Читаем без скачивания Топот бронзового коня - Михаил Казовский

    Сердце его запрыгало у самого подбородка: «Расположенная к Вам!» Это говорило о многом. И вообще - доброжелательный тон письма и само желание продолжить знакомство… Нет, она не такая святоша, как кажется. Просто замечательно. Дело может выгореть.

    Он взглянул на мальчика, ждавшего в сторонке:

    - Я сейчас напишу ответ, погоди немного.

    Взял кусочек пергамента, обмакнул в чернила перо и красиво вывел по-гречески: «Милостивая сударыня! Рад был получить от Вас весточку. Мне уже казалось, что мы больше не увидимся никогда. Обязательно приду нынче к портику. А к сему примите искренние соболезнования по постигшему Вас несчастью; все мы смертны, и один Бог решает, сколько каждому жить на свете. Будьте же здоровы и сносите стойко все, что нам предназначено роком. С неизменной симпатией Пётр».Закрутил в трубочку и скрепил печаткой. Передал посыльному со словами:

    - Вот возьми и от меня медный фолл; отнеси письмо лично госпоже.

    Тот усердно кланялся и благодарил за монетку, обещая выполнить поручение в точности. Проводив оборвыша, молодой человек прогулялся по комнате, посмотрел в окно, выходившее во внутренний двор дворца, где сменялись караульные, и пересчитал деньги в кошельке: их вполне хватало, чтобы угостить девушку обедом в неплохом трактире. Видимо, для нынешнего свидания этого достаточно; не вести же сразу в апартаменты! Торопиться не стоит, надо оценить её настроение.

    Оказавшись в коридоре, он проследовал в приёмную к дяде и вошёл без доклада. У Юстина сидел Амантий - евнух, занимавший должность препозита священной спальни - главный распорядитель всей частной жизни самодержца и тем самым - очень высокопоставленное лицо. Впрочем, вполне конкретное лицо Амантия было безобразно - жёлтое, безбородое, высохшее; у него не хватало нескольких зубов, а оставшиеся росли вкривь и вкось; голосок был скрипучий, резкий.

    - О, прошу прощения за вторжение, - Пётр приложил к груди руку. - Мне казалось, дядя, что вы один.

    - Ничего, входи, - разрешил командир телохранителей. - От тебя не держу секретов. С чем пожаловал, дорогой племянник?

    - С сущей безделицей, даже говорить неудобно при кире Амантии.

    - Говори, не бойся.

    - Я хочу отпроситься со службы на полчаса раньше.

    - Да, действительно, дело пустяковое. Разумеется, разрешаю, можешь быть свободен. Не иначе, как собрался на свидание к бабе. - И комит экскувитов, подмигнув, громко рассмеялся.

    Евнух закивал в подтверждение:

    - Дело молодое, конечно. У тебя, Юстин, нет детей и внуков. Так пускай хоть внучатые племянники скрасят старость.

    - Вот и я о том же. - Дядя взял кувшин и разлил по чаркам, что стояли перед ним и Амантием, тёмное вино. - За твоё здоровье, Петруша. Прояви себя настоящим мужчиной нынче. Не спасуй и надень тушу юной свинки на железный вертел!

    Препозита прямо передёрнуло:

    - О, мой друг, у меня вянут уши от подобных пошлостей!

    - Да какие ж пошлости? - удивился дядя. - Это жизнь. - И махнул племяннику: - Ну, ступай, ступай, не мозоль глаза, мы здесь обсуждаем государственные вопросы…

    Пожилые выпили, а счастливый молодой человек быстро удалился.

    Ходу от Большого императорского дворца до Царского портика было несколько минут, а до четырёх часов оставалось много времени, и влюблённый решил медленно пройтись, чтобы успокоиться и не выглядеть чересчур взволнованным. Миновал галерею Дафны и по лестнице, напоминавшей улитку (Кохилей), он спустился во двор. Обогнул ипподром с левой стороны - там, где высилась Золотая колонна, потолкался в толпе в начале Месы, у бесчисленных лавочек менял, ювелиров, ростовщиков (этот квартал в Константинополе назывался Агриропратией); постоял у колонны Константина на одноименном форуме, от которого шли торговые ряды - Артополий. Город жил обычной суетной жизнью, и никто не предполагал, что сегодняшнее событие - встреча Феодоры с Петром - круто повернёт всю историю Византийской империи. В том числе не знали и они сами. Мало кому известные молодые люди: он - фактически писарь при телохранителях василевса, а она без пяти минут простая монашка… Но пройдёт двадцать лет, и по их желанию, воле, прихоти будут строиться и рушиться города, погибать народы, перекраиваться границы… А тогда, в далёком 511 году, юноша хотел одного - благосклонности этой девушки, и она хотела того же; впрочем, упомянём, что поступками барышни двигало и ещё одно обстоятельство. Прежде чем послать Петру приглашение на свидание, Феодора гадала по внутренностям кур - как её учила одна ясновидящая из Антиохии. И гадание подтвердило: велика вероятность, что Пётр - именно тот мужчина, покровитель, лидер, о котором говорила ворожея. А она предрекла Феодоре: «Ты, молодка, перетерпишь множество невзгод, но однажды встретишь человека, брак с которым вознесёт тебя на вершину мира; будешь в одной постели с полубогом». Пётр - пол убог? Почему бы нет? Ведь простые израильтяне тоже не признавали Мессию в Иисусе из Назарета…

