Читаем без скачивания Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - Сергей Минаков

К вечеру 6 августа 1914 г. 2-й батальон л-гв. Семеновского полка выгрузился на станции Новогеоргиевск, перешел походным порядком в деревню Помекувек, «лежащую в районе фортов, в 2 верстах от крепости», где и расположился лагерем156.

Вечером 7 августа 1914 г. полк выступил походным порядком на Варшаву. К вечеру 8 августа весь полк сосредоточился неподалеку от Варшавы в деревне Бабице и простоял там до 15 августа 1914 г.157

15 августа 1914 г. полк прошел через Варшаву, погрузился в эшелон и на рассвете 19 августа прибыл к Люблину. Оттуда «около 1 часа дня (19 августа) батальон (2-й) двинулся походным порядком на деревню Жабья Воля. Около 5 часов дня полк выступил на деревню Майдан-Козицкий»158. 7-я рота полка была оставлена в деревне Жабья Воля для прикрытия обоза и, простояв там до 22 августа 1914 г., в указанный день двинулась следом за полком.

23 августа 1914 г. в деревне Текели 7-ю роту сменила 16я рота полка, под командованием капитана Поливанова159. 7-я же рота двинулась на соединение с полком у Уршулина. Рота двигалась медленно. «Петр Николаевич160 делал это как будто нарочно, – вспоминал, прозрачно намекая на трусость командира роты, поручик А.В. Иванов-Дивов, – чтобы подойти к позиции вечером»161. В этом замечании слышится намек на то, что командир 7-й роты капитан Брок несколько трусил, не желал ввязываться в бой.

Около 3 часов 7-я рота прошла позицию 2-й батареи 1-й л-гв. Артиллерийской бригады, которую прикрывала 5-я рота полка, которой командовал капитан Тавильдаров. В этот же день начались вялотекущие боевые действия полка у Уршулина.

Однако 24 августа 1914 г. в бою у Уршулина был ранен в руку командир 7-й роты капитан П.Н. Брок. Он эвакуировался в тыл и передал командование ротой поручику Иванову-Дивову (как старшему в чине и командиру 1-го взвода и 1-й полуроты)162. Соответственно, 24 августа изменилось и должностное положение остальных офицеров роты: подпоручик Тухачевский стал командиром 1-го взвода и 1-й полуроты и заместителем командующего 7-й ротой. Кто стал командиром 3-го взвода, Иванов-Дивов не сообщает. Скорее всего, это был вольноопределяющийся младший унтер-офицер барон Шиллинг163, вскоре произведенный в прапорщики.

Бои в районе Уршулина продолжались до 27 августа. В ходе этих боевых действий был ранен командир 5-й роты капитан Тавилдаров и смертельно ранен поручик Тигерштедт164. К ночи 27 августа 7-я рота вместе со всем полком остановилась на ночлег в деревне Воля Голендзовская165. На следующий день, 28 августа, л-гв. Семеновский полк выступил в направлении деревни Закржувек-Карпиювка, где попал под жестокий обстрел166. 29 августа полк передислоцировался в деревню Войцехов, а на следующий день (30 августа) продолжил движение и 31 августа вступил в Теневские леса, а к вечеру того же дня вышел к деревне Гута Кржешовская167. Утром 2 сентября полк подошел к Кржешову168, где и произошел бой, в котором отличился подпоручик Тухачевский, получивший после этого боя известность во всей 1-й гвардейской пехотной дивизии.

Некоторые биографы считали обстоятельства боя под Кржешовом и его последствия, назовем так, «первым сигналом», вызвавшим неприязнь к режиму и посеявшим сомнения в его справедливости в сознании подпоручика л-г. Семеновского полка Тухачевского. «…Под Кржешовом – первое дело, где выявилась безоглядная храбрость Тухачевского, – писал в своем очерке, ему посвященном, Р.Б. Гуль. – Кржешов приказано было взять. Фронтальный бой семеновцев с австрийцами был горяч, упорен, безрезультатен. Командир приказал второму батальону, в шестой роте которого был Тухачевский, идти в обход австрийскому флангу. Батальон обход сделал быстро, незаметно, глубоко и в решительный момент боя неожиданно появился во фланге австрийцев. Австрийцы смялись, кинулись в отступление, стараясь только взорвать мосты через Сан. Но один из деревянных, приготовленных к взрыву мостов стал «лодийским мостом»169 Михаила Тухачевского. С 6-й ротой Тухачевский бросился на горящий мост; по горящему мосту пробежала пехота, преследуя смявшихся австрийцев, и пошла в атаку на том берегу. Были взяты пленные и трофеи. В бригаде, в дивизии, в корпусе оценили дело под Кржешовым. О юном подпоручике заговорили однополчане. Но первое дело не только не удовлетворило, а озлобило Тухачевского. Командир полка вызвал капитана Веселаго170 и подпоручика Тухачевского, пожимая руки, сообщил, что представляет к наградам: командира роты к Георгиевскому кресту, младшего офицера к Владимиру 4 степени с мечами. Безусый, молчаливый, красивый подпоручик не понравился командиру. Тухачевский счел себя явно обойденным. Захват горящего моста приписывал только себе и этого не скрыл на отдыхе за обедом в офицерском собрании»171. Именно Гуль сделал из данного события многозначное умозаключение: «Очень может быть, что даже дорого обошелся старой России этот Владимир с мечами. Он стал первым недовольством Тухачевского старой армией, замершей в иерархии и бюрократизме, не оценивающей «гениальных способностей» будущего красного Бонапарта»172.

