Читаем без скачивания Невидимка - Герберт Уэллс

Джафферс вошел в приемную, а ним — Галль, а за Галлем — Уоджерс.

Им предстала в полумраке безголовая фигура с обглоданною коркой хлеба в одной, обтянутой перчаткой, руке и куском сыру в другой.

— Вот он, — сказал Галль.

— Куда вы лезете, черти? — раздалось над воротником пальто.

— Чудной-то вы чудной, сударь мой, что и говорить, — сказал Джафферс, — да насчет головы в приказе ничего особенного не значатся; сколько есть, столько и арестуем. Что нужно, то нужно.

— Не подходи! — заревела безголовая фигура, отскакивая.

В одно мгновение незнакомец швырнул хлеб и сыр, и мистер Галль едва успел поймать и спрятать упавший на стол ножик. Перчатка слетела с левой руки незнакомца и шлепнулась прямо в лицо Джафферса. Через минуту, прервав начатое было объяснение касательно арестов вообще, Джафферс схватил незнакомца за лишенную кисти руку и невидимое горло. Звонкий удар по ляжке заставил его вскрикнуть, но он не разжал рук. Гальь Галль толкнул через стол ножик Уоджерсу исполнявшему обязанность как бы судебного пристава со стороны наступления, и сделал шаг вперед, между тел как Джафферс и незнакомец, сцепившись и колотя друг друга, надвигались пошатываясь прямо на него. На дороге попался им стул и с треском грохнулся об пол, а за ним растянулись и сами противники.

— Берите за ноги, — промычал, сквозь зубы Джафферс.

Мистер Галль, пытаясь выполнить инструкцию, получил здоровенный удар в грудь, на минуту совсем его ошеломивший, а мистер Уоджерс, видя, что безголовый незнакомец очутился теперь уже поверх Джафферса, с ножом в руке отступил к двери, где и наткнулся прямо на мистера Гокстера и сиддербриджского ломового, явившихся на выручку закона и порядка. В ту же минуту со шкафа слетело три или четыре стклянки, и в воздухе пахнуло каким-то едким запахом.

— Сдаюсь! — крикнул незнакомец, хоть и подмял под себя Джафферса, и через минуту встал на ноги.

Он задыхался и представлял весьма странную фигуру, — без головы и без рук, так как теперь снял уже и левую перчатку.

— Делать нечего! — прибавил он захлебывающимся, почти рыдающим голосом.

Удивительно странно было слышать этот голос, исходящий как бы из пустого пространства, но суссэкские крестьяне — может быть, самый положительный народ в мире. Джефферс тоже встал и вынул ручные кандалы, но тут он выпучил глаза.

— Да что же это? — проговорил он, огорошенный смутным сознанием несообразности всего происшедшего. — Чорт возьми!.. Того… Куда ж их?

Незнакомец провел рукою вдоль жилета, и будто чудом все пуговицы, к которым обращался пустой рукав, расстегивались сами собою, потом он сказал что-то о своих ногах, наклонился, и видно было, что он возятся со своими башмаками и носками.

— Батюшки! — вдруг воскликнул Гокстер. — Да ведь это совсем даже и не человек никакой! Просто пустая одежа!.. Глядите-ка! Через ворот-то все насквозь видно, всю подкладку, как есть! Руку можно просунуть.

Он протянул было руку, но как будто наткнулся ею на что-то в воздухе и отдернул ее с громким криком.

— Потрудитесь не совать мне пальцев в глаза, — произнес воздушный голос тоном свирепой укоризны. — В сущности, ведь я весь тут: голова, руки, ноги и все прочее; только так случилось, что я невидим. Случай очень неприятный, чорт бы его побрал, но оно так, и это не причина, чтобы всякий айпингский болван мог безнаказанно тыкать в меня пальцами. Понимаете?

И пара платья, теперь вся расстегнутая и свободно висевшая на своих невидимых опорах, остановилась среди комнаты, держа руки фертом.

Вошло еще несколько человек, и стало тесно.

— Невидим, ишь ты! — сказал Гокстер, игнорируя брань незнакомца. — Да слыханное ли это дело?

— Оно действительно странно, но все же это не преступление. Почему на меня вдруг накинулся полицейский?

— А! Ну, это особая статья, — сказал Джафферс. — Конечно, вас трудненько разглядеть при этом свете, но приказ, — вот он, и все законным порядком. Кого там видно, кого не видно, — это до меня не касается, а вот воровство — дело другое. В один дом забрались воры и стащили деньги.

— Ну?

— И обстоятельства, несомненно, указывают…

— Вздор и чепуха, — сказал Невидимый.

— Надеюсь, сэр. Но я получил приказания…

— Хорошо, — сказал незнакомец, — пойду. Пойду. Только без кандалов.

— Так полагается, — сказал Джафферс.

— Без кандалов, — решил незнакомец.

— Извините, — сказал Джафферс.

Вдруг фигура села, и прежде чем кто-либо мог что-либо сообразить, туфли, носки и панталоны полетели под спит. Потом Невидимый вскочил и сбросил пиджак.

— Стой, этак не годится! — воскликнул Джафферс, вдруг поняв, в чем дело. Он ухватился за жилет, жилет сопротивлялся, потом оттуда выскочила рубашка и оставила его, пустой и мягкий, в руках Джафферса.

— Держи его! — крякнул Джафферс. — Коли он все снимет…

— Держи его! — закричали все и бросились на трепетавшую в воздухе рубашку, представлявшую теперь уже последнее, что осталось от незнакомца.

Рукав рубашки ловкой оплеухой остановил Галля, который придвинулся было, расставив руки, и отбросил его назад, на старого пономаря Тутстона; еще минута, — и вся рубашка приподнялась, судорожно задергалась и бессильно замахала повисшими рукавами, точь-в-точь так, будто кто-нибудь снимал ее через голову. Джафферс вцепился в нее, но от этого она только скорее снялась. Что-то из воздуха дало ему в зубы, он выхватил свою дубинку и неистово ударил ею по макушке Тедди Геяфрея.

— Берегись! — кричали все, колотя наобум и ни во что не попадая. Держи его. Запри дверь! Не выпускай! Я что-то поймал! Вот он!

Поднялось просто какое-то вавилонское столпотворение. Всем как будто доставалось одновременно, и Санди Уоджерс, со своей обычной сообразительностью и еще освеженный крепким ударом в нос головою, отворил дверь и начал отступление. Остальные тотчас поваляли за ним и в уголке у двери происходила с минуту страшная давка. Удары продолжались. У Фиппса, унитария, был вышиблен зуб, а у Генфрея повреждено ухо. Джафферс получил пощечину и, обернувшись, поймал что-то, что отделяло его в давке от Гокстера и мешало им сойтись. Он ощупал мускулистую грудь, а через минуту вся куча борющихся, неистовство павших людей вывалилась в полные народом сени.

— Поймал! — гаркнул Джафферс захлебываясь.

Он кружась пробирался сквозь толпу и, весь красный, с надувшимися на лбу жилами, боролся с невидимым противником. Толпа отшатывалась направо и налево перед удивительным поединком, который качаясь несся к выходу и кубарем слетел с шеста ступенек крыльца. Джафферс вскрикнул задавленным голосом, все еще не выпуская противника и сильно работая коленями, перекувырнулся и, подмятый им, со всего размаха ударился годовою о землю. Только тогда он разжал пальцы.