Читаем без скачивания Граф Феникс - Николай Энгельгардт

– Молодой человек, – проникновенно продолжал Вальдоне, – разве вы не подвержены искушениям? Разве в том же Лондоне я не видел вас среди оргий, за чашей, в объятиях, хотя и прекрасных, но дурных женщин?

– Нет, не забыл. И особенно помню, что вы опаснейший шарлатан и авантюрист! – вспыхнул Дмитревский. – Я жил, как все актеры, и не выдавал себя за провидца, чародея, святого и духовидца, как вы! Теперь вы объявились в Петербурге, проникаете к его превосходительству Ивану Перфильевичу Елагину, очевидно, прислав ему какие-нибудь столь же достоверные рекомендации, как и ваш диплом на графское достоинство. И вас Елагин приглашает сегодня, когда у него будет заседание капитула всех здешних лож! Могу ли я допустить проникновение в святилище темного проходимца! Если вы явитесь сегодня, я изобличу вас при всех, знайте это! – он поднялся и пригрозил Вальдоне рукою.

Глаза последнего засверкали.

– Дерзкий! – грозным шепотом произнес он. – Против кого ты идешь! Я раздавлю тебя, как ничтожного червя! Знай, что дни унижения давно миновали. Пред тобою муж, облеченный высшей властью, возведенный в совершеннейшие степени могущества, посвященный в тайну тайн и откровения откровений! Тайно послали меня на изнывающий во мраке невежества и порабощения Север совершить великое дело!

– Кто же вы? И где доказательства ваших полномочий? – спросил, содрогнувшись, засомневавшийся актер.

– Непреложные доказательства моей верховной миссии будут представлены на заседании капитула. Кто я – сегодня же узнают. И не узнают. Вот знак, который убедит тебя, что ты, удостоенный звания избранного шотландского мастера, так низко стоишь по отношению ко мне и должен безоговорочно повиноваться.

Говоря так, граф протянул руку и совершил перед трепещущим молодым человеком таинственное знамение. Дмитревский схватил его руку и поцеловал..

ГЛАВА VII

В капитуле

Возле Царицына луга, в особняке, укрывшемся средь небольших строений и старых лип уютного сада, в продолговатом сводчатом зале с плотно занавешенными окнами происходило торжественное собрание капитула избранных шотландских мастеров.

После обычных вопросов: который час, бдительна ли стража и хорошо ли «укрыто» святилище для безопасной работы – великий наместный мастер восьмой провинции (которой числилась во всемирном ордене Россия) Иван Перфильевич Елагин, с зеленой лентой через плечо с подвешенными к ней золотыми циркулем и треугольником, поднялся с председательского кресла, взял молоток и, ударив по алтарю шесть раз подряд и три погодя, открыл ложу капитула.

Кресло Елагина, изображавшее Соломонов трон, находилось в восточной части зала на возвышении со ступенями и балюстрадой. Рядом стояло другое кресло, поменьше. В нем сидел с фиолетовой лентой через плечо великий мастер ложи Астреи князь Иван Сергеевич Гагарин.

На маленьком столике перед ними, покрытом ковром, лежали человеческий череп, книга Премудрости Соломона и стоял подсвечник с тремя зажженными восковыми свечами, слабо освещавшими высокое помещение. Ниже, за помостом, посредине зала на полу был начертан мелом большой квадрат и в нем разнообразные символические фигуры: пламенеющая звезда, колонны, орудия каменщиков, черепа и кости и т. п.

То был символический ковер капитула. Посреди чертежа стоял гроб на ножках, накрытый черным покровом с вышитыми на нем слезами, Адамовой головой и ветвью акации. Вокруг гроба и по краям чертежа были расставлены девять высоких шандалов с горевшими в них толстыми сальными свечами.

Вдоль стены в круглых креслах сидели члены капитула. Надзиратели со шпагами стояли за ними. У входных, плотно занавешенных дверей стояли церемониймейстер с жезлом и страж врат с мечом. Так как зал освещался немногочисленными свечами, стоявшими на полу, большая часть его была погружена во мрак, а лица братьев-масонов, подсвеченные снизу, приобретали особое, таинственное и странное выражение.

Мрачность обстановки усиливали черные плащи и шляпы мастеров, их неподвижность и величественная осанка. Все они были при шпагах, в передниках и лентах разных цветов, с золотыми знаками на нагрудных цепях, с молотками в руках, в белых перчатках с широкими раструбами. Здесь были первейшие вельможи Екатерины: граф Александр Сергеевич Строганов, князь Александр Иванович Мещерский, великий мастер ложи «Эрато», князь Александр Борисович Куракин, князь Сергей Федорович Голицын – супруг племянницы светлейшего Варвары Васильевны, прозванной дядей «Улыбочкой».

За особым столиком со стороны возвышения сидели провинциальный великий секретарь, поэт Василий Майков, и секретарь шотландского капитула и личный Елагина – князь Юрий Михайлович Кориат.

Должность надзирателей выполняли Александр Андреевич Ржевский и Иван Афанасьевич Дмитревский; церемониймейстера и стража – два немца, курляндские бароны фон Менар и фон Саломон. После открытия ложи некоторое время сохранялось общее молчание. Присутствующие стояли, мысленно обращаясь к Великому Архитектору Вселенной.

Затем, когда все сели, председатель заговорил: – Вы не менее моего осведомлены о сумятице в здешних ложах, произведенной новоизмышленными учениями и системами. Это привело нас к нищете, и ложи, учреждая работы по разным системам, пришли в полное расстройство, подобное вавилонскому столпотворению. Вкрались ложные братья, начались споры, озлобленность и всеобщая неприязнь друг к другу. Священные начала равенства и любви стали забываться. Брат идет на брата.

В этих обстоятельствах я собрал капитул, чтобы обсудить, как снова объединить ложи и привести их к согласию, имея в виду, что без верного направления работать невозможно.

И теперь, братья, прошу каждого высказать свое мнение, как нам в этом лабиринте Ариаднину нить обрести.

Великий наместный мастер наклонился и умолк.

– Еще не время ордену показать себя во всем величии, но оно недалеко, – заговорил князь Гагарин. – Положение изменится, ибо сказано в Писании: «Я хочу прийти к тебе, но дух страны противодействует мне». Так теперь противодействует дьявол всем розенкрейцерам в России, чтобы в царстве тьмы удержать тьму!

– Полагаю, что пришествий было к нам достаточно, – возразил Елагин. – Вот и сегодня я жду визитера.

– Визитера! Кто такой? Откуда? – послышались голоса.

– Сие лицо уже третий месяц в столице пребывает инкогнито под именем Фридриха Гвальдо, полковника испанской службы, занимающегося вольным врачеванием.

– Фридрих Гвальдо! Но я о нем слышал, – сказал князь Голицын. – Сегодня светлейший даже посылал за ним камердинера на предмет осмотра нашего больного малютки, но тот нагло отказался приехать.