Совершенно очевидно, что одним из главных источников сведений об этом событии из биографии Тухачевского, полученных Р.Б. Гулем, был князь Ф.Н. Касаткин-Ростовский. Процитирую его собственное описание этого боя.

«Первый раз заговорили о Тухачевском, – вспоминал князь, – при взятии нами города Кржешова. Второй батальон, в 6-й роте которого находился Тухачевский, сделав большой обход, неожиданно появился с правого фланга австрийцев, ведших с остальными нашими батальонами фронтальный бой, и принудил их поспешно отступить. Обход был сделан так глубоко и незаметно, что австрийцы растерялись и так поспешно отошли на другой берег реки Сан, что не успели взорвать приготовленный к взрыву деревянный высоководный мост через реку. По этому горящему мосту, преследуя убегающего неприятеля, вбежала на другой берег 6-я рота со своим ротным командиром капитаном Веселаго и Тухачевским. Мост затушили, перерезали провода, подошли другие роты, переправа была закреплена, причем были взяты трофеи и пленные. За этот бой командир роты капитан Веселаго получил Георгиевский крест, Тухачевский – Владимира 4 степени с мечами, чем явно был недоволен, считая, что Георгия заслужил он. С этих пор о Тухачевском начали говорить и интересоваться им»173.

Напомню, что князь Касаткин-Ростовский, однокашник капитана Веселаго по Пажескому корпусу, и достаточно подробно описал обстоятельства боя на Кжешувском мосту, потому что мог получить о нем информацию от самого командира 6-й роты. Можно полагать, что это было, собственно говоря, описание боя со слов капитана Веселаго. Судя по одному из фронтовых эпизодов, имевших место за день до боя под Кжешувом, капитан Веселаго с симпатией относился к молодому подпоручику Тухачевскому174.

Попытку дать объективное изложение и оценку боя под Кржешувом 2 сентября 1914 г. сделал и другой однополчанин Тухачевского – полковник А.А. Зайцов, известный в эмиграции русский военный историк и ученый.

Зайцов так излагал события: «Взять в лоб Кржешовский тет-де-пон, однако, несмотря на потери и доблестное фронтальное наступление наших батальонов, было нам не по силам. Слава Кржешовского боя, разделенная всеми его участниками, все же в особенности принадлежит нашему 2-му батальону, командир которого полковник Вешняков решил, по собственному почину, обойти Кржешовский тет-де-пон и атаковать его с юго-востока, прорываясь вдоль Сана к переправе. Командир 6-й роты капитан Веселаго, во главе своей роты, бросился на горящий мост и, перейдя по нему р. Сан, овладел переправой. Кржешов пал и Семеновцы перешли через р. Сан, захватывая пленных, пулеметы и трофеи. Смелый почин нашего 2го батальона и удар 6-й роты дали нам Кржешовский тет-де-пон и сломили фронт сопротивления австрийцев по Сану»175. Как результат этой частной победы, этого тактического успеха – «на следующий день, 3 сентября, 1-я австрийская армия оставила фронт р. Сана и начала свой отход на подступы к Кракову, за реку Дунаец (в западной Галиции)»176.

Зайцов даже не упоминает подпоручика Тухачевского. Возможно, ему казалось неэтичным вспоминать об «изменнике». Во всяком случае, из его изложения события вытекает, что инициатива захватить мост возникла на месте, в конкретно сложившейся ситуации, на страх и риск командира 6-й роты.

В газете «Русское слово» пусть с неточностями, но изложено было «свежее» впечатление о событии и его главных действующих лицах. «Подпоручик Тухачевский и поручик Веселаго, – сообщал корреспондент газеты, – взорвали мост в тылу у неприятеля, судьба героев неизвестна»177. Следует обратить внимание на примечательный штрих в тексте заметки: первым из «героев» упомянут младший по чину офицер, подпоручик Тухачевский, хотя боевое событие изложено неверно. Во всяком случае, это значит, что корреспонденту газеты был передан (или в донесении излагался) подлинный, первоначальный «рельеф» события, не отредактированный сознанием мемуаристов и военных историков под влиянием идейно-политических установок, личных симпатий и антипатий. У Тухачевского, видимо, имелись определенные мотивы выражать недовольство в распределении наград «героям» события. Впрочем, описание события всеми тремя указанными авторами и первоисточниками грешат ошибками, порой весьма серьезными.