    Сын Савватия прогулялся до Дома Ламп: здесь, в витринах, выставлялись модные одеяния для богачек Византия; повернул назад и едва дошёл до Царского портика, как заметил свою знакомую: та стояла у памятной книжной лавки и с тревогой вглядывалась в толпу - очевидно, выискивая его. Да, она была очень привлекательна (вновь отметил про себя кавалер): хрупкая, изящная, с удивительными глазами цвета морской волны; лишь улыбка немного злая из-за тёмного зуба; но ведь зуб можно выбелить - заплатить лекарю, он и выскоблит…

    - Здравствуйте, сударыня. Не меня ли вы ждёте?

    Мириады искорок вспыхнули у неё в зрачках. Радостно ответила:

    - Безусловно. Я не знала, согласились ли вы прийти.

    - Как, а мальчик-посыльный? Разве не принёс нам записку?

    - К сожалению, мы не встретились. Может, разминулись. Может, не дошёл…

    - Вот мерзавец! Попадись он мне - уши надеру.

    - Ну, не надо так волноваться. Гнев не красит ваше чело. Мало ли какие у парня были обстоятельства - обвинять, не зная, нельзя. Да и Бог с ним совсем. Главное, что наши с вами дороги пересеклись.

    - Полностью согласен. Не желаете ли покушать в трактире? Мы найдём поприличнее, где не собираются пьяные гвардейцы и не пляшут на столах бесстыжие девки.

    Феодора неожиданно изменилась в лице и произнесла тихо:

    - Нет, спасибо. Я не голодна.

    Он истолковал её реакцию однозначно:

    - Бросьте, не стесняйтесь. Если приглашаю обедать, это ещё не значит, что потом потребую непременной близости. Почему молодой человек и девушка просто так не могут скоротать вечер за стаканчиком доброго вина и отведать жаркое с фригийской капустой? В этом нет ничего зазорного. Посидим, поболтаем, каждый расскажет о себе поподробнее… Надо же узнать друг о друге больше.

    Та совсем смешалась. Помолчав, сказала:

    - Я бы предпочла не трактир, а какой-нибудь милый сад. Сели бы под дерево и под сенью крон поболтали вволю.

    - На голодный желудок? Мне-то нипочём, а вот вас не имею право оставлять без приятного лакомства.

    - Что ж, тогда давайте купим вина и сладостей. Там, в саду, и полакомимся.

    - Воля ваша.

    Забрели в мандариновую рощу по другую сторону стены Константина, близ цистерны Мокия. Пётр расстелил на траве свой гвардейский плащ. Улыбнулся по-детски:

    - Про стаканчики мы и не подумали! Неприлично, конечно, но придётся пить прямо из кувшина.

    - Ничего, не страшно. А тем более, что ножа тоже нет. И придётся яблочный пирог рвать руками.

    - А давайте кусать прямо с двух сторон.

    - Этак мы измажемся все в начинке.

    - Велика беда! Рядом Ликос - подойдём, умоемся.

    Весело болтая, осушили кувшинчик, закусили выпечкой. Раскраснелись, перешли на «ты». Сын Савватия, полулёжа, подперев голову рукой, глядя на неё зачарованно, снова попросил:

    - Фео, расскажи о себе подробнее.

    Та ответила с явным неудовольствием:

    - Да куда ж подробнее! Все, что было можно, я уже рассказала.

    Пётр удивился.

    - Ничего себе! Знаю только о твоём детстве и о том, что училась в Египте.

    - Этого достаточно.

    - Нет, позволь. Так несправедливо. Я тебе поведал о своей жизни, о Юстине и Октагоне. Ты должна отплатить мне той же монетой.

    Девушка совсем помрачнела:

    - Никому я ничего не должна. Понимаешь?

    - Ну, прости, пожалуйста, может быть, я выразился не совсем деликатно. Но по сути-то правильно! Получается, хочешь от меня что-то скрыть.

    Посмотрела в сторону:

    - Не исключено, что хочу.

    - Ты меня пугаешь.