Читаем без скачивания Холодные близнецы - С. Тремейн

А пропахшей кислятиной пивнушки, которую Энгус помнил двадцать лет назад, конечно, и в помине не было.

Хотя сейчас туристы отсутствовали – какие приезжие будут мерзнуть на острове в середине ноября? Холодно, да и не сезон. Единственными клиентами были местные.

– Да, оба с молоком. Спасибо, Дженни.

Энгус посмотрел в угол. За круглым деревянным столом сидели пятеро разномастных мужиков, зато в почти одинаковых свитерах без ворота. Кроме них, в баре больше никого не было. Мужики покосились на Энгуса поверх своих пинтовых кружек с пивом и замолчали.

Затем они повернулись друг к другу с заговорщицким видом и возобновили беседу на очень странном языке.

Чтобы не таращиться на них, Энгус спросил Джоша:

– Гэльский?

– Он самый. На Слейте ты его повсюду услышишь. Здесь рядом недавно гэльский колледж построили. И в школах его учат, само собой, – Джош усмехнулся. – Но я готов поспорить, что, пока мы сюда не пришли, они болтали по-английски. Они так шутят – прикалываются над новенькими.

Джош поднял руку и помахал одному из мужчин – небритому крепышу приятной внешности лет под сорок на вид.

– Как жизнь, Гордон?

Гордон ответил с мрачной улыбкой.

– Здорово, Джошуа. Здорово. Ciamar a tha thu fhein?[3]

– Прекрасно. Но в мою тетку ударила молния! – воскликнул Джош с добродушным видом. – Гордон, ты ведь не забыл, что я никогда не учил гэльский?

– Ничего, Джош, может, еще как-нибудь попробуешь – и выучишь.

– Хорошо, я тебе обещаю. Позже пересечемся!

Барменша с пирсингом принесла кофе. Энгус посмотрел на две маленькие чашки, которые казались еще меньше в руках Джоша – грубых красных лапищах каменщика.

Энгус жаждал скотча. Само собой разумеется, что в Шотландии ты должен пить шотландский виски – но ему было неловко глотать спиртное после полудня, да еще в обществе непьющего Джоша.

Вот ведь парадокс! Если говорить начистоту, то Джош Фридленд не всегда слыл трезвенником. В юности он изрядно напивался. Когда другие ребята из университета – в том числе и Энгус – экспериментировали с чем попало, Джош совершал смертельные виражи. Синтетические таблетки на вечеринках привели его к серьезной героиновой зависимости, и дальше – в темноту и ужас. Несколько лет казалось, что Джош пошел в разнос полностью и его нельзя вытащить, хотя они пытались, особенно Энгус.

Но внезапно в возрасте тридцати лет Джош спас себя сам. С помощью «Анонимных наркоманов».

Джош ударился в трезвость с тем же пылом, с каким раньше кололся. Он не пропускал ни одной ежедневной встречи за шестьдесят дней, одолел программу «двенадцати шагов» и вверил себя высшим силам. Потом он познакомился с симпатичной богатой молодой женщиной по имени Молли Маргеттсон, естественно, на встрече «АН» в Ноттинг-Хилле. Она сидела на кокаине, но избавилась от зависимости, как и Джош.

Джош и Молли сразу понравились друг другу и вскоре поженились. Церемония была малолюдной и трогательной, а затем они уехали из Лондона на север. Они продали квартиру в Холланд-парке и купили симпатичный домик в самом сердце тех мест, которые всегда любили: на Слейте, прямо возле воды, в полумиле от «Селки», неподалеку от острова бабушки Энгуса.

Пролив Слейт прекрасен – от него у Энгуса всегда дух захватывает.

Джош работал каменщиком, а Молли замечательно совмещала домоводство и бизнес: торговала фруктами, вареньем, медом и чатни[4] – на жизнь хватало. Иногда она рисовала картины.

Энгус задумчиво смотрел на дальнюю стенку. Годами он жалел Джоша, а теперь, как оказалось, завидует ему. Да, он искренне радовался за них с Молли, но и завидовал первозданной чистоте их жизни: только воздух, камни, небо, стекло, соль, скалы и море. А еще гебридский вересковый мед. Значит, и Энгуса тоже потянуло к истокам. Смыть бы с себя городскую пыль и все сложности и погрузиться в чистоту. Морской воздух, настоящий хлеб, сильный ветер, дующий в лицо.

Друзья прошли к столику подальше от Гордона и его гэльскоговорящей компании. Джош сел, отхлебнул кофе и с хитрой улыбкой сказал:

– Это Гордон Фрейзер, наш мастер и умелец. Занимается всякой всячиной от Кайлерхеа до Ардвасара – тостерами, моторками, оставшимися в одиночестве замужними бабами. Если тебе надо лодку, он может помочь.

– Ага. Я его припоминаю вроде бы, – Энгус пожал плечами.

