Читаем без скачивания Путь одиночки - Андрей Левицкий

В идеале Данила рассчитывал перерезать веревки, взять автомат и перестрелять к чертям всех, кроме девки. Ее взять в заложники. Она не только поможет заполучить Фиделя, но и выведет в Тверь: раз от Всплеска ее корячит меньше, чем остальных, значит, проводник она неплохой. Теперь же план рушился: нож Данила добыл, но девка встала и, покачиваясь, зашагала вперед с твердым намерением пристрелить врага – как ни крути, он не успеет перерезать веревки и взять автомат.

Данила вскочил и рванул по болоту, перескакивая через мшистые кочки. Ладони сжимали шершавую рукоятку ножа.

Позади застрочил автомат – зачвакали пули о воду, взбивая фонтанчики. Закружились рубиновые листья на поверхности лужи. Данила ломился вперед, молясь, чтобы Всплеск длился как можно дольше. Сигналка обжигала грудь. Отрешиться от боли – и вперед! По воде, чтоб собаки не взяли след.

Обежав валежник, он узкой замшелой насыпью помчался дальше, пытаясь перерезать путы и не пораниться. Кровь – это смерть. Хотя… можно резаться: все равно одежда вся в крови, что набежала из разбитого носа.

Всплеск все еще продолжался – хорошо. Небывалой мощности Всплеск. Пространство звенело от напряжения, по мутному небу плыли сполохи, напоминающие северное сияние. Погони пока слышно не было. Данила перевел дыхание: вроде оторвался.

Спустившись с замшелой насыпи в воду, он прошлепал назад через лужу, двинулся на запад, потом по воде вернулся в исходную точку и побрел дальше. Так он несколько раз путал следы, чтобы сэкономить время. Сигналка начала остывать – Всплеск закончился. Теперь надо быть крайне осторожным и тихим, не вляпаться в искажение, не встретиться с тварями, ведь из оружия – только нож. Что сделаешь тем ножом?

Болото закончилось, он ступил на твердую почву. Сколько прошло времени? Полчаса? Минут десять преследователи будут приходить в себя, а потом бросятся в погоню. Если собьются со следа, это задержит их максимум на полчаса. Будь они в горах или в обычном лесу, он разделался бы с преследователями без труда, в Секторе же эти люди в своей среде, знают местность и все ее опасности, а он тут чужак. Глубоко вдохнув, Данила снова побежал.

Ветви хлестали по щекам, рассыпая золотые, бурые и багряные листья, пот застилал глаза. Проплывали поросшие мхом сосновые стволы.

Лес не просто опасен, он смертоносен. Угодив в искажение, можно поджариться заживо, сойти с ума, мгновенно состариться, тебя может расплющить или вывернуть наизнанку. "Что угодно, только не сделаться дряхлым стариком", – думал Данила на бегу. Благо, искажение тлен можно заметить по трупикам животных, к тому же это постоянное искажение, а не "бродячее", как микроволновка, паранойка или гравицапа.

Внезапно "сувенир" похолодел – и Данила остановился, отступил на шаг, задыхаясь. Сигналка снова стала теплой. Она так предупреждает об искажении. Шаг вперед – и опять грудь словно льдинкой кольнуло. Надо обходить. Раздвинув болотную траву, Данила ступил в воду и по пояс провалился в топь.

Так. Не двигаться. Вытянуть руки, распластаться и медленно вытаскивать себя из трясины. Трава выскальзывала из ладоней и вырывалась с корнем, но все-таки удалось вылезти.

Камуфляжная куртка и штаны собрали тонну грязи, Данила провел по груди руками сверху вниз – с чавканьем потекла жижа. Похоже, только спина осталась сухой. Холода, правда, не чувствовалось – но это пока, ночью будет около нуля. Нужно двигаться. Промедление – смерть. Хотя что так смерть, что эдак. То, что он до сих пор не вляпался в искажение и не встретил порождения Сектора – чудо.

На ходу Данила достал из-за пазухи карту с расплывшейся от воды южной частью Сектора. Все, что нужно, было видно. Сейчас он движется на северо-восток от лагеря контрабандистов. Надо поворачивать на северо-запад, к Твери. Данила срезал молодую осинку, сделал из нее подобие клюки с веткой-крюком вместо набалдашника. Теперь трясина не страшна.

Он пересек небольшое болото и двинулся на запад. Места по пути попадались все больше гиблые: мертвые, почерневшие рощи и мох, толщи мха, усыпанного незрелой клюквой. Кустарники уже сбросили листву и хватали за полы куртки. У берегов надувались пузыри, лопались, источая вонь тухлятины. Вдалеке пела девочка переливчатым голоском, и от ее песни волосы вставали дыбом, потому что никакая это была не девочка, а что за тварь такая – не хотелось и думать. Несколько раз Данила видел темные тени в мутной воде. Неведомые твари резвились, и листья кружились в водоворотах. Теперь он старался держаться подальше от воды.

