Читаем без скачивания Получил наследство кот - Денис Дроздов

Ах, Илья, Илья! Кому ты мог помешать? Кому перешел дорогу? Кто мог так ненавидеть тебя, чтобы не просто убить, но и устроить эту отвратительную инсценировку? Зачем, ради чего?

Полиция прибыла похвально быстро – минут через двадцать после звонка Глеба. И завертелись привычно жернова закона. Естественно, Звоницкий одним из первых попал под подозрение.

Молоденький следователь снимал показания, и Глеб прямо-таки видел, как в его черепушке копошатся мысли следующего содержания: «Ах, значит, однокашник? Двадцать лет не виделись, да? А теперь вдруг ни с того ни с сего покойник пригласил тебя на юбилей? Странно, странно, непонятно… Списочек гостей мы уже составили. И граждане там все непростые, важные, можно сказать, шишки… а ты кто такой? Ах, ветеринар, кошачий доктор?! Ну, вот ты у нас и будешь крайним… Для начала… надо же с кого-нибудь начинать? Ну не с хозяина же «Русь-Банка», в самом-то деле?.. А пока будьте любезны, подписочку о невыезде…»

Звоницкий нервничал, но не сильно. Он знал, что сейчас будет, а парнишка еще об этом не догадывался. И точно – через час приехал Пестряков с помощником, и с этого момента жернова правоохранительной машины завертелись в полную силу.

Звоницкий знал, что для его друга будет сделано все, что только возможно. И если убийцу вообще можно поймать, его поймают, кем бы ни оказался. Но сам Глеб Аркадьевич ничем помочь не мог – он слишком мало знал о жизни Ильи в последние годы, слишком долго с ним не виделся. От этого Звоницкий чувствовал свою беспомощность и бессильную злость.

Наконец ему разрешили уехать. Звоницкий хотел попрощаться с Ариной и предложить помощь, но дочка Ильи беседовала с полицейским и только обожгла Звоницкого сердитым взглядом. Попытался поговорить с вдовой, но та рыдала в спальне, и Глеб не рискнул ее беспокоить.

К двенадцати дня Глеб Аркадьевич был уже дома. Он чувствовал себя отвратительно – разбитым, старым, совершенно больным.

Единственное, что могло вывести его из этого состояния, – это работа. Поэтому Звоницкий принял душ, переоделся в чистое и к двум поехал в клинику. На два часа была назначена плановая операция, и Звоницкий не хотел подводить людей.

У престарелой кошки было онкологическое заболевание, и это как раз тот случай, когда гуманнее – не говоря уж про «дешевле» – усыпить животное. Но хозяева души не чаяли в своей Матильде и слезно просили Глеба Аркадьевича попытаться спасти кошку.

Пока Звоницкий оперировал, хозяева держались за руки в приемной, а когда сообщил им, что операция, кажется, прошла успешно и у Матильды появился шанс, принялись со слезами благодарить Глеба и совать деньги в карман его хирургической робы. Звоницкий едва отбился, провел платеж через кассу. Будучи юристом, он не любил нарушать закон даже в мелочах. Вот с мелочей-то все и начинается…

До самого вечера Глеб Аркадьевич принимал пациентов и к концу дня окончательно вымотался и взмок. Нет, так дальше нельзя. Клиника чрезвычайно востребована, поэтому нужно срочно искать ассистента. Работать одному – это не дело…

И тут зазвонил телефон.

– Господин Звоницкий? – деловито осведомился девичий голос в трубке. – Вы меня помните? Вы мне вчера дали свою визитную карточку. У меня еще машина такая приметная, красная. Я вам помогала делать трахеотомию собаке. Меня зовут Яна Казимирова. Вы все еще ищете ассистента? Я готова выйти на работу хоть завтра. Кстати, я сейчас неподалеку от вашей клиники. Хотите, заеду?

И заехала. Что ж, не зря Звоницкий вручил Яне Казимировой свою визитку…

Он попросил девушку рассказать о себе: где работала раньше, почему уволилась. Казимирова принялась излагать историю своей короткой, но бурной жизни.

Оказалось, отец Яны был военным. Девочка моталась вместе с папой по городам и весям, нигде не задерживаясь надолго. Яна любила животных и уже лет с пяти твердо знала, что будет ветеринаром.

В восемнадцать девочка заявила отцу, что хватит с нее переездов. Она уже взрослая и готова сама строить свою жизнь так, как нравится. Папа знал, что характер у дочки – кремень и спорить с ней совершенно бесполезно. Яна выбрала питерскую ветеринарную академию и отправилась в северную столицу. И поступила, проявив завидное упорство. Все годы обучения Яна могла надеяться только на себя, поскольку ни родных, ни знакомых в Питере у девушки не было. О студенческих временах Яна рассказывала с юмором, но у Звоницкого создалось впечатление, что ей пришлось несладко.