Значит, Гордон Фрейзер… А что он, Энгус, вообще способен воскресить в своей памяти из тех лет? По правде говоря, ему до сих пор немного стыдно оттого, что он ошибся с расстоянием от острова Торран до суши.

Наверное, он стареет.

И главное – память его уже подвела, не подведет теперь и судьба? Он сам-то верит в мирную жизнь с Сарой на острове? А им будет очень трудно, если учесть, что Сара лазит на чердаке по коробкам с фонариком в руках.

А если она ему врет? Опять?

Он хотел подумать о чем-нибудь другом.

– Джош, а насколько все изменилось на Торране? Совсем плохо?

– Ты про дом? – уточнил Джош. – Парень, приготовься к худшему. Я, конечно, за хибарой смотрел – я тебе говорил по телефону, и Гордон тоже, он к твоей бабушке хорошо относился, и рыбаки там останавливались, но все-таки домишко не в лучшем виде, это факт.

– А смотрители маяка?

Джош покачал головой:

– Они приезжают раз в две недели и совсем ненадолго: линзу почистят, батарею проверят, и работа закончена, можно бухать в «Селки».

– Ясно.

– Мы старались, но ты же понимаешь, жизнь такая штука, что бывает и своих дел полно. Да и Молли не любит, когда берут ее лодку. Твоя бабушка последний раз приезжала четыре года назад, и с тех пор в доме никого толком не бывало.

– Четыре года – долгий срок.

– Именно, парень. Четыре длиннющих гебридских зимы – сырость, плесень, ураганы, и все это имеет последствия, – вздохнул Джош, но опять повеселел. – Хотя у вас прошлым летом были незаконные жильцы.

– У нас?

– Ага. Но они оказались вполне нормальными. Два парня и две милые девчонки. Детишки, студенты. Они как-то вечером завалились в «Селки», крутые, как яйца, и Гордон с ребятами рассказали им разных сказочек, дескать, что на Торране водятся привидения. Студентам стало интересно, и они утром уехали на Торран. Но они бед не натворили, только сожгли почти все дрова, которые оставались после твоей бабушки. Лондонцы, что с них взять.

Энгус оценил юмор ситуации. Он вспомнил, как они с университетскими ребятами приехали из Лондона и вели себя точно так же: сидели в пабе, слушали страшилки местных жителей про Скай и угощали их выпивкой. Все эти байки были придуманы темными зимними вечерами, чтобы убить время. Бабушка рассказывала ему точно такие же истории про Скай: про Вдову из Портри, про ужас, что бродит во тьме, и самую страшную – про Груагах: волосы у нее белы как снег, и она оплакивает свое отражение…

– А ты чего не появлялся?

– Что?

– Тебя здесь целых пятнадцать лет не было, – продолжал Джош. – Почему?

Энгус нахмурился и вздохнул. Вопрос хороший, он бы и сам себе такой задал. Он лихорадочно начал искать ответ.

– Не знаю. Хотя нет. Может, для меня Торран стал чем-то вроде символа, домом, куда я когда-нибудь вернусь. Потерянным раем. Словно до него – пять миллионов миль. Я действительно хотел здесь побывать, когда вы с Молли сюда переехали, но… – опять зловещая пауза. – Но у нас родились девочки, близнецы, и все изменилось. В корне. У нас – двое орущих младенцев. Грудных. А здесь суровый климат. Есть причины испугаться, Джош. Да ты и сам поймешь, когда у вас с Молли будут дети.

– Если у нас будут дети, – Джош покачал головой и уткнулся носом в чашку с пятнами от выпитого кофе с молоком. – Если.

Межу ними повисла напряженная тишина, сдобренная горечью. Один мужчина грустил об умершем ребенке, а другой – о детях, которых у него нет.

Энгус допил остывший кофе, повернулся на неудобной деревянной скамье и посмотрел в окно, забранное толстым ветроустойчивым стеклом – такие вставляют в иллюминаторы самолетов.

Стекло искажало прекрасный вид на Торран и делало его отвратительным. Пейзаж был косым, размазанным и неправильным. Энгус вспомнил слабоосвещенное лицо Сары в полумраке чердака. Когда она лазила по коробкам.

С этим пора кончать.

– Отлив в самом разгаре, – встрепенулся Джош. – Дружище, у тебя два часа. Ты уверен, что доберешься? Может, мне проводить тебя или на лодке довезти?

– Нет. Сам дошлепаю.

Мужчины покинули паб. На улице стало промозгло, и вместе с отливом усилился ветер. Энгус махнул Джошу на прощание, мол, завтра к вам зайду, и машина Джоша тронулась, разбрызгивая грязь.

Энгус открыл багажник и достал рюкзак. Сегодня утром, в дешевой гостинице в Инвернессе, он аккуратно сложил туда все, что понадобится ему в первую ночь на острове. Остальное он купит завтра, а сейчас ему нужно поспеть на остров до темноты.