Читаем без скачивания Крах одной карьеры - Александр Афанасьев

— Начал.

— Видишь, Андрей, а мы полгода назад голову ломали, зачем Травински вокруг нашего академгородка круги начал набрасывать. Знал что-то, наверняка знал. Ты пошли в Москву наши соображения, чтобы они еще раз его связи перетряхнули… Где-то есть утечка!

— Будет сделано, товарищ полковник.

Ирэн плакала. Взахлеб, по-детски. Прошло две недели после отъезда Донована из Москвы, а она до сих пор успокоиться не могла. Ирэн не сказала Травински, что шеф был у нее.

Появился он неожиданно. Ирэн приехала с работы и стала готовить ужин, как вдруг раздался звонок. Запахнув халатик, она открыла дверь: на пороге стоял «старикашка» с букетом гвоздик.

— Здравствуй, милочка, — он сунул ей цветы и, отстранив, прошел в комнату.

— Я сейчас, мистер Донован, — заторопилась Ирэн, — я мигом… Она сорвала со спинки кресла платье и выскочила в коридор.

Через минуту она вернулась. «Старикашка» сидел в кресле, дымил сигаретой. Не глядя на Ирэн, бросил:

— Могла бы и не переодеваться. — Он строго посмотрел на нее. — Чем вы тут занимаетесь? Я что тебя, по музеям ходить посылал? В теннис играть?

Ирэн ошеломленно молчала: она всегда терялась от грубости и знала, что шеф специально разговаривает с ней так — грубо, с неприкрытым презрением.

— А этот старый жеребец? — Донован выругался. — Год сидит и думает, что я даром деньги плачу? — Он раздраженно встал и подошел к «стенке». По-хозяйски открыл бар, вытащил бутылку коньяку, налил себе полбокала и залпом выпил. — Тебе налить?

Ирэн отрицательно поморщилась.

— Как идут дела с «аспирантом»?

— Я ездила к нему, — испуганно прошептала Ирэн. — Была у него, утром уехала в Москву.

— Ты уже забралась к нему в постель? Ирэн промолчала.

— Да ты никак застеснялась? — И с угрозой добавил: — Ты разведчица? А женщина-разведчица должна быть готова на все! Поняла?

Ирэн сидела ни жива, ни мертва. Никогда еще шеф не говорил с ней так цинично и откровенно.

— Ты что, думала, здесь романтика, приключения? Так, что ли, тебе говорили в нашем богоугодном заведении? Чушь! Ты должна добывать сведения любыми путями. Кстати, тебя учить этому не надо…

Своих родителей Ирэн Горд не помнила. Умерли они почти одновременно.

Ей грозил приют, но ее удочерила бездетная семья их соседей Григоренко, таких же эмигрантов из России, как и ее родители. Григоренки быстро продали ферму, скот и уехали из Канады в Соединенные Штаты, надеясь, что Ирэн станет им настоящей дочерью, о которой они мечтали. Ирэн росла девочкой решительной, ловкой, хорошо училась в гимназии и радовала стариков. Увлекалась русским языком. Это было легко, потому что сердобольные Григоренко не могли ей отказать и дома разговаривали только по-русски. В гимназии неожиданно стал к ней присматриваться пожилой высокий человек — преподаватель украинского и русского языка Пошелюжный. Гимназия, в которой училась Ирэн, существовала на деньги украинского землячества, но истинным владельцем была организация украинских националистов.

Перед окончанием гимназии с ней долго беседовал сухой, как перестоявший лето ковыль, старик в расшитой украинской рубашке и седыми казацкими усами. Он нудно и длинно говорил о задачах «истинных патриотов Украины», и Ирэн никак не могла понять, что он от нее хочет. Тот неожиданно прослезился, сказав, что она «настоящая дочь Украины», и тут же предложил Ирэн за счет «независимых украинцев» поехать учиться в Женеву. Ирэн пришла в восторг: еще бы, учиться бесплатно, да еще в Женеве! Она дала согласие. Приемные родители, узнав об этом, переполошились и побежали в гимназию. Оттуда они вернулись чуть живыми и белее снега: оуновцы шутить не любили.

Учеба в закрытом колледже в Женеве прошла для Ирэн как прекрасный и счастливый сон. Она овладевала тайнописью, работой с «корреспондентами», так преподаватели называли агентуру, ей вдалбливали в голову методы вербовки, учили, как вести себя в «стране пребывания», уходить от наблюдения, закладывать тайники. Ирэн нравилось все, особенно уроки так называемой киноподготовки. Курсантам показывали детективные киноленты почти со всего мира. После просмотра начинался их разбор: предлагалось оценить поведение разведчиков и контрразведчиков в только что просмотренном фильме.

