Читаем без скачивания Бессменная вахта - Эрнст Омурзакович Басаров

Убежденный, что с Советской властью покончено, Черных чувствовал себя в безопасности. В Киеве встретил старого знакомого, которому удалось бежать из мест заключения и по фальшивым документам устроиться дворником. С приходом фашистов стал полицейским, помогал новой власти вылавливать коммунистов, партизан, евреев и расправляться с ними.

— Скажу прямо, Антошка, дело твое неважнецкое, назад пути нет! За дезертирство сразу к стенке поставят. Поступай-ка лучше к нам, в полицию. Проявишь усердие — навар будет, может, золотишком обзаведешься.

Через несколько дней Черных уже с полицейской повязкой на рукаве в паре с Егором, так звали его знакомого, рыскал по городу в поисках коммунистов и подпольщиков. Принимал участие в кровавых расправах над советскими патриотами. Рвение его было замечено, и вскоре шеф полиции Ганс Шефер направил его за преданность в Полтаву в «школу шоферов». Под этой скромной вывеской действовало учреждение, готовившее шпионов. После трехмесячного курса обучения выпускников передали разведке дивизии СС «Мертвая голова».

Антона Черных под видом военнопленного или схваченного партизана засылали в тюрьмы и лагеря для выявления подпольщиков и коммунистов. Предателю часто сопутствовала удача, его престиж перед командованием СС неуклонно рос.

На курсах диверсантов его обучали подрывному делу, работать на рации, пользоваться шифром и кодом, водить автомашину, прыгать с парашютом.

Настал день, когда ему сказали:

— Забудь свою настоящую фамилию. Теперь ты — Иван Цвях, советский солдат…

И в одну из майских ночей 1944 года высоко в темном небе над уснувшим Приуральем появился самолет без опознавательных знаков. Он сбросил десант — новоявленного Цвяха и его напарника Коваленко — в районе Гурьева. Зарыв парашют и вскинув за плечи вещевой мешок, Черных перед рассветом пришел в условленное место, где его ждал напарник.

— Зови меня Василием Кицутой, — предупредил его Коваленко по дороге на железнодорожную станцию.

Путь к измене у него был несколько иным, чем у Черных. Под Харьковом Иван Коваленко попал в плен. В лагере военнопленных переживал голод, унижения, изнурительную каторжную работу. Сурового испытания не выдержал. И когда предложили отправиться учиться в школу диверсантов, согласился. И вот теперь он в роли радиста.

Узнав у дежурного по станции, что в сорока километрах расположен райцентр — поселок Урда, вражеские агенты отправились туда. Сочинили легенду. Цвях уколом ввел в левое предплечье Кицуты керосин, отчего рука распухла и побелела.

В Урдинском райвоенкомате заявили:

— В медпункте станции Сайхин хотели забинтовать руку, да отстали от поезда.

Предъявленные ими солдатские книжки не вызвали подозрений. Обоим вручили предписание отправиться в распоряжение Уральского горвоенкомата.

…По прибытии в Уральск Цвях и Кицута явились в горвоенкомат. Их легенде поверили, направили обоих в команду по охране аэродрома летной школы. Строго придерживаясь полученной инструкции, они поначалу старались исправно нести службу и не отличаться от других солдат. В определенные дни и часы связывались по рации с шефом. Им было приказано подбирать себе помощников из числа лиц с уголовным прошлым.

В один из зимних дней Цвях сказал напарнику:

— Пора приступать к делу.

— С чего начнем?

— На послезавтра назначены учебные полеты. Надо подготовить часть самолетов к отправке на тот свет вместе с летунами.

Ночью Цвях, крадучись, пробрался к стоящему на взлетно-посадочной полосе самолету и, расстегнув полушубок, вытащил из-за пояса небольшую стальную пилку…

Лейтенант Копылов и майор Султанов из управления госбезопасности внимательно слушали генерала.

