Читаем без скачивания Темная половина (Dark Side) - Стивен Кинг

Электрические фонари светились неестественно ярко, а шпиндель начал поворачиваться и закручиваться спиралью, посылая движущиеся по комнате тени, которые кружились в каком-то лунатическом танце. Сперва у одной, а затем и у другой лампы лопнул стеклянный колпак, осыпав Тада осколками.

Почти ни о чем не думая, он наклонился и обхватил тело своей жены, желая вытащить его до того, как на нее обрушится тяжелый деревянный шпиндель. Этот импульс был столь силен, что заглушил все прочие, включая и осознание того, что в сущности данный поступок не имеет смысла, она мертва. Старк мог обрушить на нее небоскреб «Эмпайр Стейт Билдинг», и даже это ей уже никак не могло бы повредить. Ей уже ничто более не могло повредить, в любом случае.

Когда он просунул свои руки под нее и соединил ладони на ее лопатках, тело Лиз подалось вперед, а голова запрокинулась. Кожа на лице потрескалась, как поверхность китайской вазы эпохи Мин. Ее глаза внезапно раскрылись. Ядовитая зеленая жижа, еще тепловатая, хлынула на его лицо. Ее рост открылся, и зубы блеснули. Он ощутил их прикус на своих щеках. Ее язык вывалился изо рта и свесился на воротник ее сорочки, как кровавая змея.

Тад начал истерически хохотать — слава богу, во сне, а не наяву, поскольку тогда бы он напугал Лиз на всю жизнь.

— Я не сделаю тебе куриного обрезания, — мягко сказал Джордж Старк. Его голос теперь не был улыбчивым. Он был холоден как ноябрьское озеро в Кастл Роке. — Запомни это. Ты не хочешь иметь дело со мной, поскольку когда ты со мной…

Тад проснулся, судорожно вздрагивая. Его лицо было влажно, подушка, в которую он конвульсивно спрятал лицо, была тоже влажной. Этой влагой могли быть либо испарина, либо слезы.

«…Когда ты со мной, ты трахаешь наилучшего», — вспомнил он и договорил в подушку, затем лег на нее, прижав колени к груди и подрагивая всем телом.

— Тад? — пробормотала Лиз в своем, очень далеком от него сне. — Близнецы о'кей?

— О'кей, — успокоил он. — Я… ничего. Спи дальше.

— Да, что-то… — Она сказала еще что-то, но Тад уже не улавливал смысл ее слов. Он был занят воспоминанием о фразе Старка насчет Эндсвилла… места, где заканчиваются все железнодорожные пути.

Тад лежал на простыне. Он потер лицо и ожидал исчезновения всех кошмарных ощущений. И они отступали, но удивительно медленно. По крайней мере, ему удалось не разбудить Лиз.

Он безумно уставился в темноту, не пытаясь уловить смысл сна, только желая избавиться от него. Через некоторое время в соседней комнате проснулась Уэнди и начала плакать, требуя перемены белья. Уильям, конечно, проснулся через несколько секунд и решил, что и ему необходима та же процедура (хотя, когда Тад снял с него пеленки, они были абсолютно сухими).

Лиз тотчас пробудилась и еще сонная двинулась в детскую. Тад сопровождал ее, почти радостный от осознания необходимости возни с детьми посреди ночи. Посреди этой ночи, во всяком случае. Он перепеленал Уильяма, пока Лиз проделывала то же самое с Уэнди. Никто из них не говорил много, и когда они возвращались в спальню, Тад был рад почувствовать, что теперь он действительно хочет спать. До этого он боялся, что образ разрушающегося у него на глазах тела Лиз никогда более не даст ему возможности спокойно спать по ночам.

Все уйдет утром, так всегда бывает с кошмарными сновидениями.

Это было его последней мыслью перед погружением в сон. Но когда он встал на следующее утро, он помнил сон во всех подробностях (хотя одинокое и печальное эхо от его шагов в мрачном коридоре было тем единственным впечатлением, которое полностью сохранило в душе Тада эмоциональный заряд). Это воспоминание о кошмаре не могло быть стертым последующими днями.

Оно было не менее ясным и четким, чем самые реальные события, отложившиеся в памяти Тада. Ключ, который оказался ключом от машинки, бесформенная пальма, сухой и почти безучастный голос Джорджа Старка, вещавший из-за плеча, что он не будет трогать Тада, а также по поводу траханья с наилучшими.

3. КЛАДБИЩЕНСКИЕ УБЛЮДКИ

Главу команды садовников Кастл Рока из трех человек звали Стивен Холт, хотя, конечно, каждый в городке называл его просто копателем. Таково обычное прозвище тысяч садовников в тысячах небольших городков и поселков Новой Англии. Как и у большинства коллег, у Холта было немало работы, учитывая размер его бригады. Город владел двумя лужайками для малышей-дошкольников, одна находилась около железнодорожной эстакады между Кастл Роком и Харлоу, другая — в Кастл Вью. Обе они требовали постоянного ухода, поскольку весной нужно было вскопать почву для засева, летом подрезать посадки, а осенью удалить все осыпавшиеся листья (не говоря уже о деревьях, которые нужно было удобрять и подрезать, а также о столиках и скамейках). Кроме того, в городе было два парка в Кастл Стрим и Кастл Фоллс, в которых всегда было полно народу, особенно ребятишек, а потому всегда была работа для садовников.

Одного этого перечня вполне достаточно, чтобы убедить нас в том, что старина Стив Холт не мог скучать в своей повседневной суете до самого смертного часа. Но Кастл Рок имел еще и три кладбища, за которые также отвечала бригада садовников. Уход за зелеными насаждениями был здесь самой легкой и простой обязанностью. Были еще и операции по уборке и обкладыванию могил дерном. Существовал патруль дозора. После праздников всегда оставалось множество увядших цветов и сломанных флажков — День Поминовения здесь был вне конкуренции по горам мусора, но Праздник независимости (4 июля), День Матери и День Отца также доставляли немало хлопот. А существовали еще и бесстыдные надписи на памятниках и могильных плитах, которые оставляли ничего не уважающие дети и которые нужно было немедленно счистить.

Город всем этим не занимался, конечно. Это было делом тех парней, которых называли копателями, к примеру, Стивена Холта. Правда, этим христианским именем его называла только мама, а для всех сограждан он был Копатель Холт с тех пор, как принялся за свою работу в 19б4 году, и таковым останется до самой смерти, даже если и займется другой работой, что, конечно, маловероятно в его возрасте — 61 год.

В семь утра, в среду, которая пришлась на первое июня, прекрасным летним деньком Копатель подогнал свой автомобиль к кладбищу Хоумленд и вышел из машины открыть ворота. На них висел замок, но им пользовались дважды в год — на выпускной вечер в школе и в День всех святых (1 ноября). Открыв ворота, он медленно поехал по центральной аллее.

Это утро было отдано разведыванию. У него с собой была схема кладбища, на которую он наносил пометки об участках, где нужно вести работы между нынешним днем и Днем Отца. Закончив с осмотром Хоумленда, он должен направиться на другое кладбище — Грейс через весь город, а уже оттуда на кладбище Стэкпоул, которое находится на пересечении дороги Стэкпоул с городской дорогой № 3. С этого утра он и его ребята начнут действовать там, где это потребуется. Будет не слишком тяжело; самая трудная работа проделана в конце апреля, когда пришлось вести весеннюю уборку.