После окончания колледжа Ирэн стала работать секретарем-переводчиком в одной фирме, имевшей заказы из Советского Союза. Она дважды ездила с главой фирмы в Ленинград. Заданий ей не давали, и только после двухгодичной «стажировки» Ирэн было предложено поехать в Москву секретарем собственного корреспон дента журнала «Наука и общество» Гарри Травински.

Ирэн поехала с радостью.

И вот знакомство с русским парнем — ученым, который покорил ее с первого взгляда. Она понимала, что вместе они не смогут быть никогда, и от этого ей хотелось плакать.

Приезд Донована открыл ей глаза на многое. И самое главное, она поняла, что за судьба ей уготована и кто она есть на самом деле.

Гилярова неожиданно вызвали в комитет комсомола. Звонил секретарь комитета Демидов. На вопрос, зачем, ответил уклончиво, попросив не задерживаться и не тянуть.

Сергей шел по территории института в прекрасном настроении. Ему только что сообщил Володя Медведев; его, как и Кушнира, включили в группу по разработке новой технологии.

В комитет комсомола Гиляров вошел размашисто, пожал руку Демидову и сел рядом:

— Здорово, Юра! Ты чего такой хмурый?

Демидов отвел взгляд от Серегиного лица, долго копался в своем столе, словно что-то искал и никак не мог найти.

— Демидов, ты что? Зачем вызывал? — не выдержал Сергей. — Давай не тяни, у меня времени в обрез.

— Поговорить надо, — Юрий нахмурил веснушчатый лоб. — Как у тебя в семье?

— А что такое?

— Вот я тебя и спрашиваю, живешь ты с женой или нет?

— Сейчас не живу, поругались… Она у матери обретается. А что такое?

— Ну, а какие у тебя отношения с Олей Водолагиной?

— А твое какое дело! — взорвался Гиляров. — Почему я тебе отчет должен давать? Кто ты — отец, мать?

— Не ори! Дело серьезное… Вот почитай, анонимка пришла на имя директора.

Сергей взял в руки лист, отпечатанный через один интервал, и начал читать: «Уважаемая дирекция института. В нашей организации работает Сергей Гиляров, собирающийся в скором времени защищать кандидатскую диссертацию. Этот человек не может носить высокое звание советского ученого. Он бросил жену и выгнал ее из дома, ведет разгульный образ жизни и почти в открытую сожительствует с дочерью своего научного руководителя академика Водолагина, который поэтому всячески ему благоволит. В результате этого покровительства Гиляров получил вне всякой очереди комнату в общежитии для семейных, в которой проживает один, а жена его проживает сейчас у матери, больной женщины. Гиляров, пользуясь попустительством своего покровителя Водолагина, защищает кандидатскую диссертацию раньше талантливого молодого ученого Валерия Кушнира, который имеет намного больше заслуг, чем Гиляров, но не подхалим, не подлец, а потому, по мнению Водолагина, карьерист и непорядочный человек. Мы, группа сотрудников института, не можем открыть свои фамилии, так как боимся мести со стороны академика Водолагина, но, если потребуется, готовы свои фамилии назвать…»

В комнате воцарилась тишина, и только откуда-то доносился далекий стук пишущей машинки, да за закрытым окном слышны были чьи-то голоса. Сергей еще раз медленно перечитал написанное, и чувство гадливости заставило его брезгливо отбросить письмо от себя.

— Что скажешь? — глухо спросил Демидов, и тут только Сергей заметил, что Юрию не менее противно, чем ему.

— Не знаю…

— Может… — Демидов покраснел, — это твоя Татьяна накатала? Сергей смущенно поднял ладонь и отрицательно покачал головой.

— Слушай, Серега, а ты… — что у тебя с Ольгой Водолагиной? Сергей удивленно посмотрел на Юрия и вдруг понял: что бы он сейчас ни сказал, все будет против него. Он пожал плечами и промолчал.

— Ну, может, ты того… влюбился в нее?

Гиляров медленно потер ладонью грудь, где толчками, с щемящей медлительностью билось сердце. Внезапно пришла мысль, что все это станет известно Оле, Водолагину… всем, всем, и чувство безнадежности охватило его.

— Что ты молчишь? — издалека донесся голос Юрия. — Так что у вас с Ольгой было?

— Ничего… — выдавил из себя через силу Гиляров. — Хочешь верь, хочешь не верь — ничего. Да, бывал я дома у Григория Александровича. Ольга мне перепечатывала диссертацию… И асе.

— По городу ты с ней гулял?

— Гулять не гулял, а вместе ходили. А что тут такого?

— Да как ты не понимаешь! — взорвался Демидов. — Тебя грязью облили. Да не только тебя — Водолагина, комитет комсомола, вообще весь институт…

Сергей молчал, пожимая плечами.