Читаем без скачивания Апокалипсис - Джон Адамс

Мы сообща пытались определить, какой она была породы, но не могли даже сузить круг поисков, а потом Джак выяснил, что собаки разных пород могли спариваться и приносить потомство. Все, что нам удалось выяснить, это принадлежность пса к породе крупных овчарок, но с головой ротвейлера. Происходили собаки от волков или койотов. Джак решил, что этот пес произошел от койота, поскольку считалось, что они легче приспосабливаются к новым условиям. Кем бы пи были предки нашего пса, у него должен быть большой запас приспособляемости, чтобы выжить среди отвалов пустой породы. У него не было усилителей, как у нас, и все же он выжил среди скал и кислотных отложений. Этот факт производил впечатление даже на Лизу.

Я проводил ковровое бомбометание над позициями Антарктических Отступников, загоняя отдельные группы противников на плавучие льды. Если повезет, я всю деревню загоню на опасный участок и потоплю раньше, чем они поймут, что происходит. Я спустил свой аппарат еще ниже, на бреющем полете выбросил очередном заряд, а потом поднялся вверх, чтобы уклониться от ответного огня.

Это занятие было забавным, но оно всего лишь помогало убить время между настоящими боевыми рейдами. Новый BП должен быть не хуже, чем аркады, с полным погружением и обратной связью, более компактным. Некоторые так погружаются в игру, что прибегают к внутривенному питанию, чтобы не истощить себя, пока они находятся в виртуальном мире.

Я приготовился потопить целую толпу Отступников, но тут раздался крик Джака:

— Идите сюда! Вы должны это видеть!

Я сорвал очки и бросился в комнату наблюдения, чувствуя мгновенный прилив адреналина. С порога я увидел ухмыляющегося Джака, стоявшего посреди комнаты, а рядом с ним — собаку.

В следующее мгновение ворвалась Лиза.

— Что? Что происходит?

Ее взгляд сразу метнулся к мониторам в поисках нового повода для резни.

— Посмотрите сюда, — все так же ухмыляясь, предложил Джак. Он повернулся к псу и протянул руку. — Давай.

Пес сел на хвост и с серьезным видом поднял переднюю лапу. Джак радостно улыбнулся и пожал лапу, а затем бросил псу питательную таблетку. После чего повернулся к нам и отвесил поклон.

Лиза сосредоточенно нахмурилась:

— Сделай еще раз.

Джак пожал плечами и повторил все представление.

— Он способен думать? — спросила Лиза.

— Кое-что понимает, — уклончиво ответил Джак, — Его можно научить определенным вещам. В библиотеках полным-полно инструкций. Собаки поддаются дрессировке. Не так, как кентавры и прочие, но их все же можно научить некоторым трюкам. А если собака подходящей породы, то она может работать.

— В качестве кого?

— Некоторых тренировали как охранников, другие разыскивали взрывчатку.

— Вроде ядерных зарядов и пластида? — с любопытством уточнила Лиза.

— Наверно, — пожал плечами Джак.

— А можно, я попробую? — спросил я.

— Подходи.

Я наклонился над псом и вытянул руку:

— Давай.

Он подал мне лапу. У меня даже волосы встали дыбом. Как будто посылаешь сигнал пришельцам с другой планеты. Конечно, мы уверены, что биоробы сделают то, что от них требуется. Кентавр способен производить взрывы. Искать вражеские силы. Вызывать подкрепление. Поисковик «Х-5» тоже на многое способен. Они все выполнят. Но они для этого и были созданы.

— Покорми его, — сказав Джак и протянул мне таблетку. — Собаку надо награждать, если задание выполнено правильно.

Я положил таблетку на ладонь, и длинный розовый язык прошелся но коже. Еще раз я протянул руку. «Давай». Пес снова поднял лапу, я пожал ее. Янтарно-желтые глаза серьезно смотрели прямо мне в лицо.

— Какая-то чертовщина, — бросила Лиза.

Я вздрогнул, кивнул и попятился. Пес проводил меня взглядом.

Позже вечером я лежал на своей койке и читал книгу. Все огни были погашены, только страницы книги испускали неяркое зеленоватое свечение. Да еще на стенах мерцали подаренные Лизой безделушки: бронзовая подвеска, изображающая взлетавшего из стилизованных языков пламени феникса, японская резная доска с изображением Фудзиямы и еще одна, где можно было разобрать целую деревню, занесенную снегом. Рядом висела фотография, на которой мы все трое, живые, радостно улыбались в объектив посреди ужасной бойни во время Сибирской кампании.

В комнату вошла Лиза. В зеленоватом свете книги блеснули лезвия на её руках.

— Что ты читаешь?

Лиза разделась и скользнула в мою постель.

