Читаем без скачивания Измерение кинетического червя - Андрей Николаенко

Петя побрел вперед. Туман был очень густым, но постепенно в нем начали угадываться стены лабиринта. Лабиринт, состоящий из множества коридоров, соединенных под прямым углом, был вырублен прямо в толще земли, и стены отсвечивали оттенками влажной глины. Потолок низко нависал над головой, приходилось идти пригнувшись. В некоторых местах Петя перебирался ползком. Стены и потолок давили, казалось, что Петя идет, пробивается прямо сквозь землю, дышит землей. Он нашел труп человека в военном комбинезоне, почти неразличимый в темноте и тумане. Около трупа лежало ружье. Петя подобрал его, оно привычно легло в руку.

Он пошел дальше, теперь стали встречаться другие трупы. Иногда он замечал согнувшиеся, смутные тени, и тогда он стрелял в них. Он был уверен, что надо обязательно стрелять — это было неизвестно кем установленное правило лабиринта. Отчаяние овладело им почти полностью. Он знал, что умрет среди этих страшных стен так же, как и другие, не отыскав выхода.

Туман постепенно растаял, но осталась тьма, граничащая с полной чернотой. От напряжения у Пети стали болеть глаза, а тьма пульсировала, рождала новые стены и коридоры. В конце концов Петя понял, что ничего нет и никуда он не идет. Лабиринт выстраивался из темноты под действием его собственного воображения. И повернув за следующий поворот, Петя увидел слабый свет, пробивающийся из прямоугольного отверстия на уровне пола.

Он с трудом, обдирая плечи, протиснулся в это отверстие и оказался на узком карнизе вдоль кирпичной, с белесыми известковыми потеками стены какого-то дома. Воздух был чист, светел и свеж. Метрах в шести внизу под стеной рос яблоневый сад, мокрый от недавнего дождя. Петя увидел дощатый забор, покрытый многолетними слоями облупившейся краски, и узнал его. За этим забором был бабушкин двор, а Петя сейчас стоял на карнизе соседского дома. Правда, дом этот сильно изменился, но раньше Петя никогда не смотрел на него отсюда.

Петя мог бы спрыгнуть с карниза прямо в сад, но не стал рисковать. Он боялся даже не высоты, а встречи с живущими в доме соседями, которые, он был уверен, обязательно заметят его. А в том, что эти соседи как минимум не обычные люди, он не сомневался ни секунды. Петя решил пройти по карнизу вдоль стены. Вскоре стена кончилась, но из нее углом выходила другая стена, чуть пониже. Петя перелез через нее и попал на другой карниз…

Так, перелезая через крыши, проходя по верхам заборов, цепляясь за кромки стен, он путешествовал довольно долго, но спуститься вниз ему так и не удалось. Наконец Петя понял, что это еще один, высотный, лабиринт. Вскоре он нашел ржавую пожарную лестницу и спустился по ней на землю.

Петя стоял внутри квадратного асфальтированного двора, охваченного со всех сторон многоэтажными корпусами какой-то организации. С каждой стороны были входные застекленные двери, за которыми угадывалась внутренняя часть здания, наполненная движущимися фигурами людей. Корпуса были объединены в один комплекс, поэтому то, в какую дверь входить, не имело никакого значения. Петя пошел прямо и открыл дверь. Внутри архитектура здания была странной, но поразительно знакомой — обширные холлы, парадные лестницы, высокие окна, длинные прямые коридоры, снова холлы, лестницы… Это напоминало школу. Или университет, а может быть, музей и немного метро… но эти сравнения подходили лишь отчасти, и главным образом из-за множества ходивших здесь людей и общей казенности обстановки.

Вначале Петя достаточно хорошо ориентировался внутри комплекса, планировка которого оказалась простой и логичной. Поднимаясь и опускаясь по лестницам и проходя по коридорам и кабинетам, он помнил, как можно будет вернуться, но через некоторое время он или все перепутал, или сама обстановка изменилась. Ему стали попадаться закрытые двери, в попытках найти обход он заходил все дальше и дальше и снова начал блуждать. При этом ему никогда не удавалось подойти близко к кому-то из людей — они всегда находились или на другой лестнице, или на противоположном конце коридора. Иногда Петя случайно возвращался во внутренний двор, и тогда он снова входил в одну из четырех дверей с твердым намерением ничего не перепутать на этот раз, но все повторялось.

В конце концов он встретил пожилую уборщицу в синем рабочем халате, которая мыла пол. Он спросил у нее, где находится выход. Женщина выпрямилась, держа в руках тряпку. Вода стекала в оцинкованное ведро серыми струями. Она внимательно посмотрела на Петю, и на ее лице отобразилось что-то вроде жалости.

— Я тебя знаю, — вдруг сказала она. — Ты здесь часто бываешь.

