Читаем без скачивания Любовь эпохи ковида - Валерий Георгиевич Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ставни не открываем! Нас нет, – шептал Юрок.
Игорек понимающе кивал. Его, как ни странно, это устраивало. Приключение даже вызывало восторг.
– Вот так – скромно, за закрытыми ставнями, все и происходит! – в упоении говорил он.
Что происходит? Что-то понятное лишь ему. Игорек вдруг дерзко открыл чуть покатый холодильник «Жигули», смело вынул бутылку, сковырнул жестяную пробку. В хрустальном стакане (единственном бросающемся в глаза предмете роскоши) зашипело, забулькало, и даже у нас, стоящих чуть в отдалении, защипало в носу. Игорь пил медленно, закрыв глаза.
– Да! – Он, наконец, открыл очи – они сияли. – Да! Это настоящий нарзан.
Праздник! Правда – исключительно для него. Он страшно гордился этой своей причастностью к ним. Не к нам! Причем, их даже не видя. Меня же, наоборот, как-то не впечатляла эта роскошь. Но его – пьянила. Тяжелые бархатные темно-красные шторы на окнах, из той же ткани – скатерть на столе. И из той же ткани (не к столу будь сказано) – чехол на крышке унитаза. Все! Но Игорек, как ни странно, был этим покорен. Этот партийный лаконизм неожиданно пришелся по душе нашему «фанатическому приверженцу стиля». В самый раз!
– А ты как думал? – снобировал он меня. – Тут золотые висюльки повсюду?
Совершенно я этого не думал! Но и в этих объятиях «партийного бархата» я бы тоже лишнего часа не провел. Если бы не друг. Ему это было важно.
На мое предложение пригласить гетер из числа медсестер, чтобы хоть как-то развеять похоронную атмосферу, он ответил холодным презрением.
– Я думаю, до таких пошлостей здесь никогда не доходит!
Но до чего же доходит-то? В результате, я, человек в глубине души агрессивно непьющий, предложил приносить хотя бы бутылки с собой, чтобы хоть как-то развеяться, на что Игорек снисходительно согласился – но пил сдержанно, надменно насмехаясь – видимо, над нами, не «кооптированными». Когда мы в очередной раз уносили тару с собой, я горько усмехнулся:
– Приемо-сдаточный пункт надо найти!
– А ты думал – он тут ТЕБЕ?
Что значит «МНЕ»! Я чувствовал себя глубоко оскорбленным: обвиняют в нарушении неведомой мне партийной эстетики, хотя партийным мне быть так и не довелось. А он, Игорек, чувствовал себя искушенным хозяином среди других искушенных. Теперь мог рассказывать везде: «Принимали нас на высшем уровне». Никогда я еще так не уставал – тем более, на отдыхе! Попали, можно сказать, в капкан. И капкан сработал! Не зря Юра так вздыхал. Ради братиков он готов был на все, но это, видимо, было за гранью всяческой осторожности. И однажды к нам постучали.
– Юрий Аляксеич! Сторож это! Надо уходить. Едут!
Меня поразило, как быстро и четко собрал все принесенное Игорек.
– Ошибок не делаем!
Как ни странно, необходимость уйти его нисколько не покоробила. Партийная дисциплина!
– Вон кепочку не забудь! – сказал он мне с презрением высшего к низшему.
Поднялся человек!
– Будущий партаппаратчик! – определил Юра.
Но, к счастью, ошибся.
Потом мы сидели на скамеечке у фонтана и наблюдали, как по белому хребту медленно – ну почему же так медленно? – ползут черные «Волги». Подползли к домику. Такое впечатление, что никто даже не вышел. Партийный аскетизм?
– Эх! – простонал я. – Надо было им хотя бы пиво разбавить… чем-то натуральным! Чтобы пили и говорили: «Странное нынче пиво!»
Кстати, эта фраза стала потом одной из наших любимых. Но замысел в дело не воплотился. Произошло другое.
– Я, кажется, расческу в ванной забыл! – сказал Игорь, бледнея.
Юра крякнул. Брательник ради нас рисковал. И не столько собой, сколько должностью Нины Ивановны. Да-а… Принимают нас от души! Но Игорьку, чувствовал я, мы были в тот момент безразличны. Мучила его несостоятельность перед своими, которые нигде ничего не забывают. Помахивая ладонями перед его лицом, мы, наконец, вернули его к реальности. А реальность, увы, оказалась сурова:
– Все, робя! Сматываемся! – деловито вошел в нашу палату Юра поутру. – Прокололись! Могут и в вуз сообщить, если вычислят. Ноги – в руки!
О том, что «тягали» и Нину Ивановну, он тогда не сообщил. Мы узнали об этом от него много позже.
Но я чувствовал что-то подобное и переживал. Игорек, наоборот, был спокойно-многозначителен и единственной промашкой считал лишь оставленную расческу. «Это больше, чем преступление: это ошибка!» – повторял он любимую фразу из Талейрана, причем – с упоением. Ему, в общем, все понравилось – даже партийная суровость. А я считаю – прокол. Приехали, называется, загладить вину… И вместо этого опять отличились. Блистательных негодяев, мне кажется, пора мочить. Но как?
– Ну что? По домам? – осведомился Игорь.
– Какое «по домам»? – вскричал Юра. – А Волга?!
Взяв в Саратове моторку («У кого-то из представителей клана», – небрежно пояснил Игорек), мы помчались. Юра был за рулем, который (непривычно для нас, автомобилистов) располагался сзади.
Примерно через час полета сквозь ветер и волны мы причалили у высокого мыса и, намотав цепь вокруг огромного камня, взобрались на утес. Юрок, сам похожий на заросший мхом камень, встав над обрывом, смотрелся отлично.
– Это мой утес!
– Ты прямо как Степан Разин! – сделал я ему комплимент.
– Бери выше! – улыбнулся Юра. – Степан просто стоял. А я тут строю.
– Где? – Игорек оживился.
Филимонковский домовладелец почуял собрата.
– Здесь!
Игорек был не только языкаст, но и рукаст. Свое родовое гнездо он уже перестраивал, и здесь они с Юрком, отстранив меня, буквально за полчаса сколотили крыльцо для будущего дома из валявшихся тут досок.
– Не обижайся, Валера! – приголубил меня Юрок, стоя на самодельном пьедестале. – Вот здесь, на самом верху, мы прибьем три доски – и это будем мы!
– Чтобы о нас ноги вытирали! – все еще переживал я.
– Только лишь самые достойные! – выкатил грудь Игорек.
И мы их прибили. И надписали.
– Теперь вы, братики, приколочены к Волге! – торжествовал Юрок.
Так началось наше освоение Волги. Появились жёны, потом дети, влились родственники, потом родственники родственников… но три брата-богатыря, три доски – были главной опорой.
ПРОХОД НА МАЛЫЙ ДЕМИДОВ
Но и в Москве жизнь не стояла на месте. Игорь Иваныч, удачно женившись и мысленно объединив квартиру жены со своими хоромами, выменял шикарные апартаменты в центре, в Гороховой слободе, вблизи Курского вокзала. Правда, Наташа, его жена (умом и характером – царица), говорила, что все это сделала она. Значит, Игорьку повезло дважды – и с квартирой, и с женой. Ну и правильно. Перед таким, как он, жизнь должна расстилаться, словно ковер!
Помню, как он встретил меня в первый раз «у паровоза» – молодой, красивый, веселый, уже