Я поднял книгу и стал читать вслух:

Порежь, и я не буду кровоточить.Трави, я прекращу дышать.Коли, стреляй, руби меня, круши,Я поглотил науки.Я Бог.Один.

Я закрыл книгу, и зеленоватое сияние погасло. В темноте под простыней пошевелилась Лиза. Зрение приспособилось, и я увидел, что она смотрит на меня.

— Это из «Мертвеца»?

— Это из-за собаки, — сказал я.

— Мрачное чтиво.

Она прикоснулась к моему плечу теплой рукой, вросшие лезвия легонько царапнули кожу.

— Мы были такими же, как этот пес, — пояснил я.

— Грустно.

— Ужасно.

Некоторое время мы оба молчали.

— Ты никогда не задумывалась, что бы с нами стало без наших наук? — заговорил я. — Если бы не было наших больших мозгов и технобионтии, и систем питания…

— И всего того, что делает жизнь лучше? — Она рассмеялась. — Нет. — Лиза провела ладонью по моему животу. — Я люблю всех этих червячков, что живут в твоей утробе.

Она начала меня щекотать.

Червячки кишат в желудке,Червячки питают Нелли.Микрочерви пьют отравуИ взамен питают нас.

Я со смехом попытался оттолкнуть ее.

— Это не Йеарли.

— Третья ступень. Основы биологики. Миссис Альварес. Она была знатоком червотехно.

Она снова попыталась меня пощекотать, но я отвел ее руки.

Конечно, Йеарли писал только о бессмертии. Он бы этого не принял.

— Бла-бла-бла. Он не признавал никакой генной модификации. Никаких клеточных ингибиторов. Он умирал от рака и отказался от лекарств, которые могли бы помочь. Наш последний смертный поэт. Подумаешь, какая потеря. Что тут такого?

— Ты никогда не думала, почему он так поступил?

— Думала. Потому что хотел стать знаменитым. Самоубийство очень сильно привлекает внимание.

— Нет, серьезно. Он считал, что быть человеком означает сосуществовать с животными. Он считал невозможным разрушать целостную ткань жизни. Я читал о нем. Это довольно странный тип. Он не хотел жить без них.

— Миссис Альварес его ненавидела. И даже сложила о нем какие-то стишки. В любом случае, что нам остается делать? Изобретать червотехно и ДНК-добавки для каждой неразумной твари? Знаешь, во что это обойдется? — Лиза теснее прижалась ко мне. — Если хочешь, чтобы вокруг тебя были животные, иди в зоопарк. Или создавай новые строительные сооружения, или делай то, что сделает тебя счастливым. Но, ради бога, что-нибудь с руками, а не то, что этот пес. — Она подняла взгляд к потолку спальни. — Я бы мигом приготовила этого пса на обед.

— Не знаю. — Я покачал головой. — Пес не похож на биоробов. Он смотрит на нас, и в его взгляде есть что-то, нам недоступное. Я хотел сказать, что любой биороб — это наша копия, только заключенная в другую форму. А эта собака…

Я умолк и задумался.

Лиза рассмеялась:

— Чен, вы с ним пожали друг другу руки. Но ты же не обращаешь внимания на кентавров, когда они отдают честь. — Она взобралась на меня. — Забудь о собаке. Сконцентрируйся на чем-нибудь, что действительно имеет значение.

Ее улыбка и ее лезвия блеснули в темной спальне.

Я проснулся оттого, что кто-то облизывал мое лицо. В первый момент я решил, что это Лиза, но она давно ушла в свою комнату. Открыв глаза, я обнаружил рядом с собой пса.

Смешно было наблюдать, как он вылизывает мне лицо, словно хочет поговорить, или просто поприветствовать меня, или еще что-то. Вот он снова лизнул щеку, и я подумал, что с тех пор, как он пытался оторвать руку Джака, прошло много времени. Пес поставил передние лапы на край кровати, а затем одним стремительным движением запрыгнул в постель и свернулся калачиком прямо на мне.

Так он проспал всю ночь. Странно было ощущать рядом с собой кого-то кроме Лизы, но тело пса было теплым и очень приятным. Засыпая, я не смог удержаться от улыбки.

В отпуск мы отправились поплавать на Гавайи, и пса тоже взяли с собой. Вырваться из северных холодов в мягкий климат Тихоокеанского побережья было очень здорово. Приятно стоять на песчаном берегу и смотреть на безграничный горизонт. Приятно гулять по берегу, взявшись за руки, и слушать шорох черных волн, набегающих на песок.

Лиза прекрасно плавала. Она как доисторический угорь рассекала маслянистую пленку, и на обнаженном теле сверкали сотни крошечных нефтяных радуг.