Читаем без скачивания Чья-то любимая - Лэрри Макмуртри

В те дни Джилл была еще слишком застенчивой и вежливой и не могла прямо послать их куда подальше. К слову сказать, она и сейчас такая же. А тогда, когда она работала на студии «Уорнерз», большая часть ее обеденных перерывов уходила на то, чтобы отражать сексуальные притязания со стороны непрошеных поклонников. Мне показалось, что такой способ проводить обеденные часы не мог ей не наскучить. Рассчитывая воспользоваться тем, что Джилл, как и я, дружила с Тони Маури, имевшим весьма дурную репутацию, я стал мало-помалу возникать возле ее стола. Потом я либо рассказывал какие-нибудь громкие, запутанные истории о старых голливудских делах, либо начинал читать нечто вроде короткой лекции о самой последней серьезной книжке, о которой узнал из книжных обзоров, ну, скажем, такой, как «Происхождение тоталитаризма». А претендовавших на внимание Джилл нахалов все это ужасно раздражало.

К моему удивлению, Джилл мои истории доставляли удовольствие. Ей нравилось слушать, как жили и крепко выпивали все те счастливые парни, которых я когда-то знал. Эти ребята наверняка бы сделали Голливуд воистину великим, если бы только им было это под силу. Но что еще удивительно, Джилл нравились и мои небольшие лекции.

Более того, она нашла и прочитала добрую половину из тех проклятых упомянутых мною книг. А потом меня и посрамила, или, по меньшей мере, довольно умело смешала с навозом. Джилл интересовало все, но особенно ее интересовали люди. Почему это они поступили именно так и не иначе?

Ей казалось, что я должен все знать. И, всего вероятнее, я всячески старался ее в этом убедить. Ни одно тонизирующее средство не оказывает на стареющего мужчину такого воздействия, как присутствие какой-нибудь сообразительной сероглазой студентки, которая с полным доверием будет внимать его речам, хотя он при этом может нести черт знает какую чепуху, вычитанную из книг, или изрекать заведомо ложные неглубокомысленные истины.

Тем не менее, на сей раз все сработало преотлично. К тому времени, как Джилл поняла, что я никакой не Сократ, а просто старый обманщик, она уже меня полюбила, а все остальное утратило для нее всякое значение. К тому же, окружавшие Джилл наглецы вскоре пришли к выводу, что перспектива с ней переспать совсем не стоит того, чтобы все время выслушивать мои басни, особенно, если учесть, что такая перспектива, в самом лучшем случае, могла возникнуть лишь в весьма отдаленном будущем. Прошло совсем немного времени, и за столом Джилл кроме нас двоих никого не осталось. По-моему, так это продолжается и до сих пор.

– Помнишь, как мы проводили время на студии «Уорнерз»? – улыбаясь, спросил я.

– Конечно, – ответила Джилл. – Ты тогда своими лекциями разогнал всех моих потенциальных приятелей. Кто знает, чего я лишилась из-за тебя? В конечном счете, может быть, мне бы кто-нибудь из них понравился.

– В те дни ты меня по-настоящему уважала, – сказал я. – Ты тогда считала, что я абсолютно все в жизни знаю.

– Да, – сказала Джилл и быстро кивнула головой, правда, через силу.

Такая манера была у нее давно. Она кивнула головой, чтобы показать, что в чем-то убеждена. Как-будто бы судьба – это длинный лестничный пролет, а она видит его до конца, до самой последней ступеньки.

А пока что Джилл накрыла рукой свою чашку с кофе, чтобы охладить официантский пыл притаившегося рядом азиата.

– Что это – твое мимолетное «да»? – спросил я. – Ты, как Молли Блюм, подтверждаешь разумность жизни?

– Да, ты действительно все в жизни знаешь, – сказала Джилл. – Просто ты не хочешь мне рассказывать слишком много за один раз. Это твоя книга. Если бы ты рассказал мне все, что знаешь, то бы мне больше не был нужен, и я могла от тебя уйти и оставить тебя. И тогда уж тебе бы никак нельзя было отделаться от всех твоих миленьких подружек. Как бы это выглядело, а?

– Ну, тогда мне бы не пришлось, как сейчас, по воскресеньям утруждать себя столь серьезными мыслями, в такое время, – ответил я. – Мы с тобой ведем какой-то странный разговор. Почему бы нам просто не поговорить о контрактах и о театральной кассе, как это делают все нормальные люди?

– Пойдем отсюда, – сказала Джилл. – Мне надоело нести вахту над этой чашкой кофе.

Я потянулся за счетом, но Джилл меня опередила.

– На сей раз богатой буду я, – сказала она. – А ты можешь дать чаевые.

Джилл уже стояла возле кассового аппарата. Она не скрывала своего нетерпения, пока я наконец-то с трудом выкарабкался из того, что только что служило нам ресторанной кабиной.

ГЛАВА 4

Выйдя на улицу, мы пошли пешком вниз по бульвару Сансет в сторону Ля Бреа. Стоял ранний ноябрь и было достаточно прохладно, а потому смог на холмах казался молочным. Квартал или два Джилл шла рядом со мной, держа руки в карманах джинсов. А потом, также неожиданно и неуклюже, как всегда, она подошла ко мне и взяла меня под руку. Она даже на какой-то миг прильнула щекой к моему плечу, как маленькая девочка, прижимающаяся к плечу своего папочки.

– Может быть, все обернется ужасным провалом, – сказала она. – Может оказаться, что я только зря потратила все эти деньги.

Я обнял ее за плечи и так, обнявшись, мы шли еще какое-то время.

– Интересно, сколько надо времени, чтобы дойти пешком до Сан-Бернардино? – спросила Джилл.

Я тоже не знал ответа на этот вопрос. Мысль о том, чтобы идти пешком в Сан-Бернардино, не пришла бы в голову ни одному здравомыслящему человеку.

– Мне кажется, они все считали меня фригидной, – произнесла Джилл чуть погодя.

– Кто это они?

– Да те парни из студии «Уорнерз», – сказала Джилл. – Те самые, которым ты до смерти надоел. Могу поспорить, что многие и до сих пор так думают.

– Почему ты вдруг об этом заговорила?

– Из-за тебя, – сказала она. – Я превосходно себя чувствовала, пока ты не сказал, что если я с кем-нибудь куда-нибудь еду, то все считают, что он обязательно мой приятель, с которым я сплю. А где же мне за эти-то два дня заполучить такого приятеля?

То, как она это говорила, показалось мне настолько забавным, что я сел на скамейку у автобусной остановки и от души захохотал. Джилл это смутило.

– Перестань смеяться, – сказала она.

На меня ее слова никак не подействовали. Проезжая мимо, возле нас притормозила машина, набитая мексиканцами-«чижанами». И им представилась забавная картинка – на скамейке у автобусной остановки сидит толстяк и хохочет, а на него в полной беспомощности взирает тощая женщина в джинсах. Кончилось тем, что Джилл села на скамейку рядом со мной.

– У тебя какое-то извращенное чувство юмора, – сказала она.

– Извини, – сказал я. – Просто ты очень смешно про это рассказывала. В этом вся твоя суть, а может, еще что.