Читаем без скачивания Часть Европы. История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия (адаптирована под iPad) - Борис Акунин

Вдоль рек археологи находят следы многочисленных торжищ. Известны клады догосударственного периода, где нет монет (византийских или арабских) позднее начала IX века. Стало быть, к тому времени русославяне, по крайней мере частично, перешли от натурального обмена к товарно-денежным отношениям и имели возможность накапливать ликвидность.

Маршрут, по которому плавали «из варяг в греки», – подлинное эльдорадо для «черных» кладоискателей. Дело в том, что у русославян было заведено, отправляясь в поход, ценные вещи закапывать, а поскольку обратно возвращались далеко не все (иногда, как мы увидим позднее, вообще никто не возвращался), сокровища оставались в земле.

На сравнительно небольшом участке близ современного Смоленска таких кладов обнаружено множество. На первый совершенно случайно наткнулись рабочие во время прокладки железной дороги в 1868 году. С тех пор вот уже полтора века в Гнездовском археологическом комплексе всё время находят что-то новое.

В IX–X веках на этом месте находился крупный торговый центр (возможно, первоначальный Смоленск). Кроме кладов здесь были обнаружены тысячи славянских и скандинавских захоронений. Находки позволяют судить о диапазоне транзитной торговли, проходившей по маршруту Днепр – Балтика. Кроме изделий местных мастеров в курганах и кладах нашли скандинавское оружие, европейские и восточные ювелирные изделия, англо-ирландскую конную упряжь, византийские золотые солиды и арабские серебряные дирхемы. Именно дирхемы (в том числе африканской чеканки) имели наибольшее хождение в русославянских землях. В двухстах пятидесяти официально известных кладах было найдено больше ста тысяч арабских монет, которые, впрочем, использовались в качестве не денежной единицы, а весовой меры серебра.

Гнездовский клад 1868 г.

Благодаря торговле на речных путях возникли первые русославянские города: Киев, Изборск, Полоцк, Смоленск, Любеч, Чернигов, Новгород (есть версия, что последний назван так переселенцами с запада в память о Стариграде, славянском городе, находившемся на севере Германии). Истории неизвестно, когда именно появились эти древнейшие населенные пункты. Зато понятно, как они образовались.

Обитатели разбросанных по речным берегам городищ свозили товары на продажу в определенные места, удобные для торговли (они назывались «погосты», от слова «гость», «гостьба» – то есть «торговец», «торговля»). Со временем там образовались товарные склады. Склады нужно было охранять, а «гостей» обслуживать. Население разрасталось, постройки приходилось огораживать – и погосты превращались в города.

Торг в стране восточных славян. С. Иванов

Большие, средние и маленькие поселения, каждое за бревенчатым частоколом, выстроились в цепочку вдоль всего пути из варяг в греки. Норманны неслучайно назвали эту страну Гардарикия, «Страна городов». У жителей тогдашней Скандинавии городов почти не было. Но и западноевропейцев поражало такое обилие окруженных стенами населенных пунктов. Баварский автор IX века пишет, что у славянского племени уличей насчитывается 318 городов, а у северян аж 325. В Германии такого бума стеностроительства не существовало.

Теперь пришло время разобраться, в каких отношениях русославяне находились со своими соседями. Именно оттуда, извне, последует толчок, который вынудит разрозненные, обособленно существовавшие племена соединиться в государство.

Порубежье

Непосредственно перед стартом своей государственной истории русославяне соседствовали на севере и северо-востоке с финскими племенами; на западе – с летто-литовскими и, по морю, с норманнами; на востоке и юго-востоке – с волжскими булгарами и хазарами. На юге, вдали, находился политический центр тогдашнего мира Константинополь, чье магнитное притяжение на протяжении четырех столетий будет главным фактором русской жизни. Однако в этой главе о Византии мы говорить не будем – ее время еще не настало. Нечего прибавить и к тому, что уже было сказано о финно-уграх. Эти племена жили всё так же, их соседство никак не повлияло на генезис Киевской Руси.

Поэтому сосредоточимся на западных и восточных соседях русославян. На этих рубежах, в особенности восточном, в IX веке происходили важные события.