— Дело вот какое, товарищи, — сказал он. — Вчера вечером механик, готовивший самолеты к учебным полетам, доложил, что на одной из машин надрезаны тросы управления. Места надрезов замазаны стеарином. К чему это могло привести, вы, конечно, понимаете.

Автомобиль доставил их на временный Зачаганский аэродром школы. У караульного помещения к генералу подбежал лейтенант и доложил о состоянии службы и наличии бойцов.

— Двое отсутствуют по болезни, находятся в госпитале, — закончил доклад лейтенант.

— И давно они госпитализированы? — поинтересовался Копылов.

— Рядовой Кривошеев — около месяца, а ефрейтор Попов — больше недели.

— Эти вне подозрения, — решил Копылов.

К приезжим присоединился авиамеханик Кольцов. Подошли к тропинке, ведущей на взлетно-посадочную полосу. Виден один вдавленный след. Отпечаток длинен и широк. Так бывает, когда след в след проходит группа людей.

— Это мы шли, — говорит генерал.

— Прошу всех подождать здесь, — обратился к присутствующим Копылов.

Сам медленно прошел по следу к стоящему на старте самолету, внимательно осматриваясь по сторонам. Рядом с тропой заметил небольшой снежный бугорок. Хворостиной расковырял его. Солдатская перчатка! Почти новенькая — выбросить ее не могли. Значит, кто-то потерял…

Не притрагиваясь к находке, возвратился. Спросил:

— Вчера вечером не видел ли кто-либо из вас перчатку около тропинки?

— Нет, — в один голос заявили генерал, механик и командир взвода охраны.

— А когда пошел снег?

— Во втором часу ночи, — ответил командир взвода.

— Верно! — вспомнил Копылов. Он в это время возвращался с работы домой.

Обследовали два самолета, стоящие в стороне от взлетно-посадочной площадки. У них оказались надрезанными тросы не только управления, но и расчалок — деталей силовой схемы конструкции. На фюзеляже одной из машин обнаружили оттиски четырех пальцев левой руки, их сняли на дактилоскопическую пленку.

Копылов обратился к генералу:

— Разрешите на полчаса вашу машину? Надо послать в управление за розыскной собакой.

Посланная в город машина возвратилась на аэродром с проводником и собакой Рексом.

Копылов попросил начальника школы выстроить всех бойцов охраны.

— Всех, — подчеркнул он.

В считанные минуты солдаты выстроились у самолетов.

— Начинайте! — приказал Копылов.

Проводник поднял перчатку и дал понюхать собаке. Последовала команда «Фас!», и Рекс, рванувшись с места, пошел вдоль строя. На левом фланге остановился, оскалил зубы и с рычанием сбил с ног одного из солдат. Это был Цвях. Проводник с трудом оттащил от него собаку.

Копылов дал команду перемешать строй. Теперь Цвях оказался на правом фланге. Рекс вторично пошел вдоль строя и снова кинулся на Цвяха. Ошибок в розыскной практике ищейки не бывало.

Копылов и Султанов отвели Цвяха в сторону. Он тяжело дышал, на лице выступили крупные капли пота.

— Каким образом ваша перчатка оказалась около поврежденного самолета? — спросил Копылов. — Ведь ваш пост в другом месте. Имейте в виду, кроме перчатки, есть и другая улика — след пальцев на фюзеляже одной из машин.

«Конец», — решил Цвях.

— Виновен, — пробормотал он. — Во всем признаюсь. У меня есть напарник — радист. В строю он стоит третьим справа.

Кицуту немедленно взяли под стражу.

— Где рация? — спросили его.

— Все, все скажу! — заторопился он.

В Зачаганской степи, в безлюдном месте нашли рацию и оружие.

Б. КАЛЛИСТРАТОВ,

майор милиции в отставке

ПОД ЧУЖОЙ ФАМИЛИЕЙ

Глубокой ночью в здание Рязанского железнодорожного вокзала вошел молодой человек в поношенной солдатской