Читаем без скачивания Воины бури - Бернард Корнуэлл

— В Эдс-Байриге есть вода? — спросил я Ситрика.

— К юго-востоку от холма есть источник, — с сомнением произнес он, — но это всего лишь ручеек. Его не хватит для всего войска.

— Рагналл недостаточно силен, чтобы напасть на Честер, — размышлял я вслух, — и ему известно, что мы не станем терять воинов на стенах Эдс-Байрига.

— Он просто хочет сразиться! — презрительно заявил Ситрик.

— Нет, — ответил я, — не хочет. Только не с нами. 
У меня возникла мысль. Я не мог выразить ее вслух, поскольку еще и сам до конца не осознал, но я понял, что делает Рагналл. Эдс-Байриг был обманкой, думал я, и мы не враги, пока не враги. Мы станем ими со временем, но не сейчас. Я повернулся к Ситрику.

— Отведи людей обратно в Честер, — приказал я. — Вернись той же тропой, что мы пришли. Пусть ублюдки тебя увидят. И вели Финану стеречь завтра лес до самого края.

— Господин? — переспросил он.

— Скажи Финану, что отряд должен быть большим. Не меньше полутора сотен! Пусть Рагналл их увидит! Передай ему, пусть разъезжает от дороги до реки, заставьте Рагналла думать, что мы планируем напасть с запада.

— Напасть с... — начал было он.

— Просто выполняй, — огрызнулся я. — Берг! Поедешь со мной!

Рагналл лишил нас переправы и пытался приковать все наше внимание к Эдс-Байригу. Он вел себя осторожно — отстраивал огромную крепость и намеренно не провоцировал нас, высылая отряды на юг. Однако всё, что я знал о Рагналле, говорило, что он был кем угодно, но только не человеком осторожным. Он был воином. Действовал быстро, бил нещадно и звал себя королем. Он наделял золотом, был лордом, покровителем воинов. Воины последуют за ним, пока его копья и мечи будут захватывать пленников и земли, но никто еще никогда не богател, строя крепость в лесу и напрашиваясь на нападение.

— Передай Финану, что я вернусь завтра или днем позже, — наказал я Ситрику, кивнул Бергу и взял путь на восток. — Завтра или днем позже! — прокричал я Ситрику.

Берг Скаллагримрсон был норвежцем, присягнувшим мне на верность, которую доказал за три года, с тех пор как я спас ему жизнь на берегах Уэльса. Он мог в любое время уехать на север, в королевство Нортумбрия, где отыскал бы датчанина или соплеменника-норвежца, что принял бы молодого и сильного воина, но Берг хранил мне верность. Он был серьезным и рассудительным юношей с худым лицом и голубыми глазами. Волосы он носил на манер норвежцев и упросил дочь Ситрика нанести ему на левую щеку рисунок с помощью чернил из дубовых галлов и иголки.

— Что это? — поинтересовался я, пока шрамы на лице еще заживали.

— Волчья голова, господин! — негодующе ответил он.
Волчья голова была моим символом, а чернильный рисунок на щеке — его способом выказать преданность. Но даже когда все зажило, рисунок смахивал на размазанную свиную голову.

Теперь мы скакали на восток. Я по-прежнему не опасался вражеских отрядов, поскольку догадывался об истинных намерениях Рагналла. Это подозрение гнало нас до самого вечера. К этому времени мы свернули на север и следовали по римской дороге, что вела в Нортумбрию. Мы упорно держались в стороне от Эдс-Байрига. К концу дня, взобравшись на низкий холм, я увидел мост, по которому дорога уходила за реку. Там, неподалеку от двух домов на северном берегу Мерза, стояли воины в кольчугах. Воины с копьями.

— Сколько? — обратился я к Бергу, чье зрение было острей.

— Не меньше сорока, господин.

— Он не хочет, чтобы мы пересекли реку, верно? — предположил я. — Значит, мы должны ее пересечь.

Мы ехали на восток около часа, внимательно наблюдая за врагами, и в сумерках повернули на север и подъехали к тому месту, где Мерз медленно скользил среди пастбищ.

— Твоя лошадь умеет плавать? — спросил я Берга.

— Выясним, господин.

Здесь река разливалась широко, шагов на пятьдесят, у нее были крутые глинистые берега. Вода была темной, но я чуял, что она глубока, и мы не рискнули ее переплыть, а свернули обратно вверх по течению, пока не нашли место, где с юга в реку вела грязная тропа, а другая поднималась на северном берегу, значит, здесь был брод. Не основная переправа, а просто место, где крестьяне переводили скот, но я подозревал, что обычно река мельче. Сейчас она взбухла из-за дождей.

— Нужно переправиться, — сказал я и послал коня в воду. Вода достигала сапог, потом поднялась выше, и я почувствовал, как лошадь борется с течением. Конь подскользнулся, и я отклонился в сторону, боясь упасть в воду, но жеребцу каким-то образом удалось устоять, и он устремился вперед, скорее под влиянием страха, чем моего понукания. Берг двигался следом и подгонял лошадь, так что миновал меня и вылез из воды раньше, его конь выскочил на берег весь мокрый и грязный.

— Ненавижу переправляться через реки, — прорычал я, присоединившись к нему.

В миле за рекой мы обнаружили ясеневую рощицу и провели ночь там, привязав лошадей и попытавшись поспать. Юный Берг спал как убитый, но я не смыкал глаз большую часть ночи, прислушиваясь к ветру в листве. Я не осмелился разжечь костер. Эти земли, как и местность к югу от Мерза, казались покинутыми, но это не значило, что поблизости нет врагов, и я дрожал в темноте. Перед рассветом я немного подремал, а когда пробудился, увидел, как Берг разрезает хлеб пополам.

— Это тебе, господин, — сказал он, протягивая больший кусок.

Я взял меньший и встал. Ныла каждая косточка. Я подошел к краю леса и стал вглядываться в серый рассвет. Серое небо, серая земля, серый туман. Волчьи цвета зари. Я услышал, как за спиной двигается Берг.

— Седлать коней, господин? — спросил он.

— Еще рано.

Он подошел и встал позади меня.

— Где мы, господин?

— В Нортумбрии. Все земли к северу от Мерза — это Нортумбрия.

— Твоя страна, господин.

— Моя страна, — согласился я. Я был рожден в Нортумбрии и надеялся в ней умереть, хотя родился я на восточном побережье, далеко от этих затянутых туманом полей у Мерза. Мои земли — Беббанбург, крепость у моря, ее вероломно похитил у меня дядя, хотя он давно уже умер, и теперь крепость удерживал его сын. Я поклялся, что однажды прирежу кузена и заберу то, что принадлежит мне по праву рождения. Я клялся в этом себе каждый день.

Берг вгляделся в серую сырость.

— Кто здесь правит? — спросил он.

Я слегка улыбнулся вопросу.

— Скажи, ты когда-нибудь слышал о Сюгфротире?

— Нет, господин.

— О Кнуте Одноруком?

— Нет, господин.

— О Хальфдане Отирсоне?

— Нет, господин.

— Об Эовелсе Сильном?

— Нет, господин.

— Эовелс был не так уж силен, — усмехнулся я, — потому что его убил Ингвер Сверкающий Меч. Ты слышал об Ингвере?