Закончив учебу, Яна осуществила свою давнюю мечту – устроилась работать в цирк. Разумеется, не в питерский – туда бы вчерашнюю студентку просто не взяли, а в провинциальный. Вместе с цирком Яна Казимирова объездила всю страну и даже побывала за границей – в Белоруссии, кажется. Но потом для цирка настали тяжелые времена. И его закрыли, а животных распродали. Обливаясь слезами, Яна расцеловала на прощание всех слонов и питонов.

Девушка решила сменить место жительства и отправилась искать счастья. Судьба, принявшая облик болвана на джипе – того самого, что сбил бедного Джерри, – свела девушку с Глебом Аркадьевичем, и теперь Яна была ей – то есть судьбе – благодарна.

Пока девушка рассказывала, она как-то незаметно навела порядок в смотровой, где они беседовали. Звоницкий все собирался устранить хаос, оставшийся после Игорька, да все руки не доходили. А Яна справилась с этой непростой задачей за пятнадцать минут.

– Ну что? Возьмете меня на стажировку? – вздернула подбородок девушка. – Я, конечно, без работы не останусь… но ведь я никого здесь не знаю. А вы мне показались симпатичным…

Звоницкий расхохотался и велел новой ассистентке приходить завтра к восьми. Яна взвизгнула и, кажется, собралась поцеловать Глеба Аркадьевича в щеку, но вовремя одумалась.

Вот так Звоницкий обзавелся новой помощницей.

На следующее утро Казимирова приступила к работе. Цирковой опыт оказался бесценным: Яна привыкла молниеносно ставить диагнозы, как военно-полевой хирург, и выполнять процедуры и операции любой сложности. Конечно, самые серьезные случаи Глеб Аркадьевич ассистентке пока не доверял – присматривался. Но опыт говорил ему, что он приобрел истинное сокровище…

Девушка отлично ладила с животными – даже самые злобные собаки и избалованные коты становились шелковыми и кроткими в ее умелых маленьких руках. Куда хуже дело обстояло с людьми. Дело в том, что Яна Казимирова была поразительно, просто вызывающе некрасива.

Худая, как подросток, начисто лишенная всяких привлекательных женских выпуклостей, Яна Валерьевна обладала острым и длинным, прямо-таки «буратиньим» носом, большим смешливым ртом и круглыми любопытными глазами. При этом девушка не прилагала ни малейших усилий, чтобы как-то приукрасить свою удивительную внешность. Напротив, Яна делала все возможное, чтобы выделиться из толпы. Мало того, что Казимирова ездила на помидорно-красной машинке, девушка еще и одевалась… экстравагантно. Одежда Яны была достаточно дорогой, стильной, но, на взгляд Глеба, чересчур вызывающей. Яркие цвета, джинсики в облипочку, смешная обувь, забавные сумки и аксессуары – вроде свисающего на манер серьги паука из янтаря. В общем, Звоницкий предпочел бы, чтобы его новая ассистентка выглядела немного… поскромнее.

А то получалось, что весь облик Яны прямо-таки кричал окружающему миру: «Да, я такая, какая есть. И меняться совершенно не собираюсь. Вам не нравится? Ну, это ваши проблемы, квадратные вы люди!»

Но профессия ветеринара вовсе не требует модельной внешности, так что Яна Казимирова была единственным светлым пятном в нынешней жизни Глеба Звоницкого. Подумать только, как все изменилось! Еще пару дней назад собственная жизнь казалась ему успешной, налаженной и полной смысла. Но внезапная гибель Ильи Старикова отбросила Глеба далеко назад – в те времена, когда он еще только вышел из больницы и пытался склеить что-нибудь стоящее из осколков собственной жизни.

Вернулась бессонница, и до рассвета Глеб ворочался на своем ортопедическом матрасе. Только под утро забывался сном, но тут звонил будильник, и начинался новый день. Ныл позвоночник. Звоницкий знал, что это психосоматика, что позвоночник ему вылечили как следует и болеть там нечему… но болело все равно. Но самым ужасным было то, что мысли снова и снова возвращались к случившемуся. Кому помешал адвокат Стариков? Кому перешел дорогу? Кто мог так сильно ненавидеть Илью? У кого хватило наглости убить адвоката в его собственном доме, вдобавок полном народу? И никто ничего не видел и не слышал – ни жена, ни дочь, ни слуги… да и сам он, Глеб Звоницкий, тоже был там в ночь убийства – и тоже ни о чем не подозревал…

Мысли ходили по кругу, как слепые лошади в шахте. Звоницкий чувствовал, что его все глубже затягивает в знакомый омут депрессии. Жил человек, успешный, небедный, любимый всеми – и вот как не было его. Все бессмысленно… Тщета, если говорить старинным слогом…