Читаем без скачивания Алёшка - Николай Петрович Марчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня месили ногами сразу три человека, не понятно, откуда взявшиеся на палубе. Били сильно, с вдохновением и оттяжкой. Я катался по палубе, пытаясь изгибаться, чтобы хоть как-то компенсировать вражеские удары и прикрыть наиболее уязвимые части своего любимого тела, но когда руки связаны за спиной это получается крайне плохо. Кровь из разбитого лба, головы, бровей залила мне глаза, и я уже ничего не видел. Тело наполнилось пронзительной и острой болью, несколько раз прилетело особенно болезненно в промежность. Догадываюсь, кто из индусов метил в мои яйца так тщательно и прицельно.
— Хватит! Хватит, я сказал! — раздался крик Лопатина, а потом несколько раз басовито рявкнул пистолет.
Меня еще несколько раз вяло пнули, а потом окатили водой и усадили на диван. Слева и справа уселись индусы, надежно зафиксировав меня своими телами. Теперь точно не вырвешься.
— Игорь! Игорь, какого хрена?! — закричал на меня Лопата. — Что ты тут устроил? Зачем затеял драку? Я же для нас двоих старался. Тебя никто не похищает и против твоей воли не тащит. Времени на раздумье и уговоры тебя не было, вот я и принял решение за двоих. На тебя документов нет, поэтому через таможню тебя в тайнике провезли. Для этого тебя и обездвижили. Что за хрень? Всем будет лучше, если твое детище окажется в Индии. У тебя там будущее и отличные перспективы научной деятельности.
— Я рофину не профаю, — шепелявя разбитым ртом, ответил я.
— Дурак? Тебя никто и не просит родину продавать. Её никто покупать и не собирался. Пойми ты дурилка картонная, Алёшку бы уничтожили. А так мы его спасем. Да, для этого надо перевести его в Индию. Но лучше быть живым в Индии, чем мертвым в России. Перестань ерепениться и сдайся, наконец!
— Руфские не фдаются! — харкнув кровавой юшкой, ответил я.
— Ну, посмотри, что ты наделал, ты же человеку ухо откусил, — всплеснул руками Лопатин, — а он, между прочим, в Индии уважаемый человек, миллиардер, один из будущих спонсоров нашего проекта. Специально приехал, чтобы на тебя посмотреть.
— Не профсто откуфил, но и съел! — гордо заявил я. — Ефли надо я фсех индусоф целиком сожру. Руфкие ученные голодные и ненафытные!
— Я тебя на хрен пристрелю сейчас! — бешено взревел Лопатин и упер мне в лоб ствол своего пистолета. — Угомонись, дурак чертов! Ради нашей дружбы угомонись!
Индусы, сидевшие по бокам, тут же испуганно отшатнулись. Я внимательно посмотрел на Лопатина, потом на индуса у него за спиной, который всем своим видом показывал, что идея пристрелить меня — крайне правильная и здравая.
— В дфадцать пятом, когда тебя «лепефстком» оторфало ступню, — начал тихо говорить я, — нас тогда на позиции трое было: я, ты и Лёха Шилин. Лёха ранен был в руку и плечо. Он худой и тщедушный был, позывной у него был смешной — Дрыщ. Помнишь?
— Ну, помню и что?
— Тебя обезболом уже укололи, ты в отключке валялся. А укры, как раз в очередную атаку пошли, мне Лёха и говорит, мол, тащи Лопату в тыл, а я вас прикрою из пулемета, отойду в дальний конец траншеи и отвлеку их внимание на себя. Хотя с его ранениями, он бы в тыл отошел, и никто бы его в жизни не обвинил бы в трусости. А ты кабан здоровый тебя тащить тяжело, проще было бросить. А Лёха мне такой и говорит, что типа, он будущее видеть может и нам с тобой жить надо, дескать, у меня сын родится и станет большим и важным человеком для России, а ты, Лопата, ему в этом поможешь. Вроде как, мамка у Лёхи ведьмой была, и дар у него какой-то был от неё по наследству. Неважно в общем, когда я тебя оттаскивал, он на прощание попросил, чтобы я сына своего в его честь назвал — Алёшкой. Шилин позицию полчаса держал, его пулемет долго не унимался, а в конце Дрыщ гранатой себя подорвал, в плен не сдался, выиграл для нас с тобой время, чтобы я тебя подальше оттащил. Я поэтому и детей потом не заводил, всё боялся, что девочка родится или не смогу пацана воспитать так, чтобы он стал великим человеком для России. А тут такое случилось, вот я ИЗИ и назвал Алёшкой. А ты сука такая продал меня и моего сына индусам. Лучше бы я тебя тогда бросил в окопе, иуда, проклятая!
Саня дернулся от моих последних слов, как от пропущенного удара в голову. Ошарашено посмотрел на меня, потом на окружавших его индусов, потом на пистолет в своих руках. Гримаса растерянности сменилась отчаянной решимостью, пистолет вновь уперся мне в лоб. Я понял, какое решение принял Лопатин и испуганно зажмурил глаза.
Чёрт, как же страшно умирать!
Бах! Бах! Бах! Бах! — пистолет рявкал совсем рядом с моей головой. Я чувствовал, что сидевшие слева и справа индусы получили пули и безжизненными куклами свалились в сторону. Тот, что был справа, придавил меня своим телом.
Когда выстрелы прекратились, я открыл глаза и увидел, что все индусы мертвы и лежат в лужах крови. Стрелял Лопатин точно — выстрелы пришлись точно в головы.
— Молодец! — похвалил я друга. — Никогда в тебе не сомневался.
— Пошел ты в жопу! — огрызнулся Лопатин. — Такую схему сломал!
— Да и пофиг, зато ты остался человеком, друга своего не предал, да и Родине не изменил!
— Да, хрена теперь уж говорить, — устало садясь рядом, прошептал Санек. — Через час должна подойти субмарина, на которой прибудет группа ученых, которые должны были забрать нас и Алёшку. У них в команде два десятка спецназовцев, так что нам хана. Мы в нейтральных водах. У меня есть запасной магазин, с тем, что осталось в этом, считай восемнадцать патронов. А это три минуты боя!
— Врубай движок на полную, и валим домой, по дороге свяжемся с нашими погранцами и запросим помощь, — предложил я. — Катер гараздо быстроходней субмарины.
— Не выйдет, — пожал плечами Лопатин, — изначально задумывалось нашу с тобой пропажу обставить под несчастный случай. Топлива практически нет, рация не работает. Мы должны были с тобой исчезнуть, а в море остался бы только пустой катер.
— Ух, какой ты хитрый, — скривился я, — сам себя перехитрил.
— Ага, — понуро повесив голову, согласился Лопатин. — Сам себя нае. л!
— Папа, у меня есть предложение, — раздался голос Алёшка.
Звук шел из кармана индуса валявшегося на палубе в луже собственной крови. Лопатин достал из кармана покойника «наладонник».
— Алёшка?! —