— Не помню, чтобы я здесь был раньше, — удивился Петя.

— Ты не помнишь, зато я помню, — проворчала уборщица. — Я-то все время здесь. Вон туда пойдешь, только по краешку, не топчи — она махнула рукой вперед по коридору и снова наклонилась над ведром, полоская в нем тряпку.

Петя поблагодарил ее и пошел в указанном направлении. Он мог поклясться, что уже исходил тут каждый квадратный метр, но на этот раз он нашел в конце коридора лестницу, ведущую вниз, и спустился по ней в полуподвал.

Потолки здесь были ниже, а свет — тусклее, так как единственным его источником являлись бледные, нервно дрожащие люминесцентные лампы. Стерильно чистый пол был затянут тонким слоем белого тумана. Сложная система коридоров, охваченных коробами вентиляции и пучками толстых черных кабелей, напоминала первый подземный лабиринт, но стены на этот раз были сделаны из шлифованного, матово блестящего серебристого металла. Прикоснувшись к одной из них кончиками пальцев, Петя почувствовал шершавый холод, словно электрический ток пробивающий до самых подошв. Слышалось негромкое гудение — вероятно, работали мощные охлаждающие установки. Воздух здесь был очень сухим и вроде как разреженным — в горле довольно быстро начало першить, и более того, Петя вовсе не был уверен, что этот воздух безвреден. Здесь могла присутствовать радиация или ядовитые химические соединения… Его опасения вскоре начали подтверждаться самым непосредственным образом. Петя чувствовал себя все хуже и хуже, но самое страшное — он потерял дорогу обратно, хотя не успел пройти и десятка шагов, и теперь вокруг него не было ничего, кроме пустынного металлического лабиринта. И этот лабиринт медленно убивал его, просвечивал рентгеновским взглядом молчаливого ужаса. Петя услышал гулкие удары собственного сердца, задыхающегося в агонии. Нужно было срочно искать выход, однако Петя знал, что это бесполезно. Но внезапно в нем проснулось какое-то смутное чувство, оно подтолкнуло его — иди быстрей; оно сказало ему, что искать нужно не выход, а нечто, спрятанное в этом лабиринте. Нечто неописуемо прекрасное и живое — Петя чувствовал это. Он поспешил вперед, задыхаясь, поворачивая и выбирая дорогу одним лишь волчьим чутьем, неведомо откуда появившимся у него.

Он не помнил, сколько ходил. Когда перед глазами уже поползли черные пятна, а ноги стали деревенеть, Петя нашел то, что искал — небольшую, ярко освещенную прямоугольную нишу в стене. Там находилось сердце, размером с футбольный мяч. Оно висело в воздухе, не касаясь стенок ниши и пола. Оно было ярко-красного леденцового цвета и имело ту самую схематично-легкомысленную форму, которую обычно рисуют на заборах и протыкают стрелами. Оно было выпуклым, как подушка. Оно неторопливо вращалось вокруг вертикальной оси и плавно покачивалось вверх и вниз, как на невидимых волнах. Оно излучало вокруг себя теплое и мягкое золотистое сияние. Оно было живым. И оно было до боли прекрасным.

Чувствуя подступающие к горлу слезы, Петя упал на колени в круге золотого сияния. Ему стало хорошо и спокойно. Здесь он был в полной безопасности, под защитой чего-то бесконечно могучего и бесконечно доброго. Он протянул руки к Сердцу, но тут же отдернул их. Сердце невозможно было забрать с собой. Оно жило только здесь. Можно было только прийти и побыть рядом с Ним, и уже одно это делало человека обладателем чего-то гораздо большего, чем любое из существующих сокровищ.

Петя разглядел на поверхности Сердца вырезанный треугольный знак, похожий на древнюю руну. Он автоматически посмотрел на свою руку — там когтем демона был вырезан такой же знак. Петя начал о чем-то догадываться, но тут же и Сердце, и лабиринт стали таять на глазах, растворяясь в уплотняющемся сером тумане. Гудение генераторов перешло в яростный рев, нарастающий с каждой секундой. Колышущийся мрак толстой губкой сжал Петю со всех сторон, и в этом мраке мутно светились два багровых глаза демона. Кто-то позвал Петю. Сначала это был слабый голос, едва пробивающийся сквозь рев. Потом он прозвучал более ясно и настойчиво. Наконец, голос заполнил собой все.

— Петя, да просыпайся же, дурилка!

Он снова вздрогнул, как от мнимого падения, и открыл глаза. Первым делом он посмотрел на руку — туда, где должна была находиться рана, нанесенная демоном. В какой-то момент ему показалось, что глаз уловил тающие очертания магического знака, но это могло быть и просто иллюзией. Однако Петя ясно чувствовал другое — знак был начерчен следами прошедшей боли в глубине руки.