Преследователи отстали, и ощущение опасности ослабло. Все чаще Данила вспоминал о тварях Сектора и чувствовал спиной недобрый взгляд, но когда оборачивался, позади никого не было. Казалось, что Сектор – огромное живое существо. Деревья и кусты – его шерсть, ветер – дыхание, а твари – глаза, уши и лапы. Человек здесь чужак, абсолютный чужак, на него смотрят в лучшем случае с подозрением и недоверием, а в худшем – с кровожадной ненавистью.

И это здесь, в Третьем поясе, а что происходит в Глуби? Мрачная, недоступная область в сердце этих земель, откуда катятся Всплески и расходятся хамелеоны, словно там находится некий странный источник, порождающий их… Туманный, загадочный центр Сектора, откуда, по сведениям капитана Астрахана, не возвращался еще никто.

Потеряв направление, Данила остановился, чтобы отдышаться и свериться с картой. Он в Тверской области, но Тверская область большая. Если прикинуть по времени и средней скорости бега, получается… а чупакабра его знает, что получается, не по прямой ведь бежал. Допустим, вот это болото – Чистый мох, до города – двадцать шесть километров на север. Тверь – не деревня, ее трудно не заметить, значит, единственный путь – очень быстро идти вперед, сверяясь с компасом. Если повезет, встретится патруль, хотя вряд ли, не любят они здешние места, всё больше у Барьера промышляют.

В обычном лесу Данила точно добрался бы до Твери до темноты, но вокруг – Сектор, прямых дорог нет, искажения приходится огибать. Вещи бы просушить, сожрать что-нибудь, так ведь нет ничего… "Ладно, мы тренированные, просто так не сдохнем".

Кое-как отчистив грязь с лица и одежды, он пошел не прямо на север (там поля, заросшие за прошедшие годы молодыми березами и осинами, не пролезешь), а на северо-запад, по нормальному древнему лесу. Если верить карте, вокруг полно заброшенных деревень. Они еще до того, как Сектор появился, вымерли: молодежь разъехалась по городам, старики – по кладбищам. Но что-то осталось, срубы так быстро не гниют, значит, можно забиться в угол, развести костер.

Сперва Данила подумал, что вышел на опушку. Потом понял, что судьба вывела его к заброшенной деревне.

– Спасибо тебе, Сектор, – пробормотал он, озираясь.

Сады разрослись и закрыли дома, заборы упали, деревенская улица была неотличима от просеки в лесу. Впереди обозначились зубцы разрушенных кирпичных стен то ли школы, то ли магазина и темные бревна сруба под провалившейся крышей.

Прислушался: собак не слышно. Сильно отстали. Надолго ли?..

После купания в топи бил озноб. Перед глазами всплыло кровавое месиво, в которое превратился Виталик Лазебный. Сунуть гранату себе за пазуху… Мерзкая смерть. Врагу не пожелаешь. А ведь Виталик сделал это сам. Собственной рукой. До какой же степени Сектор способен выворачивать наизнанку мозги?..

И ты, боец Астрахан, сейчас в самой заднице этого самого Сектора. Один. Без связи. Без снаряжения. Без оружия. Мокрый и голодный. С ножом и острым желанием выжить.

Огонь бы развести… Но некогда. И нечем. Поэтому будем греться движением.

С шага Данила перешел на легкую трусцу. Болото, слава богу, осталось позади, под ногами опять была твердая почва. Даже больше того – дорога. По крайней мере, когда-то это было дорогой, в меру убитой грунтовкой. По которой никто не ездил… давно. Лет десять, а то и все тринадцать. И в деревне никто не жил где-то столько же. Видимо, жители ушли отсюда сразу после землетрясения на Могилевском или же были эвакуированы годом позже, когда военные начали возводить Барьер.

Кто теперь обитал в почерневших, покосившихся избах, оставалось только догадываться… Но кто-то там обитал, точно – Данила это загривком чуял. Он шел по центральной улице деревеньки мимо заброшенного магазина с вывеской "Гастроном", мимо опорного пункта полиции с выбитыми стеклами, полусгоревшего (молния, наверное) здания сельсовета – и никак не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают.

Такое уже бывало с ним пару раз на Кавказе и на Памире. В стрессовой ситуации чувства обостряются до такой степени, что начинаешь ощущать пристальное внимание снайпера еще до того, как краем глаза заметишь блик прицела на склоне горы.

Похожее было и тут. Только не снайпер, что-то другое. Хищное. Быстрое. Опасное.

Все мышцы напряглись, по спине прошел холодок. Древние инстинкты требовали бежать, немедленно, сломя голову, куда глаза глядят. Усилием воли Данила инстинкты подавил. В интуицию как сверхспособность он не верил, считал ее просто способом подсознания обрабатывать массив информации, на которой не акцентируется внимание. Очень полезное свойство.