Читаем без скачивания Трапеза - Владимир Голубь

Убийца развернулся на каблуках. Насвистывая под нос незамысловатую мелодию, он шаг за шагом отдалялся от стола, пока не исчез в темноте, покинув освещенный лампой круг.

Артем затаил дыхание. Он не позволял себе заранее радоваться спасению, не сводя глаз с того места, где исчез сумасшедший.

Не мог же он вот так просто вдруг уйти?

Мелодия еще звучала поодаль. Тяжелые подошвы ботинок начали подниматься по лестнице. Затем со стуком приоткрылась дверь в подвал, впустив внутрь резкий порыв прохладного свежего воздуха.

Секунда… две… три…

Артем продолжал молчать, ожидая, что этот психопат резко изменит свое мнение и вернется, чтобы его прикончить, дабы не оставлять свидетелей. В конце концов, словам безумца не было никакой веры.

Но время шло, и стихшие вдалеке шаги не торопились возвращаться.

Горло обожгло. Он еще боялся верить в чудесное спасение, но тщательно спрятанные глубоко внутри эмоции резко хлынули наружу, и глаза затопили подступающие слезы.

— Блядь!.. — выдавил он и наконец заплакал.

Словно цепи вдруг спали с его сердца. Не в силах справиться с рыданиями, он стиснул свободной рукой свой рот и до боли вцепился зубами в пальцы, тихо всхлипывая.

Живот заурчал, и его вырвало.

Судороги волнами накатывали на тело, и желудок с каждым приливом исторгал из себя новые и новые порции непереваренной еды, что потоком хлынули вниз, пачкая серый пол.

Дыхание сбивалось. Пот струился по лбу. Судорожно пытаясь вдохнуть хоть каплю воздуха, он вновь скрючивался, пока живот окончательно не опустел, но даже тогда остаточные спазмы не прекращались.

Артем схватил стакан с водой и принялся торопливо полоскать рот. Он не стал пить, выплевывая воду, однако сколько бы он это ни делал, въевшийся в язык привкус металла никуда не исчезал.

И вода быстро закончилась.

Сплюнув в последний раз, мальчик откинулся назад и уставился на темный потолок. Хоть рука сильно болела, он не обращал на нее внимания, ощущая странную пустоту.

Должен ли был он радоваться? Или грустить о смерти Алисы? Желать отомстить тому, кто сотворил с ними эту мерзость?

Артем прикрыл глаза. Сейчас он знал лишь одно: он устал и хотел спать.

Он даже не пытался освободиться. Под привычный скрип раскачивающейся лампы его сознание неспешно тускнело, пока окончательно не погрузилось в спасительный мрак.

Его нашли уже после полуночи. Как выяснилось позже, когда ее сын не вернулся сначала к девяти, а потом и к десяти и не брал трубку, мама Артема сразу же подняла панику и обратилась в полицию. Разумеется, несмотря на общее положение в городе, дежурные поначалу отказались принимать эту «сумасшедшую», сославшись на то, что подростки наверняка просто зажимаются где-то по углам. Обычное же дело, верно?

И все же женщина не сдавалась. Лишь после скандала и угрозы обращения на телевидение местное отделение полиции нехотя зашевелилось, начав с допроса и звонка родителям девушки.

Дело решилось само собой: примерно в половину первого ночи поступил анонимный звонок с точным местом расположения разыскиваемых, куда в тот же момент был отправлен вооруженный наряд вместе с машиной скорой помощи.

На этом данный инцидент можно было считать закрытым.

Артем пролежал в больнице до середины августа. Ему обработали раны и промыли желудок, поставили несколько прививок от столбняка и еще каких-то болячек. Отправили даже на прием к психиатру, который выписал целый набор разных пилюль и посоветовал пройти курс лечения у психотерапевта.

Попытались пришить пальцы. К сожалению, те никак не приживались, на что врачи только пожимали в затруднении плечами.

Первое время мальчик не мог есть. Его тошнило каждый раз, и врачам приходилось ставить капельницы, чтобы избежать обезвоживания и истощения. Впрочем, дело довольно быстро пошло на лад, и уже к концу выписки Артем без приступов рвоты и паники мог поглощать пищу – почти все, кроме мяса.

Его регулярно допрашивали. Бывало, даже по нескольку раз за день, пытаясь заставить вспомнить новые детали, однако он рассказал все, что знал, еще с самого начала. Все это проводилось в присутствии его родителей, и когда следователи заходили в очередной тупик и начинали давить, срываясь на нем за свои неудачи, отец чуть ли не с кулаками прогонял их прочь.

Похороны Алисы прошли еще в то время, пока он лежал в больнице. Он хотел отпроситься на несколько часов, чтобы почтить ее память, но отец наотрез отказался его выпускать.

Артем не понимал такого решения. Впрочем, объяснение пришло тем же днем, когда ее родители, напившись с горя (или по привычке), пробились к окнам больницы и стали на всю округу называть его тварью и людоедом, из-за которого погибла их дочь. В итоге с ними пришлось разбираться охранникам.

На следующий день они пришли снова. А вместе с ними, после такого концерта наконец узнав о его местонахождении, хлынули в больницу и репортеры, желавшие урвать свою долю сенсации.

Люди в больнице стали косо на него смотреть. Нет, они не говорили свое мнение прямо ему в лицо, но понять их мысли не составляло особого труда.

За спиной часто шептались. Благодаря родителям Алисы, почему-то обвинившим перед телевизионщиками его во всех грехах, его и правда за глаза прозвали людоедом, а кое-кто всерьез верил, что он вступил в сговор с маньяком и убил девушку. Иначе ведь почему из всех жертв спасся только он?

Артем не разделял их мнение. Он не винил себя ни в чем. Или просто думал, что не винил. Трудно было сказать, что он вообще испытывал, ведь после той роковой ночи что-то в его душе будто пропало, оставив после себя пустоту. Или отравленное ядом безумия сознание надежно скрыло эту часть за семью печатями, пытаясь сохранить тем самым здравомыслие.

Иногда ему снились кошмары. В них он сам был маньяком, а напротив сидело его отражение, которому он за каждую оплошность отрезал пальцы – по одному за раз, пока их не оставалось вовсе. В других кошмарах он лично убивал Алису, а затем грубыми неуклюжими движениями подвешивал ее тело на самодельную раму, чтобы спустить кровь.

Раз за разом он возвращался в этот затхлый подвал, пропитанный запахом крови и вонью его испражнений. Желтая лампа скрипела, раскачиваясь из стороны в сторону, рисуя на грязной плащ-палатке размытые круги. А где-то в тени, пошатываясь, стояла та самая жуткая конструкция, с которой Алиса глядела на него пустыми провалами черных глазниц.

В его голове поселилась опасная мысль: в чем же был смысл этих мучений? Чем руководствовался безумный каннибал, какие цели преследовал? И чего он добился, раз