсию. Нанося удар за ударом, Фориссон разбивал миф о холокосте в многочисленных и как правило небольших статьях. Благодаря своему гражданскому мужеству и острому картезианскому уму этот человек воплощает в себе лучшие традиции Франции.

Наконец следует упомянуть несколько отважных евреев, поднявших свой голос против лжи о холокосте. Так, в октябре 1992 года, на международном съезде ревизионистов, выступил молодой американский еврей Дэвид Коул. Вскоре после войны резко протестовал против выдумок относительно газовых камер Флоссенбюрга и Дахау (об Освенциме он не говорил, ибо там не был) Стефэ Пинтер, живший в Германии американский адвокат-еврей. В 1959 году Пинте писал [42]:

«Речь идет о пропагандистском мифе, будто нацисты уничтожили миллион евреев. Из известного мне после шести лет, проведенных после войны в Германии и Австрии, я могу сделать вывод, что да, какая-то часть евреев была истреблена, но, конечно, меньше миллиона. Я опросил тысячи евреев, бывших узников немецких и австрийских концлагерей и поэтому разбираюсь в данной проблеме весьма хорошо».

Закономерен вопрос, отчего эти исследования неизвестны широкой общественности? Причина одна: свободному распространению и дискуссиям о достижениях ревизионистов мешает цензура, самая совершенная из когда-либо существовавших в истории, цензура, о наличии которой едва ли кто подозревает. Позже мы займемся механизмам функционирования этой цензуры, кому она служит и кому жизненно необходима, и вопросом; отчего в наше, казалось бы, лишенное запретов время на холокост налажено огромное табу и почему ныне можно сомневаться во всем, даже в Отце Небесном, Его Сыне Иисусе Христе и Святом Духе, но нельзя сомневаться в газовых камерах Освенцима и Треблинки?

Обнародовав свои взгляды, Фориссон заявил, что проблему газовых камер готов обсудить публично с любым историком. Никто не принял этого предложения, за исключением Вольфганга Шефлера, «специалиста по геноциду», который в 1979 году неосторожно пошел на теледебаты с Фориссоном и потерпел полное фиаско. Нечто похожее на общественную дискуссию имело место во Франции зимой 1978 – 79 годов. Фориссон несколько раз печатался в «Монде», пока редакция не прекратила развернувшуюся дискуссию, решив, что она опасна [43]. Об аргументации экстерминистов можно судить по заявлению историков-евреев Пьера Видаль-Наке и Леона Полякова, напечатанному 21 февраля 1979 года в «Монде». Будущие поколения будут видеть в этой декларации, подписанной 34 «учеными», такую же нелепость, какой нам видится «Молот ведьм» монахов-доминиканцев Инститориса и Шпренгера. Декларация заканчивается словами:

«И еще одно замечание. Каждый вправе толковать гитлеровский геноцид в зависимости от своих взглядов. Каждый вправе сравнивать его с массовыми убийствами и акциями по уничтожению прежде, ныне и в будущем, и, наконец, каждый также вправе предполагать или считать, что этих страшных деяний вообще не было. Но они, к сожалению, были и никто не может это отрицать, не насилуя истину. Зачем задаваться вопросом, как было технически осуществимо подобное массовое убийство? Оно было возможно, раз имело место. Из этого надо твердо исходить, разбирая в историческом плане данную тему. И мы хотим просто напомнить о следующей истине: существование газовых камер не обсуждается и обсуждаться не может».

Мне повезло, что книга Видаля-Наке «Убийцы памяти» вышла как раз в начале моей работы о холокосте. Автор доказывает, что экстерминисты, могут не аргументировать, а лишь жонглировать фразами. А как можно аргументировать, если аргументов нет?

Это заявление, составленное на жаргоне средневековых инквизиторов, характеризует жалкий уровень полемики экстерминистов с ревизионистами. Процитируем Видаля-Наке: «О ревизионистах говорят, но с ними не говорят» [44]. Эта позиция нам вполне понятна, в конце концов пусть господа-экстерминисты позорят себя публично, как это в свое время произошло с простаком Шефлером на телевидении кантона Тичино.

Ирвинг долгое время был любимцем немецких средств массовой информации, и «Шпигель» рецензировал его книги так обстоятельно, как никогда не делал в отношении книг Екеля или Шефлера; он блистал на теледебатах своим совершенным немецким языком, н ов 1988 все изменилось и о прежнем любимце начисто забыли, ибо Ирвинг, увидев один документ, склонился к ревизионизму, будучи до этого как бы «полу-ревизионистом». Осенью 1989 года его пригласили на теледебаты вместе с Эберхардом Екелем, Арно Майером и компанией, но приглашение было аннулировано, когда один из участников пригрозил не придти, если явится Ирвинг. И соблюдая групповой ритуал, теплая компания в сотый раз пересказывала друг другу старые бабушкины сказки. Этого требовала карьера и самолюбие.