Западные соседи

Сначала, очень коротко – о литовских народностях, населявших Прибалтику с древнейших времен. Коротко – потому что эпоха возникновения и могущества литовского государства начнется несколько веков спустя. Пока же многочисленные языческие племена, представлявшие отдельное ответвление арийской расы – литовцы, пруссы, жмудины, куры, латгалы, земгалы, ятвяги и прочие, – никакой политической активности не проявляли. С одной стороны на них давили германцы, с другой подступали славяне, с моря нападали разбойничьи ватаги норманнов. Племена пятились в дремучие леса, в приграничных районах перемешивались с чужаками, находившимися на более высокой ступени материально-культурного развития, и ассимилировались. Некоторым коленам литовского этноса было суждено бесследно сгинуть, оставив о себе память лишь в географических названиях. От окончательного исчезновения литву, вероятно, спасло то, что поживиться в этих нищих краях было нечем, а времена экспансии под лозунгом «крещения язычников» еще не наступили.

Древние литовцы. И.Сакуров

Религия древних литовцев была очень близка к верованиям русославян. То же поклонение силам природы, тот же главный бог молнии, только здесь он именовался не Перун, а Перкунас.

В русских летописях литовские племена упоминаются без особенного интереса, по большей части вскользь – чего не скажешь о других пришельцах с Запада, норманнах, которых у нас называли «варягами». О происхождении этого слова историки спорят, но скорее всего оно обозначало не этническую принадлежность к какому-то скандинавскому народу, а род деятельности. «Варяги» – это вооруженные дружины, отправлявшиеся в чужие края за добычей, заработком или торговыми барышами.

Гиперактивность скандинавских народов, начавшаяся в VIII веке, по-видимому, объяснялась недостатком пищи. Разросшееся население не могло прокормиться на скудных северных землях, и часть мужчин была вынуждена отправляться за моря. В одном из скандинавских преданий («Сага о гутах») рассказывается, как на Готланде из-за перенаселенности стало невозможно прокормиться, и каждый третий мужчина по жребию был выслан за пределы острова.

После того как первые походы оказались прибыльными, заморские набеги стали чем-то вроде традиционного промысла скандинавов. Эти рейды приносили и богатство, и славу.

Из-за обилия природного железа и корабельного леса норманны научились ковать прекрасное вооружение и строить большие ладьи, приспособленные для долгих плаваний.

Эти корабли были очень прочными и легкими, потому что сшивались из тонких длинных досок, выпиливаемых из целого ствола старых деревьев, обычно дубов. Толщина обшивки могла составлять всего один дюйм, а осадка у ладей была минимальной, что, в частности, позволяло ходить по мелким рекам, а при необходимости перетаскивать нетяжелое судно волоком.

Парус делали из руна длинношерстных овец. Он был легким и не промокал из-за естественного жирового покрытия. Самые легкие из скандинавских ладей, двигаясь на веслах при попутном ветре, могли развивать фантастическую для той эпохи скорость – до 35 километров в час.

В художественной литературе все норманнские корабли без разбора именуют драккарами («корабль-дракон») и изображают непременно с головой дракона на носу, но этот романтический термин вошел в употребление лишь в XIX веке, сами викинги называли свои ладьи иначе. И драконью голову на судно мог поставить только конунг или предводитель отряда. Она снималась в знак мирных намерений, если берега были дружественными. На борт военной ладьи вывешивались щиты воинов.

Со временем викинги начали строить ладьи нескольких типов, каждый предназначался для определенной цели.

Известней всего лангскип, «длинный корабль», главным образом использовавшийся для войны. Он мог достигать длины в 60 метров и иметь до 35 пар весел, а перевозил сотню или даже полторы сотни дружинников (но такие большие экипажи должны были ночью разбивать лагерь на берегу). Для плавания по пути «из варяг в греки» лучше подходили более легкие снеккары, «корабли-змеи». В дальние торговые путешествия по морю ходили кнарры, поднимавшие больше 20 тонн груза. Они имели сравнительно небольшую команду и невысокую скорость – за сутки покрывали расстояние в 100–120 километров.

Корабль для викинга был и домом, и главным богатством. На тот свет знатный скандинав тоже отправлялся на своей ладье: ее загружали ценными вещами, припасами и после пышного обряда сжигали вместе с мертвецом.